Полагаю, единственным, кто мог как-то ее понять, был психоаналитик, которого она посещала все эти годы. Интересно, каковы были его успехи… Правда, надо признать, за последнее время она здорово изменилась: снова начала работать в журнале, обосновалась в районе 80-х улиц, купила обстановку — похоже было, что Шерри несколько остепенилась. Неожиданные вояжи в Грецию и Швейцарию ушли в прошлое, как и внезапные исчезновения для катания на лыжах в Аспене в компании с приятным спутником. Конечно, как сестре, мне казалось, что эта перемена вызвана отчасти холодностью Джоэла.

— Шампанского, Нора? — послышался голос брата.

Оставив свои размышления, я заметила, что праздничный король немного переигрывает, взявшись за роль официанта. Я украдкой понаблюдала за детьми, те вели себя как обычно, разве только чуть раскраснелись. Мне не хотелось подыгрывать ему, тем более Вероника объявила, что ужин готов.

Салат из креветок был просто чудо, а лимонный суп и ростбиф положили конец дурачеству Джоэла. По правде говоря, на душе у меня стало легче, ведь брат легко пьянел даже от шампанского. Уже второй бокал делал его чересчур смешливым, от обильного возлияния ему становилось плохо. Мысленно я поздравила себя с успехом, когда Керри вдруг сделала открытие.

— Шерри, а ты знаешь, что у тебя только одна сережка в ухе?

Та ощупала мочки ушей.

— Черт возьми! Только купила и на тебе!

Но вела она себя безупречно, просто сняла оставшуюся и как ни в чем не бывало продолжила ужин. Беззаботность ее показалась. Керри неестественной.

— Я посмотрю в гостиной.

Вскоре мы услышали грохот стульев в соседней комнате, но потом она появилась, отрицательно покачав головой.

— Найдется когда-нибудь, — добродушно махнула рукой Шерри. Казалось, она не принадлежала нашему времени, сочетание щепетильности, безупречных манер и достойных прискорбия нравов делало ее похожей на маркизу из восемнадцатого века.

— Я найду ее для тебя! — Мы посмотрели на Джоэла. Его глаза заблестели, и хотя он сидел спокойно, вид был какой-то дурашливый. Тут же взглянув на его бокал, я не смогла сказать точно, доливал он себе вина или нет.

Пока мы смотрели, Джоэл с видом прорицателя взял со стола бокал с водой, сосредоточенно посмотрел в него и удовлетворенно улыбнулся.

— Пошли, — уверенно сказал он.

— Подожди, пока мы не закончим с ужином, — попыталась протестовать я, но Джоэл не слушал, он уже поднялся из-за стола и сделал нам знак сопровождать его. В окружении детей брат вышел из столовой, увенчанный бумажной короной. Бобовый Король!

Мы с Шерри переглянулись, она улыбнулась:

— Может, посмотрим, что из этого выйдет?

Извинившись перед Вероникой, вошедшей в столовую с очередным блюдом, я двинулась вслед за процессией.

К тому времени в гостиной их уже не было.

— Оставь это, а то мы все простудимся, — попыталась урезонить я его через дверь, но Джоэл уже пересек садовую дорожку, приплясывая и кружа, как в ритуальном танце, приблизился к «порше», стоявшему у тротуара. С видом профессионального иллюзиониста, который собирается достать очередного кролика из шляпы, он сделал несколько пасов руками и открыл дверь водителя, пошарил на сиденье и выпрямился, вытянув вперед правую руку.

— Нашлась! — закричала Керри.

Джоэл отвесил глубокий поклон, дети наградили его аплодисментами. Серьга была вручена Шерри, и мы поспешили в спасительное тепло дома.

Уже за столом, пока Шерри водружала серьги на место, дети потребовали от Джоэла объяснений.

— Неужели ты увидел ее в бокале? — спросила Керри.

— Держу пари, она была в его ладони. Потерялась в гостиной, а у машины дядя притворился, что нашел.

Джоэл покачал головой. Мне до этого не приходилось видеть его таким возбужденным. Еще немного, и ему станет совсем плохо.

Когда Вероника стала убирать тарелки, он попросил ее наполнить бокалы. Я попыталась незаметно дать ей понять, что этого делать не стоит, но брат заметил мою уловку.

— Хочу еще, — упрямо сказал он.

