К зеркалу подошел.

Я велик. Не во всякую дверь прохожу.

Я уравнил победы венок и листья стыда и военного срама.

Для славы морской дал простой и дешевый закон

(В заботе о бедных и нищих умом).

Мои уравнения сильнее морских крепостей из железа плавучего

Островов из железа, где плещется смерть в черном кружеве чугунных цепей

В острой осоке раскрашенных труб, в паутине снастей для бурь паука

Где певчие птицы щебечут чугунной пальбой,

Где выстрел из мглы – бормотанье утренней славки

Белых от утра болот.

И если плавучая крепость, громада морская,

Морской утюг, чей (бритвой!) нос громады бреет бурь,

Собаки послушнее, хорошо выстеганной,

На голос идет господина, ложится в ногах, –

Плуг моря <упругий>

Гнет повороты дороги, кладет и туда и сюда комья бурь,

Как лемех сохи кладет пласты чернозема

Так, как <хочет его господин с бледным лбом>,

От простого нажима руки господина.

Я застегиваю перчатку столетий.

Запонкой перемены знака

Сменяю событий узор и цвета,

Ежели в энном ряду

Усядутся в кресло два

Вместо трех.

Старую Маву древней Галиции

Сёдни увидел в столице я.

Выщерил на небо плотник

Азбуку каменных слов,

Зубы ночного бревна.

Месяц – в засаде охотник,

Тянется с неба слюна.

Голод, соси старой воблы ком!

Черным набором за облаком

Вылезла черная тройка.

Это не ливень полей,

Это не улиц небом попойка:

Выросла на небе тройка.

Темной маны Водолей

Вырос и вылез,

Где улицы раньше резвились.

Вещий, смотри:

Это же три

Быстро шагает ногой скорохода

По облакам небосвода.

Она удала и лиха,

Она красою спорит с женами,

Ее живые потроха

Часами смотрят обнаженными.

Кишки подобно небосводу

Свершают медленный полет.

И, созерцая звезд природу,

Гоня по жилам красноход,

Творил сердечной жизни год

И умной – радостей свободу.

И снеговая крышка снята,

Чтоб небеса вращались тела,

А Мава, бешена и свята,

Вновь на свидание летела.

Я призываю вас шашкой

Дотронуться до рубашки.

Ее нет.

Шашкой сказать: король гол.

То, что мы сделали пухом дыхания,

Я призываю вас сделать железом.

Участок – великая вещь!

Это – место свиданья

Меня и государства.

Государство напоминает,

Что оно все еще существует

Подул

И государства пали.

У дул

Глаза в опале.

У меня нет государевой шляпы,

У меня нет государевых бот.

Небо светлое – шляпа моя,

Земля серая – обувь моя.

Мне мало надо:

Краюшку хлеба

И каплю молока.

Да это небо,

Да эти облака!

Не чертиком масленичным

Я раздуваю себя

До писка смешного

И рожи плаксивой грудного ребенка.

Нет, я из братского гроба

<И похорон>

Колокол Воли.

Руку свою подымаю

Сказать про опасность.

Далекий и бледный

Мною указан вам путь,

А не большими кострами

Для варки быка

На палубе вашей,

Вам знакомых и близких.

Да, я срывался и падал,

Тучи меня закрывали

И закрывают сейчас.

Но не вы ли падали позже

<И гнали память крушений>,

В камнях <невольно> лепили

Тенью земною меня?

За то, что напомнил про звезды

И был сквозняком быта этих голяков,

Не раз вы оставляли меня

И уносили мое платье,

Когда я переплывал проливы песни,

И хохотали, что я гол.

Вы же себя раздевали

Через несколько лет,

Не заметив во мне

Событий вершины,

Пера руки времен

За думой писателя.

Я одиноким врачом

В доме сумасшедших

Пел свои песни – лекарства.