И действительно, агенты Гувер и Михайлофф уже давно перешли в драке границы дозволенного, и каждый пропущенный удар грозил обеим если не смертью, то месяцем в лазарете уж точно.

- Прекратить драку! - Рявкнул Роквуд, но его голос потонул в шуме активно болеющих курсантов.

Тогда тренер начал пробираться сквозь толпу, откидывая оказавшихся у него на пути рядовых как щенков. Разнимать озверевших женщин было вдвойне опасно: Роквуд рисковал как получить сам, так и подставить под удар одну из них. Опытный боец решил пожертвовать менее ценной на его взгляд Гувер, которой он, к тому же, не простил "старого козла". Курсантка полетела на пол, хватая ртом воздух, Михайлофф застыла, тяжело дыша и глядя на Роквуда пылающими от ненависти глазами. И хотя она была старше по званию, старый тренер не поскупился при курсантах обложить ее трехэтажным матом, потом без усилий поднял Гувер за ремень и понес в карцер.

Довольные устроенным шоу курсанты начали расходиться, кое-кто требовал выигранные деньги, и в толпе даже вспыхнула парочка локальных драк, призванных выяснить, кто же все-таки выиграл: Гувер, явно побеждавшая до того, как кулак Роквуда отправил ее в нокаут, или Татьяна, бравшая мастерством, опытом и грудью четвертого размера.

- Из-за чего у них началось-то все? - Недоуменно спросил Рошель у курсанта, стоявшего в первом ряду.

- Да из-за ерунды. - Курсант так же недоуменно пожал плечами. - Вроде агент Джокер сказала агенту Михайлофф: "ты не выиграешь эту битву, ты старая...".

То ли из-за отсутствия свободного помещения, то ли в воспитательных целях Гувер и Татьяну поместили вместе. Особой радости это не доставило ни той, ни другой. Драться уже не хотелось, обмениваться язвительными репликами было опасно членовредительством, поэтому агенты развернулись друг к другу спинами, взаимно желая сокамернице умереть в страшных мучениях. Но прошел день, второй, делать было нечего, отпускать их не собирались, все стены были покрыты формулами, выцарапанными металлической собачкой от молнии, и удушающее безделье вынудило женщин наконец-то заговорить. Не сказать, чтобы они просили друг у друга прощения или соблюдали вежливый нейтралитет. Разговор пошел о том, о чем не мог не пойти в камере, где были заперты представители совершенно разных культур.

- Мэм, вы такая замороченная. - Ленивым голосом, но смакуя каждое слово, говорила Гувер, пытаясь дотянуться ногами до потолка. - Вы, русские, все такие? Поддерживаете имидж загадочной и непонятной души? Читала я ваших философов, сплошное умствование, ничем не обоснованное. Самоуничижение, доходящее до мании величия. Надо же было додуматься объявить себя народом-богоносцем, спасителем Вселенной! И это нация, погрязшая в распутстве и пьянстве! Да у вас не экономика, а смех один! Вы не то что тяжелую, уже даже легкую промышленность возродить не сможете!

- Рот закрой. - Негромко приказала Татьяна.

- Ага, уже дрожу вся. Видала я ваш махровый патриотизм, просто смешно. И это у человека, который передавал сведения о своей стране американской военной разведке! Где логика? У вас там все такие?

- Заткнись.

- Давайте больше слов, в России вас оценят, может, даже не сразу пришибут, когда решите вернуться... ой, что-то вы не торопитесь туда. Конечно, со стороны эту помойку любить легче.

- В чем твоя проблема?

- Моя?! Это не я бросаюсь на людей, как бешеная! Не я строю из себя непонятую загадочность. Ах, эти американцы, такие тупые пожиратели бургеров... а если вы такие умные, что же вы в такой жопе?

- Как это типично. - Не выдержала Михайлофф. - Для вас. Думать, что вы умнее всех. Эти ваши смешные идеи о всеобщем равенстве. Вы даже представить не можете, что не все такие же, как вы. Вы никогда не договоритесь ни с китайцами, ни с арабами, просто потому, что не поймете, что они другие. Вам кажется, что если кто-то назвал кого-то другим, он нацист. И вот поэтому вам никогда...

- Конечно, только вам! - Поддакнула Гувер. - Вы одна среди нас такая умная.

- Не просто умная. Я лучшая. - Просто и устало сказала Михайлофф. - Потому что я понимаю людей.