Вероника посмотрела в мою сторону. Очутившись между двух огней, она не знала, как поступить. И тут внезапная вспышка ярости Джоэла ошеломила нас всех. Он выкрикнул что-то по-испански, явно не литературного содержания, скорее, это была площадная ругань бедных кварталов Пуэрто-Рико. Невозможно было даже представить, что брат способен на такое.

— Джоэл! — закричала я, но это его не остановило. Вырвав бутылку из ее рук, брат наполнил свой бокал.

Вероника стояла как вкопанная, изумленно уставившись на него, потом резко повернулась и убежала на кухню. Я сразу же поспешила следом и застала ее за украшением праздничного торта. Дрожащими руками она старалась закрепить на нем свечи.

— Не представляю, что на него нашло. Ты же видишь, он совсем не умеет пить, — попыталась извиниться я.

Вероника лишь покачала головой, не слишком прислушиваясь к моим словам.

— Что он сказал тебе?

Ответа я не дождалась. Хотя еще было слишком рано, она стала зажигать свечи на торте. И вот мы уже стояли над сиявшим огоньками тортом, и я почувствовала, что отношения между нами разрушены.

Как бы там ни было, свечи на торте горели, и я вдруг обнаружила, что несу его к столу. Питер, на миг растерявшись, тут же бросился выключать свет. Вся дрожа от гнева на виновника торжества, я прошествовала во тьме и водрузила торт перед ним.

Настроение Джоэла снова переменилось. Может быть, он просто попытался нас развеселить. Обведя всех загадочным взглядом, он вдруг многозначительно подмигнул Шерри. Потом задул свечи. Злость моя сменилась удивлением. Это было совсем не в его стиле. Никогда я не видела человека, так менявшегося за один вечер. Честно говоря, мне уже хотелось, чтобы Джоэла сморило выпитое вино. Шерри же спокойно улыбалась, как и прежде.

К моему ужасу, представление еще не закончилось. Когда Керри принесла нож для торта, Джоэл торжественно вручил его Шерри. Затем передал и торт, причем я замерла от страха, что он его уронит.

И в довершение всего, с деланной галантностью, сняв с себя корону из золотой фольги, нахлобучил ей на голову. Я почувствовала беду еще до того, как его руки коснулись золотых волос Шерри. Она простила ему и дурацкую историю с серьгой, и прогулку по морозу, и безобразное поведение с Вероникой. Но неуклюжая коронация стала последней каплей. Надевая корону, он умышленно выдернул несколько шпилек и каскад золотых волос рассыпался по плечам.

Но и тут, догадайся он извиниться, все еще можно было поправить. Только вместо этого, когда Шерри подняла руки к волосам, он задержал их и долго перебирал светлые пряди, зачарованно глядя на них.

Манеры у Шерри были выше всяких похвал. Аккуратно высвободившись из рук Джоэла, она вновь заколола волосы.

— Извините, — мягко, изо всех сил сдерживаясь, сказала она. — У меня ужасно болит голова. Надеюсь, вы меня извините.

Поднявшись, она извинилась еще раз и ушла, не обращая внимания на уставившегося на нее Джоэла. Взревел отъезжающий «порше».

Мы с детьми огорченно смотрели на испорченный стол, на чадящие свечи, огарки которых торчали из торта.

— Что все это значит? — спросила Керри; на нее шикнул Питер.

Джоэл встал и ушел наверх.

Порезав торт, я дала по куску детям и пошла в гостиную, где долго смотрела на тлеющие в камине дрова, разрываясь между негодованием за испорченный праздник и жалостью к Джоэлу. Жалость все же перевесила. Поднявшись по лестнице, я постучала.

Он стоял у окна, держа руки за спиной. Пальцы были судорожно сжаты в кулаки.

— Джоэл, — начала я, — мне очень жаль…

Брат мотнул головой, давая понять, что разговаривать со мной не намерен. Казалось, он не хочет, чтобы я видела его лицо. Уход Шерри явно отрезвил его.

— Все будет хорошо… — Я не верила себе сама и боялась, что, начав ей звонить, он совсем все испортит.

Джоэл сунул руки в карманы, но не тронулся с места.

— Дать снотворное?

У меня оставалась одна упаковка еще с тех беспокойных времен, что закончились разводом с Тэдом.