— Я догадывалась, — торопливо сказала Галя. — У него был нелегальный зонт-револьвер. Но он меня спас от бэндитов и помог вернуть деньги, паспорт. И вообще ничего плохого не делал.

— Позже все расскажете, сейчас ничего говорить не надо, — посоветовал Мурзаев.

Машина ехала по какой-то лесной бетонке, очень походившей на то шоссе, куда Галя выбежала, спасаясь от бандитов, и где ее подобрал «дядя Стас». Мисс Твиггс в подмосковной географии была не сильна и даже не догадывалась, в какой стороне Москва. Кроме того, она все еще не совсем проснулась. Однако чем дольше ехала «Волга», тем лучше соображали Галины мозги, а значит, все больше появлялось сомнений…

— Мы едем в Москву? — спросила она у Мурзаева.

— Практически да, — кивнул тот, но этот ответ показался Гале очень странным.

— Что значит «практически»?

— Это значит, что место, куда мы едем, находится вблизи Москвы, — терпеливо пояснил Мурзаев. — Не спешите, вскоре все узнаете. И не волнуйтесь, вам ровным счетом ничего не угрожает.

Именно после этого успокоительного заявления Галя по-настоящему проснулась и стала всерьез беспокоиться.

Во-первых, после того как сотрудники ГУИН пересадили их с отчимом в бандитский джип, а савватеевские менты пытались помочь бандитам вернуть беглянку, у законопослушной американки появилось некоторое недоверие к русским правоохранителям. Тем более что Галя вовсе не была специалисткой по ментовским удостоверениям и никогда не видела подлинного. А подделку ей могли показать и самые обычные бандиты. Никто не мог ей дать гарантию, что через некоторое время ее не привезут на то же самое болото или какое-нибудь другое, подмосковное и там передадут тем, от кого она сбежала. Наконец, могло быть и похуже: завезут подальше в лес, а там сделают с ней все, на что фантазии хватит, после чего живой не оставят.

Во-вторых, после того, что произошло на ее глазах, когда «дядя Стас» стрелял и в ментов, и в бандитов, а потом еще и Жиртреста заставил других расстреливать, Галя ощущала себя даже не столько свидетельницей, сколько соучастницей. Правда, она лично никого не убила, но наверняка оставила отпечатки пальцев на баранке «Чероки» и на автомате, когда передавала его загипнотизированному Жиртресту. Так что даже если она угодила к настоящим милиционерам, то придется давать много сложных объяснений. И еще неизвестно, не нарушила ли она какие-то российские законы, о которых понятия не имеет. Хорошо, если ей дадут позвонить в консульство, чтоб там ей адвоката предоставили. А то еще скажешь что-нибудь не то и не так… Хэлайна твердо помнила, что даже в Америке все, что она скажет, может быть использовано против нее. Правда, там она может и вовсе не отвечать на вопросы, а как обстоит дело в России, неизвестно. Может, ее тут пытать будут… Что же делать?

Галя принялась соображать, но никакого выхода не находила. Ясно, что от этих четверых силой не вырваться. Но, может, удастся схитрить?

— Мне надо в дабл! — объявила она решительно. — В туалет то есть.

— Как скажете, — великодушно произнес Мурзаев, и машина притормозила. — Вы надолго?

— Минут на пять-десять, — Гале показалось, что ее сопровождающие ничего не подозревают. Ну не станут же они, в самом деле, подсматривать, что девушка за кустиками делает? А за пять-десять минут Галя далеко убежать сумеет.

Тот, что сидел справа, действительно отодвинулся и позволил ей вылезти. Галя не спеша двинулась к кустикам, рассчитывая, что, как только скроется за остатками листвы, побежит во весь опор. Куда именно побежит, она еще не думала. Лишь бы подальше от этих громил. До утра еще далеко, ночь темная, луны нет, даже если стрелять начнут — не попадут.

Наивная! Оказывается, следом за «Волгой» двигалась еще одна машина. Эта машина тоже притормозила, и из нее вышли две рослые, коротко стриженные девушки в спортивных куртках. Такие спортсменки обычно ядро толкают или штангу поднимают. Но при этом, наверно, и бегают неплохо. Ясно, что капитан Мурзаев все предусмотрел…

Когда Галя, отказавшись от мысли о побеге, вернулась в машину и поехала дальше, настроение у нее сильно упало. Нет, не сбежишь, придется покориться судьбе.

