— Николаич, у тебя, оказывается, есть свойство подавать умные идеи! Почти как у пивовара Ивана Таранова из рекламы!

— Это когда он Альберта Эйнштейна пивом угощал, а в результате тот общую теорию относительности создал?

— Так точно. Ты тут помянул Полину. А что, если попробовать поискать Сережу с ее помощью?

— Гениально! — вскричал Комаров, явно подражая мультяшному Эйнштейну из рекламы.

Когда стемнело, Латиф выкатил из глинобитного гаража все ту же мятую «Тойоту», и все россияне плюс Доврон благополучно в нее втиснулись. Болт объяснил публике, что Латиф решил подвезти их до перевала, а дальше проводником будет Доврон.

Так и вышло. Десять километров, на которые, возможно, пришлось бы потратить часа два пешкодралом, проскочили минут за десять. После этого вылезли. Латиф молча поручкался со всеми гражданами и родным сыном, развернул «Тойоту» и погнал обратно в кишлак.

Странно, но после того, как они очутились, так сказать, «на местности», Таран испытал определенное облегчение. В этой самой Латифовой худжре он исподволь ощущал постоянную тревогу. Что стоило, например, товарищу Латифу ради укрепления дружеских связей с Гуль-Ахмадом подсыпать стрихнинчику в тот же мургпулав или в бараний супчик шорву? Про эту шорву Болт целую лекцию прочитал, например, объяснил, что татары ее «шурпой» называют, а молдаване — «чорбой». И припомнил, как, будучи в Приднестровье, узнал, что по-молдавски, как и здесь, врагов тоже называют «душманами». Но вот насчет возможности скушать чего-нибудь вместе с супчиком он ничего не произнес, хотя супчик хлебали без Латифа и Доврона. Неужели был так уверен в том, что этот Латиф не захочет его обмануть? Даже когда в машину садились, Юрку легкий мандраж бил. Хрен знает, не привезут ли их Латиф с Довроном прямо в лапы Гуль-Ахмаду? Фиг успеешь очухаться, если со всех сторон и разом наскочат… И лишь когда «Тойота», с трудом развернувшись на дорожке шириной в четыре верблюда, укатила в темень, Таран почуял себя поуверенней. Теперь все в большей степени зависело от бывалых Болта и Механика, ну и от всех остальных, и Юрки в частности.

— Присели! — полушепотом скомандовал Болт. — Наблюдать на четыре стороны.

Освещенность, прямо скажем, была неважнецкая. Темень обступала со всех сторон, а луна пряталась где-то за дальними горками. Их контуры тощий убывающий месяц — по идее, примерно такой, как на турецком флаге — кое-как подсвечивал. А вот то, что ближе, — худенько виделось. Справа от дороги, если стоять лицом в ту сторону, куда ехали на «Тойоте», вздымалась круча горного склона, а слева с трудом различался каменистый откос. Где-то там, внизу, бурлила и клокотала по дну ущелья речка. На краю этого не очень крутого откоса бойцы и присели.

— Надеть очки! — приказал Болт, передавая один чехол с инфракрасными очками Доврону. — Примерь, Латифыч, нормально сидят?

— Классная штука! — порадовался тот. — Подаришь, а?

— Обязательно, — кивнул Болт, — если все нормально будет.

— Хорошо приехали, — заметил Механик, оглядев окрестности. — С тех сопок, где «ДШК» и «шилка», нас покамест не видят. Но если еще пару поворотов по дороге пройдем, начнем светиться… А так, пожалуй, они даже фар «Тойоты» не видели.

— Отец так нарочно сделал, — прокомментировал Доврон. — У Гуль-Ахмада люди и на самом перевале сидят. Если б мы еще ближе подъехали, они бы заметили, даже если б отец без фар ехал. У них тоже «ПНВ» есть, только похуже. А здесь, где остановились, даже мотора не слышно. Река шумит…

— Есть такое дело, — задумчиво кивнул Механик, еще немного повертев головой. — Короче, дустляр, надо нам помаленьку к этой реке спускаться. Тут вполне полого, даже без веревок можно пройти. Речку по камням перейдем, дождей вроде давно не бывало.

— На том берегу — круто, — предупредил Доврон. — Там без веревки — фигово.

— Там разберемся! — сказал Механик. — Сейчас главное — чтоб Гуль-Ахмад нам еще и здесь мин не насажал…

— Навряд ли, — засомневался Болт. — Дорогу не заминировал, а на откосе мину поставит?

