В зал регистрации на международные рейсы я вошел вместе с угандийцами. У входа меня остановила женщина-инспектор, проверила мой паспорт и указала, где проходить таможенный контроль и сдавать багаж. Когда подошла моя очередь, высокий, крепкий офицер КГБ взял мой паспорт и принялся его изучать, то и дело пристально поглядывая на меня. Я заподозрил неладное. Офицер, кажется, не мог поверить, что чернокожий — советский гражданин. Не скрывая недоумения, он попросил меня показать иностранную валюту и таможенную декларацию. Все это он тщательно проверил — даже качество бумаги. Дважды пересчитал деньги. Затем потребовал предъявить справки о прививках. Убедившись, что все в порядке, поинтересовался, сколько у меня с собой советских денег. Я сказал, что взял десять рублей на такси, чтобы по возвращении в Москву доехать до дома. Он потребовал показать рубли, что я и сделал. Некоторое время он просто стоял и рассматривал меня с ног до головы, как будто я был каким-то чудищем.
Наконец, он вышел из-за стойки и сказал: «Покажите ваш багаж». Тут только я понял, какой он на самом деле огромный — весил, наверное, не меньше ста тридцати килограммов. Осмотрев содержимое одного из моих чемоданов, он отставил его в сторону и принялся рыться во втором. Я посмотрел туда, где только что был мой чемодан и к своему величайшему ужасу его там не обнаружил! Женщина, стоявшая в очереди за мной, поймала мой полный отчаяния взгляд и молча указала на ленту багажного транспортера. Вероятно, я не заметил, как приемщик багажа поставил туда мой чемодан. Женщина жестом успокоила меня. Тут офицер засунул мой магнитофон в чемодан и спросил: «Это все?» — «Все», — ответил я, еще до конца не оправившись от страха за свой чемодан — ведь сам-то я его на ленте транспортера не видел. А что если я неправильно понял знаки, которые подавала мне пассажирка? Что если чемодан схватил какой-нибудь чекист, чтобы спровоцировать скандал? Я прикусил язык. Решил, что добраться до Кампалы без вещей все же намного лучше, чем вовсе туда не долететь. Великан за стойкой, продолжавший пялиться на меня, словно я был пришельцем с другой планеты, попросил показать билеты. Едва взглянув на них, он протянул мне посадочный талон и указал в сторону зала ожидания.
«Все идет хорошо, — успокаивал я себя. — Скоро я и в самом деле улечу отсюда». Теперь, когда в руке у меня был посадочный талон, мой отъезд представлялся вполне реальным. Все в порядке. Никаких загвоздок! Если не считать исчезновения чемодана. Мои африканские провожатые принялись вспоминать, как им жилось на родине. Картина рисовалась приятная, и я с удовольствием прислушивался к их беседе. Вдруг на весь аэропорт прозвучало: «Пассажиры, вылетающие в Одессу, Хартум, Кампалу и Найроби, приглашаются на посадку». От волнения у меня сердце затрепетало. Я весь дрожал. Угандийцы обняли меня и пожелали счастливого пути, а я присоединился к толпе радостно переговаривающихся друг с другом пассажиров. Когда я вышел на летное поле, один автобус был уже полон, но через минуту подъехал второй.
Стюардесса торопила пассажиров, призывая их поскорее садиться в автобус. Я был уже в дверях автобуса, уже поднял ногу на ступеньку, когда вдруг услышал: «Робинсон! Товарищ Робинсон!» Кто-то звал меня. Обернувшись, я увидел подбегавшую женщину-инспектора. У меня сердце упало. Я вошел в автобус. Женщина подошла к двери и повторила: «Робинсон!» Я не шелохнулся: вдруг повезет, и они подумают, что я успел уехать. Наконец водитель не выдержал и крикнул: «Робинсон, покиньте, пожалуйста, автобус». Тогда я решил, что лучше мне выйти, — а то они, того и гляди, вызовут милицию.
Как только я вышел, автобус тронулся и повез пассажиров на посадку. Они улетали в Уганду. А я оставался! «Я же опоздаю на самолет. Что вы делаете? Почему вы меня задерживаете?» — взывал я к инспекторше.
В ответ она показала мне справку о прививках: «Вам придется снова пройти вакцинацию. Произошла путаница с прививками».
Я ей не поверил, но спорить было бессмысленно. Она стояла на пронизывающем ветру без пальто; очевидно, кто-то приказал ей перехватить меня, пока я не успел сесть в самолет, и она бросилась выполнять приказ, не теряя ни минуты. Вместе мы вернулись в аэропорт. От потрясения я не мог ни говорить, ни плакать, ни даже думать. Мои друзья-угандийцы, увидев меня, обомлели. Молча они шли за мной, держась на некотором расстоянии.