Лесная бетонка кончилась, «Волга» выехала на довольно большое, хотя и почти пустое в этот ранний час шоссе, включила «мигалку» и понеслась со скоростью, близкой к ста километрам в час. Во всяком случае, столько показывал ее спидометр. Галя даже не успевала прочесть то, что было написано на указателях, однако все же сумела углядеть, что ее действительно везут в направлении Москвы.

Это, конечно, особо не утешило, потому что Галя прекрасно понимала, что убить ее могут и в городе. Но все же стало чуточку спокойнее: по крайней мере, этот самый Мурзаев пока не обманывает. Да и вообще, она почему-то очень боялась, что ее отвезут обратно на Север, куда-нибудь в Саватеево. Тут все-таки кое-какие приметы цивилизации заметны, а там — никаких. Закон — тайга, медведь — хозяин. Поговорку эту Галя еще в детдоме, от старшей сестры слышала.

Потом впереди появилось обширное лиловое зарево: Москва приближалась. И по обе стороны от дороги уже маячили и светились какие-то большие дома. Сперва нечастые, потом погуще, а дальше — вообще сплошняком. Они уже ехали по городу.

Наконец и «Волга», и вторая машина, которая шла следом, по «лепестку» въехали на МКАД. Вот тут капитан Мурзаев и сказал только одно короткое слово:

— Пора!

И в тот же момент верзила, сидевший слева, молниеносно обхватил Галю лапищами, намертво прижав ей руки к бокам. А второй, тот, что справа, выдернув из кармана что-то похожее на толстую авторучку, нажал кнопку, и мисс Твиггс ощутила укол в бедро. Сразу после этого ее охватила нарастающая слабость, и все поплыло перед глазами. Она попыталась вскрикнуть от ужаса, но язык уже не слушался ее. Последней в угасающем сознании промелькнула тоскливая мысль: «Вот тебе и Москва…» Потом все померкло, но Галя еще несколько секунд ощущала, будто падает в какую-то бездонную пропасть. Дальше и это ощущение пропало.

Само собой, что Галя уже не услышала фраз, которыми обменялся Мурзаев со своими подчиненными.

— Готова, — доложил тот, кто вколол иголку. — Обмякла.

— Крепко зарядили?

— Часов на десять, наверно.

— Не многовато?

— В самый раз, по-моему, девчонка крепенькая вроде бы.

— Но ты все-таки регулярно контролируй пульс. И если реже сорока — будь добр, тут же докладывай.

— Обязательно!

Через двадцать пять минут, промчавшись по Кольцевой и еще нескольким дорогам, машина въехала в проходную закрытого поселка ЦТМО.

Десять часов, которые усыпленной Гале отвели на сон, еще не истекли, когда в кабинет профессора Баринова, сопровождаемый начальником СБ ЦТМО, вошел малорослый, чисто выбритый немолодой господин в отлично пошитом костюме. Сплошная седина аккуратно подстриженных волос неплохо гармонировала со смуглым, почти креольским лицом этого гражданина, мистера или, может быть, сеньора. Даже при многочисленных морщинах и мелких шрамиках на лице этот джентльмен смотрелся весьма привлекательно и даже аристократично. Впрочем, иллюзий насчет того, что этот тип — итальянский принчипе, испанский гранд или какой-нибудь эмигрантский князь, говорящий по-русски с сильным акцентом, никто не питал. Ибо дон Алехо де Харама, как его называли по месту постоянного жительства, хоть и умел шпарить по-испански вовсе без акцента, ибо прошел трехмесячный курс обучения по методике профессора Баринова, все-таки являлся сугубо российским и даже, можно сказать, советским человеком.

— Рад вас видеть, Олег Федорович! — Баринов вышел из-за стола, почтительно склонившись — ибо макушка уважаемого, но невысокого гостя находилась намного ниже, чем уровень профессорской подмышки! — пожал своей огромной дланью маленькую, но крепкую руку «дона Алехо». Вообще-то фамилия его была Еремин, но в ЦТМО мужичка чаще называли Еремой, Механиком или просто Мехом.