— Насчет того, что дорога не заминирована, — это бабушка надвое сказала. То, что досюда нормально доехали, просто значит, что мины у него ближе к перевалу стоят. Уже в зоне обстрела «шилки» и в секторе наблюдения заставы у перевала. Там, кстати, могут не только нажимные, но и радиоуправляемые поставить. Ну а здесь, на склоне, тоже пару штук могут пристроить. Особенно у камней, по которым можно реку перейти.

— Понял, — уважительно произнес Болт. — Идешь вперед, мы за тобой. Связь по рации или знаками.

— Знаками лучше, — скромно заметил Еремин. — Навряд ли, конечно, они слухача посадили УКВ прослушивать, но береженого и бог бережет.

— Примем к сведению, — кивнул Болт.

— Я пошел! — сообщил Механик, наскоро проверяя свое снаряжение.

— Валет — за Механиком, дистанция двадцать метров. Дальше так: Таран, Доврон, я, Ваня… Богдан, ты свою работу знаешь? Замыкающим пойдешь.

— Так точно. ГВЭП в режиме «Н», обзор сферический. Пока все чисто.

— Мех — вперед, остальные — на месте.

Ядовито-зеленый инфракрасный контур Механика, неторопливо двинувшегося вниз по камням в сторону речки, просматривался гораздо лучше, чем холодные камни. Тарану опять жутковато стало. Их, тепленьких, через инфракрасную оптику тоже хорошо видно. А вот какого-нибудь злого человечка с «СВД», если он укрылся за валунами, просунув между ними ствол, не враз рассмотришь. А если и рассмотришь, то в него даже Ване и Валету попасть будет сложно. Уж во всяком случае, труднее, чем этому типу в тех, кто спускается к речке. Одна надежда — на Богдана с ГВЭПом. Полюбовавшись, как операторы в Африке орудовали, Юрка все надежды на удачный исход дела возлагал только на эту таинственную штуку. Чудо-оружие! И наблюдать можно, и мозги неприятелю морочить, и усыплять безо всяких инъекций, и заставлять подчиняться, а можно и сносить все к чертям одним ударом…

— Валет, пошел! След в след! Помечать маршрут термокаплями! — приказал Болт, на глаз определив, что Механик уже удалился на двадцать метров. Безотказный биоробот направился точно по тем же камням, что и Механик. У него в левой руке был какой-то баллончик с кнопкой, вроде тех, в какие кремы для бритья заряжают или медицинские спреи для быстрой обработки ран. Таран уже знал, что это за штука. Там, внутри баллончика, находилось что-то вроде желе или клея, подогретого термоэлементами градусов до пятидесяти. Валет после каждого шага нажимал на кнопку и прыскал из баллончика на камни. Для человека, лишенного инфракрасных очков, капли этого горячего вещества были незаметны, а вот тот, у кого очки имелись, видел эти излучающие тепло пятнышки. Оставалось только не отклоняться от их линии. Через некоторое время это желе остывало, а потом и вовсе испарялось почти бесследно. Однако на то, чтоб группа из четырех человек могла пройти этим проверенным маршрутом, действия термокапель вполне хватало.

— Таран — вперед!

Юрка двинулся вдоль линии капель. Механик к этому времени очутился уже совсем недалеко от воды. До цепочки валунов, по которым он намеревался перебраться через реку, оставалось метров пять, не больше. И вдруг маленькая фигурка выпрямилась, подняв левую руку вверх. Это означало: «Стой! Укрыться!»

Таран присел между камнями, Валет — тоже. Механик нагнулся, потом встал на колени и начал копошиться. Юрка сразу вспомнил, как он одну за одной снимал мины в затопленных подземельях на острове Хайди. Тогда Таран еще не знал как следует «дона Алехо» и если переживал, то прежде всего за себя. Теперь, после «африканского сафари», этот неунывающий мужичок воспринимался почти как родственник, и Юрка даже, кажется, молился, чтоб все обошлось и поговорка насчет сапера, который раз в жизни ошибается, не сбылась.

То ли эти молитвы дошли, то ли Механик сам справился, но только ничего ужасного не произошло. Еремин вытащил из-под камней какую-то фигулину, смахивающую на ребристый абажур, — «малую итальянку», кажется. Затем Олег Федорович убрал мину в сторону от тропы и продвинулся дальше, к цепочке валунов. После этого помахал ладошкой — «продолжать движение».