— Это точно! — покачал головой Юрка, поняв, что каких-либо серьезных уточнений он от Надюхи не дождется.

В этот момент сверху послышался плач младенца. Полина встрепенулась, схватила подогретую бутылочку и побежала наверх.

Надька глянула ей вслед и, посмотрев на слегка смутившегося супруга, спросила без обиняков:

— Твой?

— Кажется… — вздохнул Таран, мысленно радуясь, что Надька сразу сама догадалась и не надо ничего врать.

— Это она, что ли, заставила Генриха «передислокацию» провести?! — немного помрачнев, произнесла Надюха.

— Нет, — мотнул головой Юрка, — похоже, что не она. Вроде бы теперь ей все эти суперспособности заблокировали. Если б она нас опять под свое управление взяла, мы б небось вообще никаких вопросов не задавали и только кипятком писали от восторга.

— Тут ты прав, — кивнула Надька. — А что с тобой было, ты можешь рассказать?

— Не больше тебя, вообще-то, — сказал Юрка.

— А за что тебе надо задницу надрать? — прищурилась Надька. — Это я точно от Птицына слышала, не приснилось!

— Точно не знаю, но, наверно, за то, что я поперся в гостиницу. Там, понимаешь ли, против меня небольшую подставу устроили. Но Птицын помог, выдернул. И устроил этот переезд. Там, дома, всем нам оставаться опасно было. — Таран подумал, что в общем и целом особо не погрешил против истины. А загружать Надьке мозги по поводу пакостей Витьки Полянина — не стоит. И уж тем более высказывать предположения насчет того, что их с Майкой ждет.

— Ладно, — вздохнула Надька. — В общем, жизнь у нас и прежде была стремная, понять можно. Квартирка тут, конечно, классная. Почти что особняк целый… Смотри-ка! Наш холодильник! И комбайн, и кофемолка! А я-то, блин, все переживала, не забудут ли чего… Ты жрать хочешь?

— Вообще-то не отказался бы, — скромно заметил Таран. — Между прочим, в холодильнике кое-какие продукты приехали.

— Правда? — удивилась Надька, открывая дверцу. — Не иначе, они его прямо так, не выгружая, вытащили. И даже яйца не разбили! И в хлебнице половинка черного лежит.

— Там еще в шкафах что-то было, — припомнил Таран. — Даже кофеек, кажется…

— Короче, иди штаны надевай и тапки! — командным голосом приказала Надька. — Понимаю, конечно, что Полинка нам не чужая, но все-таки приличия кое-какие надо соблюдать.

— Есть! — Таран по-американски приложил руку к «пустой голове» и поднялся наверх, в спальню.

Леха хоть и дрых по-прежнему, но опять выполз из-под одеяла, и Юрка снова его укрыл. В углу обнаружился гардероб — тот самый, исторический, из которого Таран в прошлом году выпрыгнул, выбив дверь, когда Зыня собрался Надьку на иглу посадить. А в гардеробе Юрка обнаружил свою одежку. Майку, рубашку и тренировочные. Куртка на плечиках висела — та, в которой он отправлялся на встречу с «Нефедовым». Даже носки нашлись — ничего не забыли вернуть!

Юрка оделся и, сунув ноги в шлепанцы, вновь спустился вниз. Картинка, которую он увидел на кухне, была прямо-таки идиллическая. Надька и Полина, обмениваясь всякими «сюсю масю», будто всю жизнь состояли в нежной дружбе, если не сказать больше, трудились над приготовлением завтрака!

Во женский пол, а?!

Таран, глядя на воркующих голубок, как-то исподволь примерил ситуацию на себя. То есть подумал, сумел бы он так ворковать с мужиком, наверняка зная, допустим, что он сделал Надьке второго ребенка?! Допустим, с Зыней или с Поляниным? Даже абстрагировавшись, выражаясь по-научному, от того, что оба они — увы, по последним данным, и Полянин тоже! — оказались и по жизни паскудами? Нет, скорее всего не сумел бы. Даже если б наоборот, допустим, первый ребенок был от кого-то, а второй — от Тарана, дружеских отношений не получилось бы. Такой невероятный вариант, как то, что Юрка имел бы еще и сексуальные отношения с этим абстрактным мужиком, Таран вообще не рассматривал. А в прошлом году, между прочим, Полинка с Надькой не только с Юркой развлекались, но и друг с другом. Правда, тогда Надька была замороченная, но теперь-то ей вроде никто мозги не пудрит…