«Решение меня остановить было принято наверху, — размышлял я. — Если бы не угандийцы, мне бы пришел конец — меня бы загребли и выслали за тысячу километров от Москвы». Я подумал, что поскольку сыщики из КГБ, обшарив мою комнату за неделю до вылета, не смогли найти мой паспорт, от меня просто решили избавиться. Слава Богу, что со мной были угандийцы.
Мы подошли к столу женщины-инспектора. Она взяла у меня билеты и паспорт и поставила штамп «аннулировано» на отметке «выезд 13 февраля». Ни слова не говоря, не глядя на меня, она встала из-за стола и жестом пригласила меня следовать за ней. Я обернулся: верные угандийцы были неподалеку. Инспектор подвела меня к какому-то кабинету и указала на дверь. Я вошел. За столом восседал тучный мужчина, и внимательно изучал лежащий перед ним журнал. Не отрывая глаз от журнала, он спросил: «Что вам?»
«Простите, — ответил я, — но мой вылет был отложен из-за ошибки, допущенной в справке о вакцинации». Он молча перевернул страницу журнала. «Скажите, пожалуйста, как можно это исправить?» — продолжил я. По-прежнему не отрывая глаз от журнала, он достал какую-то бумажку, что-то на ней накарябал и протянул мне. «Направление на вакцинацию», — прочитал я. Он так ни разу и не взглянул на меня. Свою функцию он выполнил. На большее он был не способен. Я словно нажал на какую-то кнопку, и этот надутый человек-робот сделал ровно то, что он проделывал месяц за месяцем в ответ на просьбы сотен пассажиров.
У дверей кабинета ждала знакомая уже инспекторша, которая довела меня до выхода из зала. Мало того что мне не дали улететь, — я возвращался домой с одним чемоданом. Второй, скорее всего, пропал навсегда. Если бы не угандийцы, подбежавшие ко мне, как только инспекторша ушла, я бы потерял сознание. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким убитым. Столько лет я не давал волю надежде, ограждая себя от разочарования. Но когда в руках у меня оказался посадочный талон на самолет, плотину прорвало. И вот результат: я едва сдерживался, чтобы не разрыдаться от отчаяния. Мои друзья-африканцы поддержали меня и помогли дойти до посольской машины. Я не мог сказать ни слова.
Всю дорогу я просидел, глядя в окно ничего не видящими глазами. Единственное, что у меня оставалось — это воспоминание о тех чувствах, которые на несколько мгновений охватили меня. Теперь же я оцепенел от отчаяния, как это бывает с русскими крестьянами, иначе я бы сошел с ума. Когда машина въехала в центр города, яркие огни ослепили меня и вывели из оцепенения. Я поблагодарил своих спутников за все, что они сделали, и попросил остановить машину возле метро «Маяковская». Оттуда я мог без пересадки доехать до ближайшей к моему дому станции. К счастью, они поинтересовались, есть ли у меня деньги на метро. Я заглянул в кошелек: десятки там не оказалось. Наверное, она выпала при проверке документов в аэропорту. Я с благодарностью взял рубль, и попросил африканских друзей рассказать поверенному в делах обо всем, что со мной произошло.
Домой я добрался далеко за полночь и долго не мог заснуть. Вспомнил всю свою жизнь и уснул, наконец, с мыслью о том, что мне ничего не остается, как предпринять еще одну попытку. Когда я проснулся, за окном было еще темно. Прежде всего проверил бумажку, выданную мне толстым начальником в аэропорту. Меня посылали в другую поликлинику — не в ту, где я был раньше. Я подумал, что делать прививки с промежутком в одну неделю вредно для здоровья, но решил, что в любом случае стоит рискнуть.
Я отыскал указанную в направлении поликлинику. Это оказалось современное, сияющее чистотой здание в центре города. Дверь мне открыл вежливый швейцар в форме: высокий, средних лет мужчина с аккуратно подстриженной бородой. На стене висела табличка: оказывается, здесь принимали только иностранцев. Я было подумал, что попал не туда, когда ко мне вышел какой-то человек. И с вежливой улыбкой спросил, чем он может мне помочь. Я протянул направление, выданное мне в аэропорту. Человек попросил показать паспорт. Увидев, что я не иностранец, он зло нахмурился, сунул мой паспорт в руки стоявшей рядом с ним девушке и удалился. Простить себе не мог, что принял советского гражданина за иностранца, да еще и любезничал с ним! Девушка подтвердила, что я пришел не туда, написала на бумажке адрес поликлиники и объяснила, на каком автобусе доехать. Все тот же швейцар открыл мне дверь и, слегка поклонившись, пожелал всего хорошего.
