7 декабря 1917, 30 ноября 1920 Баку Ты же, чей разум Стекал, как седой водопад, На пастушеский быт Первой древности, Кого числам покорно Внимал и скакал Очарованный гад В кольцах ревности, И змея плененного Пляска и корчи, И кольца, и свист, и шипение Кого заставляли Всё зорче и зорче Шиповники солнц Понимать точно пение, Кто череп, рожденный отцом, Буравчиком спокойно пробуравил И в скважину надменно вставил Душистым концом Росистую ветку Млечного Пути, Как колос созвездий в стакан, В чьем черепе, точно в стакане, Жила душистая ветка Млечного Пути, А звезды несут вдохновенные дани, – Крылатый, лети! О, колос жемчужной росы! Я, носящий весь земной шар На мизинце правой руки, Тебе говорю: Ты! Так я кричу, И на моем каменеющем крике Ворон священный и дикий Совьет гнездо И вырастут ворона дети, А на руке, протянутой к звездам, Проползет улитка столетий. 7 декабря 1917, 1921
Ты же, чей разум стекал, Как седой водопад, На пастушеский быт первой древности, Кого числам внимал И послушно скакал Очарованный гад В кольцах ревности, И змея плененного пляска и корчи, И кольца, и свист, и шипение, Кого заставляли всё зорче и зорче Шиповники солнц понимать точно пение, Кто череп, рожденный отцом, Буравчиком спокойно продырявил И в скважину холодно вставил Росистый колос Млечного Пути, Могущий, лети! Я, носящий весь земной шар На мизинце правой руки, Тебе говорю: Ты! Так я кричу, и на моем Каменеющем крике Ворон священный и дикий Совьет гнездо, И вырастут ворона дети, А на руке, протянутой к звездам, Проползет улитка столетий. 7 декабря 1917, 1921-1922 Воля всем! Вихрем бессмертным, вихрем единым Все за свободой – туда! Люди с крылом лебединым Знамя проносят труда. Всех силачей того мира Смело зовем мы на бой, Знаем, слабеет секира У торговавших божбой. Жгучи свободы глаза, Пламя в сравнении – холод! Пусть на земле образа! Новых построит их голод… Мира ушедшего стоны и корчи Нам, вдохновенным, страшны ли? Вещие души к грядущему зорче Самой божественной были. Мчимтесь дружиною к солнцу и песням, Мчимтесь и мчимтесь – вперед! Если погибнем – воскреснем, Каждый потом оживет! Двинемтесь в путь очарованный, Мерным внимая шагам! Если же боги закованы, Волю дадим и богам! 1918, 1921 «Я видел…» Я видел Выдел Вёсен В осень, Зная Зной Синей Сони. А ты пяты На мячике созвездия Полет бросаешь, В изгиб Из губ Свернув Свой локоть Белого излома. Весной улики бога. Путь Петь. Сосни, Летая, Сосне Латая Очи голубые Узлами Северных бровей И голубей. В стае Сто их. <1918> «Бросают в воздух стоны…» Бросают в воздух стоны Разумные уста. Луга цветов, затоны, Белеет край холста. Дивчины три пытали: Чи парень я, чи нет? А голуби летали, Ведь им не много лет. Близкой осени бирючи На плетне сидят грачи. 1919 Горные чары Я верю их вою и хвоям, Где стелется тихо столетье сосны И каждый умножен и нежен, Как баловень бога живого. Я вижу широкую вежу И бусами звуки я нежу. Падун улетает по дань. И вы, точно ветка весны. Летя по утиной реке паутиной, Ночная усадьба судьбы. Вилось одеянье волос, Одетое детскою тенью. И каждый – путь солнца, Летевший в меня, Чтоб солнце на солнце менять. И вы – одеяние ивы. Но ведом ночным небосводом И за руку зорями зорко ведом, Вхожу в одинокую хижу. Уколы соседнего колоса, Глаголы соседнего голоса. Вы север, вы вестник себя! Свирели даны, и звенели Из юного камня изъяны. 1919 «Сумасшедший араб…» Сумасшедший араб, С глазами сапога под черной щеткой, Забытый прекрасным писателем Пушкиным В записанном сне, Летит по дороге с добычей, Пронес над собой Ярославну С глазами бездны голубой и девичьей В стеклянном призраке И станом туго-голубым. Хрю! – громко хрюкнул в ухо толп. Дальше на площадь летит. |