Войдя на кухню, Юрка не стал привлекать к себе внимание. Скромно присел за стол и смотрел, как бабоньки кофе заваривают, яичницу с хлебом жарят. А заодно любовался на всякие выпуклости, нет-нет да и очень симпатично обозначавшиеся под халатиками. А что, нельзя?! Из памяти всплыли разные веселые картинки из не шибко давнего прошлого, когда он эти фигурки без суперобложки видел. Даже ладони вроде бы вспомнили, чем эти самые «каштанки» друг от друга на ощупь отличаются. Надька крепенькая, налитая, как яблочко, а Полинка нежная, помягче и поласковей. И обе приятные. Конечно, у Надьки есть уже большой Леха, говорящий и самоходный, к которому Таран уже здорово привык. Но у Полинки тоже свой телепузик растет. Правда, пока еще не углядишь, чем он на Юрку похож — от Лехи-то точно не открестишься! — но фиг его знает, может, когда подрастет, то эти черты проявятся?!

— Долго он у тебя проспит? — поинтересовалась Надька.

— Часика два-три, наверно. Я ему памперсы поменяла. А что?

— Да так… — Надька с Полиной обменялись какими-то шибко секретными взглядиками и полуулыбочками.

— Юрик, Лешечка еще не проснулся? — мадам Таран задала этот вопрос весьма невинным тоном, и Юрка, хотя он свою половину знал как облупленную, тоже изобразил святую наивность.

— Спит покамест, но ворочается. Из-под одеяла выполз, поросенок. Так и сверкает попой. Наверно, часок проспит, не больше.

— Да, — вздохнула Надька, — этот если вскочит, до самого обеда носиться будет. Слушай, а эти пустые комнаты, они что, наши?!

— Те, что с вашей стороны лестницы, — ваши, — кивнула Полина, — а с моей — мои. Можете в одной устроить кабинет, а в другой — детскую. Я лично так и планирую на будущее. Кабинет уже есть, я там книги поставила, стол с компьютером и периферией. А детскую потом оборудую, когда Боренька подрастет.

— А зачем тебе кабинет? — спросил Таран. — Ты что, работаешь, что ли?

— Представь себе, Юрик, — усмехнулась Полина, — работаю и учусь!

— Но ты ведь, по-моему, уже университет закончила, так?

— А толку-то? Кому мой философский диплом нужен? А здесь меня собрались иностранным языкам учить, программированию, еще чему-то. Короче, я теперь не просто лабораторная мышь, а и.о. младшего научного сотрудника. Говорят, что даже защититься есть возможность. Ну а пока моя работа скорее как у лаборантки… — Полина в подробности вдаваться не стала.

— А нас что, тоже к чему-нибудь такому научному приспособят? — полюбопытствовала Надька.

— Вот тут я не в курсе, ребята. И даже гадать не буду.

— Да уж, — хмыкнул Таран, — нужны мы этой науке, как рыбе зонтик!

С этим спорить никто не стал, и все дружно взялись за яичницу с жареным хлебом, куда Полина накрошила для вкуса зеленого лука, укропа и кинзы. И еще какой-то приправы насыпала, но испортить все равно не сумела. Всё слопали с удовольствием.

Кофе с молоком из пакета, стоявшего в таранском холодильнике, тоже ничьих вкусов не оскорбил. Кроме того, он бодрости придал — Таран и Надька все-таки немного не доспали.

— Так ты что, выходит, на работу ходишь? — спросил Юрка, допив чашку.

— Хожу, — кивнула Полина. — Правда, ненадолго. У меня рабочий день с часу до шести. Беру Бореньку, нас сажают в машинку — и везут. А потом привозят сюда. И ни одного шага без сопровождения…

— А что, в магазин тоже с сопровождающим? — спросила Надька.

— В магазин я не хожу. Просто пишешь все, что надо, в пределах двухсот рублей ежедневно, и тебе это приносят. А деньги потом из зарплаты вычитают. А можно просто обеды на дом заказывать — но это дороже выходит.

— Коммунизм какой-то получается! — хмыкнула Надька.

— Вот именно. И с той же степенью свободы. Сиди в зоне, выходи на работу и получай пайку. Правда, более высокого качества, чем в обычной тюряге…

— Все бы тебе брюзжать! — проворчал Таран. — Пятичасовой рабочий день — и шесть тысяч в месяц. Три комнаты на двоих! Ни хрена себе, «зона»?!