- Ну и гордитесь до пенсии! Недолго осталось, ха-ха!

- Тупая американка!

- Вообще я ирландка. - Невесть с чего сказала Мерида.

- Все вы одинаковые!

- Все да не все, а?

Гувер инфернально расхохоталась и, не выдержав, свалилась на пол, тут же перекатившись и приняв боевую стойку, но Татьяна и не думала ее бить. Вместо этого она окинула агента Джокер презрительным взглядом и снова отвернулась к стене.

- Ну-ну, при мне можно не притворяться. - Хмыкнула Гувер. - Я вас насквозь вижу.

- Да что ты видишь! - Прошипела Михайлофф, закидывая голову, потому что носом невесть с чего пошла кровь.

- Что вам печень надо лечить! Водка, Горбачев, матрешка, балалайка!

Неизвестно, чем бы окончился разговор, если бы дверь карцера не открылась, и на пороге не возник Коннор в компании взволнованного Солджера. Татьяна отвернулась, Гувер показала ее спине оттопыренный средний палец.

- Нам срочно надо в лабораторию! - С порога заявил доктор. - Я разработал для тебя...

Он покосился на спину агента Михайлофф.

- Сама знаешь что.

- Уже? - Всполошилась Гувер, отступая к стене. - Может, не сейчас?

- Что значит "не сейчас"? - Опешил Коннор. - Дорога каждая минута!

- Да ладно, не так уж я и... док, может, еще подождем? Мы такое придумали!

- Ты с ума сошла?! - Рявкнул доктор. - Это шутка для тебя, что ли?!

- Ты чем-то болеешь? - Ехидно поинтересовалась Татьяна, разворачиваясь и спуская ноги на пол.

- Дуростью! - В сердцах бросил Солджер. - Мерида, не глупи. Пойдем быстрее, реактив нестойкий, через час он будет недейственным, а тебя надо еще подготовить.

Гувер показала палец и ему, но заколебалась.

- Стив, ты-то с каких пор такой нервных стал?

- С тех самых, как увидел, что ты шоколад трескаешь!

- А ты ведь его не любишь. - Многозначительно добавил Коннор. - А кое-кто - так даже очень.

- Подумаешь, вкусы изменились!

- Слишком быстро они изменились. Пошли.

Солджер потащил ее из камеры за руку, Гувер упиралась, но все же шла. Татьяна, пользуясь случаем, тоже покинула карцер.

Два дня, проведенные без каких-либо средств гигиены, отнюдь не улучшили красивой женщине настроения. Не улучшил ей настроения и опирающийся о перила лестницы Дантон, где-то раздобывший чупа-чупс, и с его помощью успешно доводивший проходящих мимо агентов до белого каления, выразительно облизывая красный карамельный шарик с таким причмокиванием, что хотелось вырвать ему язык и растерзать его на мелкие кусочки, попутно топчась по снайперу ногами в шипованных ботинках пятидесятого размера.

- Вот из-за этого, - сказала Татьяна дрожащим от ярости голосом, - мы и расстались.

- Вот из-за этого, - парировал Дантон, смачно засосав конфету, - мы вообще начали встречаться. Рад знать, что прежнее чувство в тебе еще живо.

- Что-о-о? - Презрительно протянула Михайлофф по-русски, но Дантон понял.

- А что? Или я не лучший снайпер в этом коровнике? Какая прелесть, когда две цыпочки дерутся из-за тебя! Эх, жалко меня там не было!

- Из-за тебя, ты думаешь? - Хмыкнула Михайлофф.

- А из-за кого еще? - Самодовольно выпятил живот Джо.

Татьяна невольно бросила быстрый взгляд вниз, слишком быстрый, но Дантон успел поймать его направление. Гувер, размахивая руками, что-то доказывала своему другу Солджеру, который прикрывал мозгоправа Коннора. Лицо у нее было сердитое, у Коннора возмущенное, у Солджера - терпеливое, но непреклонное. Дантон отсалютовал им чупа-чупсом. Гувер посмотрела ему за спину и издевательски улыбнулась Татьяне, потом перевела взгляд на Солджера, кивнула ему и пожала плечами. Все трое повернулись спинами и отправились куда-то еще ниже. Мстительная Гувер, пользуясь моментом, с вывертом ущипнула Стива за задницу, он так и подскочил, потом быстро обернулась, помахала Татьяне ручкой и что-то сказала одними губами. "Старуха" - прочитал Дантон.