— Хотите войти? — с унылой улыбкой спросил Рэй. — В прихожей уже безопасно — я заходил звонить.

— Пока еще нет. Прежде всего я хотел бы услышать от вас, что здесь произошло.

Рэй рассказал ему все, пояснив при этом, почему они с семьей провели ночь вне дома.

— Меня больше всего беспокоит то, — продолжал он, — что запах газа мы почувствовали еще в первый раз.

Браун вздрогнул.

— Что вы имеете в виду?

— Когда мы приехали за ребенком и вещами, моя жена почувствовала легкий запах газа. Я проверил краны — все были закрыты. Но запах отчетливо ощущался в кухне и слабо — в холле. Я открыл в кухне окно, и, разумеется, все время действовала вытяжка. Наверху ничего не было слышно. Мы решили, что у мисс Траб на плитке что-то выкипело и что она плохо закрыла кран.

— Вы спрашивали ее об этом?

— Нет.

— Вы заметили, что что-то выкипело? Какой-то беспорядок на кухне?

— Нет. Я об этом даже не подумал, когда был в кухне. Это была мысль Мевис, но она не зашла проверить.

— Вы говорите, что открыли окно в кухне?

— Да.

— Сегодня утром оно еще было открыто?

Рэй задумался и удивился.

— Нет. Разумеется, нет. Ведь там было полно газу.

— Вы хорошо видели, что окно было закрыто?

— Не тогда, когда я кинулся закрывать краны. Я уж думал, что не успею. По крайней мере, не на одном дыхании. Думал я только о кранах и о том, как оттуда выбраться.

Браун кивнул, довольно улыбаясь. Молодой человек был отважен и рассудителен. Эти черты не всегда идут вместе.

— Можно осмотреть кухню изнутри?

— Разумеется.

Они обошли дом вокруг. Окно в кухне было взломано. Битое стекло валялось на дорожке и маленькой клумбе под окном. Клумба и газон истоптаны десятками ног. К стене прислонены пустые оконные рамы.

— Надеюсь, вы застрахованы, — сухо заметил инспектор.

— Да, мы застрахованы.

— Вот нечто странное, — заметил Браун, указывая на большой кусок мха, прильнувший к стене дома.

Рэй вытаращил глаза.

— Это на вытяжке! Странно, откуда тут взялся мох?

Инспектор только покачал головой и пошел дальше.

Рэй показал окно мисс Траб, тоже выбитое. Принесенная соседями лестница все еще стояла у стены.

Инспектор Браун взобрался по лестнице. Пнул разбитое окно и, заслоняя нижнюю часть лица извлеченным из кармана платком, перегнулся внутрь.

Постель была в беспорядке, стоявшие рядом с ней столик и кресло опрокинули, когда в спешке выносили мисс Траб из комнаты, полной газа. Не считая этого, в комнате все было в порядке: одежда жертвы аккуратно сложена на комоде, туалетный столик убран. Инспектор не заметил ни письма, ни хотя бы записки. Убрав голову из окна, он сунул платок в карман и спустился вниз.

— Осмотрюсь, когда воздух очистится, — заявил он. — На вашем месте я пока не оставался бы дома. Газ тяжелее воздуха, он собирается внизу, так что опаснее всего в подвале. Вернитесь через несколько часов. Я тут оставлю кого-нибудь для охраны, так что причин волноваться не будет.

— Я не волнуюсь, — возразил Рэй, задетый покровительственным тоном инспектора. — Жене я уже сказал, что заберу ее вечером. Но на работу мне нужны кое-какие бумаги. Могу я пойти за портфелем?

— Он внизу?

— В холле на столе.

— Пожалуйста. Но не задерживайтесь.

Рэй задерживаться и не собирался. В холле все еще стоял запах газа, но слабее, чем тогда, когда он звонил. Схватив портфель, через минуту он уже опять был в саду, торопясь на работу.

— Вы не возражаете, если я позвоню в больницу? — спросил он Брауна, когда они вместе шли к воротам.

— Ради Бога, если хотите.

— Конечно, хочу. Мы ее любили. Никогда бы не подумал… Я хочу сказать… Самоубийство! С чего, Господи Боже? Всегда держалась так спокойно…

Инспектор не ответил.

— Могу я заняться окнами? — спросил Рэй.

— Я это сделаю за вас, — неожиданно возразил Браун. — Хочу как следует осмотреться, пока все стоит как было. Но до вечера все восстановим. Будьте спокойны.

Молодой человек хотел было признать эту вежливость проявлением профессиональной, а потому обидной опеки, но поведение инспектора было столь обезоруживающим, что ему ничего не оставалось, как сердечно поблагодарить.

Письмо от мисс Траб Рэй обнаружил в своем портфеле, когда пришел в бюро. Лежало оно в конверте, скрепленном с другим конвертом. Написано на нем было следующее: «Прошу доставить прилагаемый конверт, и пусть вас всех троих Господь благословит». Другой конверт был адресован «Миссис Френсис Мидоус. Даунсайд, Лондон Роад, Уэйфорд, Суррей». Конверт не был запечатан, и марки не было.

Рэй несколько минут разглядывал письмо, не зная, что делать. Тут явно было нечто странное. Письмо ничего не объясняло, но, судя по всему, нечто большее содержалось в письме неизвестной миссис Мидоус. И письмо не запечатано. Случайно или умышленно? А если намеренно, то для чего такие сложности?..

Рэй решил, что обычные нормы хорошего тона в этом случае не годятся. Он хотел знать, почему мисс Траб решилась на самоубийство. В конце концов, она сделала это в его доме, что повлекло за собой немалые осложнения для него и его семьи. И он имел право знать. И Мевис тоже. Возможно, все это нужно передать инспектору. Однако он припомнил, что хотя Браун и задавал массу вопросов и, казалось, относился к делу очень серьезно, но даже видя, как заинтересовался Рэй судьбой мисс Траб, не дал никаких пояснений. Разве обычное самоубийство всегда влечет за собой такое дотошное следствие? Рэй не знал, но полагал, что письмо миссис Мидоус может что-то объяснить. Так что он извлек его из конверта и прочитал.

Когда в конце дня он заехал к Фреям за Мевис и Джой, Дерек был уже в хорошей форме и сокрушался из-за хлопот, причиной которых он оказался. Рэй показал письмо жене и другу.

— Честно говоря, тут ничего нет, — заметила Кэрол, возвращая письмо Рэю.

— Она только пишет, что ее уже никогда не побеспокоят, — задумчиво протянула Мевис. — Видимо, она имела в виду самоубийство. Интересно, кто эта Френсис.

— Какая-то родственница или приятельница, о которой мы никогда не слышали, — попытался угадать Рэй.

— Возможно. Во всяком случае, тут есть адрес. Можем отправить ей это письмо и еще написать от себя.

— Позволь взглянуть еще раз, — вмешался Дерек, потянувшись за письмом. Держал он его осторожно, за краешек, двумя пальцами, внимательно разглядывая со всех сторон.

— Я бы сказал, что писала его особа с неустойчивым характером. Прежде всего, оно написано карандашом. Казалось бы, что женщина в ее возрасте и с такой канцелярской практикой должна бы взять перо или хотя бы авторучку. И для чего обрезать край такой волнистой линией?

Рэй перехватил письмо.

— Я тоже заметил, но подумал, что это такой фантазийный сорт бумаги.

— Обрезанный так только с одной стороны?

— Он прав, дорогой, — рассмеялась Мевис, вырывая лист у Рэя. — Она явно сделала это сама. Ну ясно, она была в состоянии психического расстройства. Только вчера вечером мы заметили…

— Карандаш был у нее в руке! — перебил ее Рэй. — Боже мой, она писала это именно тогда, когда мы вернулись!

Мевис побледнела.

— Значит, начала она еще до нашего приезда! Тот запах газа… Ей пришлось его закрыть, когда она услышала нашу машину. И Джой была дома!

Повисло тревожное молчание, нарушенное в конце концов Рэем.

— Я в это не верю. И не верю, что она не в себе. Ведь она прожила у нас шесть месяцев. Никогда не встречал более уравновешенной особы. Признаюсь, замкнутой. Но не безумной. Это исключено.

— Такое очень трудно распознать, — начала Кэрол, а Дерек добавил:

— Разве попытка самоубийства — не достаточное доказательство?

Но Рэй был упрям. Семью он забрал домой, где все еще стоял на страже констебль. Окна были наживую забиты досками и в комнатах, после досмотра их полицией, царил беспорядок, но запаха газа уже не было и дом стал безопасен.

Мевис собралась было поплакаться над состоянием их жилища, но Рэй был мыслями уже далеко.