- Так не бывает, - тру лоб в отчаянии. – Мы проколемся, кто-нибудь догадается, и нас прикончат.
- А я думал, тебе нравится кончать, - усмехается он.
Сверлю его взглядом.
- Вот об этом я и говорю. Подозрительные шутки, взгляды, жесты… Кто-нибудь обязательно заметит. Если я сразу объясню все начальству, последствий не будет.
- Для тебя не будет, - с горячностью возражает он. – Тебе, конечно, будет слегка неловко, что весь офис обсуждает твою половую жизнь. А тот, к кому приставят меня, станет считать, что заполучил безмозглую постельную игрушку. А, может, он вообще окажется гомофобом и сразу же меня возненавидит. Или ты считаешь, мне нужно найти другое место, где проходить практику? Ты хоть знаешь, как сложно было сюда попасть? Если бы мой учитель не дружил с твоим боссом, меня бы тут и близко не было. Мне очень нужно пройти практику.
Я ничего не отвечаю. Сам знаю, что попасть сюда нелегко. На каждое место интерна всегда бывает не меньше пяти кандидатов. И сейчас уже слишком поздно, вакансию в другом агентстве Брайану не найти. А мои коллеги в любом случае будут относиться к Брайану с предубеждением. Даже если Марти поклянется никому ни о чем не рассказывать и сдержит слово, все равно все будут вне себя от любопытства, почему это я отказался от интерна. И это я еще упустил тот факт, что просто умру на месте от смущения, если мне придется рассказывать обо всем Марти. Я никогда не распространялся на работе о своей личной жизни. Половина сотрудников даже не знают, что я гей, хотя я вовсе не скрываюсь.
- Джастин, - снова говорит он, чуть хрипло.
И вот мне уже мерещится, что мы у меня дома, что я лежу на животе, а он упирается подбородком мне между лопаток, обжигает дыханием шею и говорит: «Кончай!» Боже, что же мне делать? Я не смею поднять на него глаза, а он снова заговаривает. И теперь я уже знаю, что сделаю все, что он захочет, потому что он произносит одно только слово:
- Пожалуйста.
***
От Джастина до Майкла пешком только полчаса. Фуллер-стрит расположена на одном краю гей-квартала, а Дебби живет на другом. Улицы пустынны. Можно было бы просто завалиться спать у Джастина, но нехорошо это, если я проведу у него две ночи кряду. Я и так-то поверить не могу, что трахался с одним и тем же парнем дважды. Раньше такого никогда не случалось.
Зачем я опять к нему пошел? А, ну да, потому что был пьян и злился. Теперь, протрезвев, я даже не помню, на что именно злился. Кажется, я думал, что он только прикидывался невинным. Ни один невинный ягненочек так не трахается. К тому же он расстроил Эммета, а это неправильно, потому что… потому что… Ну и почему? Я сам так все время делаю…
Ладно, может, была какая-то другая причина. Вот – он классно трахается! Он так отдается, так стонет, так выгибается от каждого прикосновения. И кончает, и кончает… Он единственный может за мной угнаться. Но дело даже не в этом. Просто он делает все, что я скажу, но не подчиняется по-настоящему. Он отдает контроль мне, потому что ему так хочется. Но внутренне он всегда настороже.
И вообще, он наслаждается каждой гребанной минутой секса. А это редкость. Я уже кучу парней перетрахал и собираюсь перетрахать еще больше в будущем, но обычно это просто быстрые перепихи в туалете. Ну и несколько раз я ходил к парням домой и трахался в их постелях. Но никто из них не наслаждался происходящим, как я. Мне нравится выслеживать добычу, налаживать контакт и все, что происходит потом, от первого прикосновения до оргазма, мне нравится тоже. А большинство просто хочет поскорее кончить. У меня все не так. Ну, то есть я тоже хочу кончить, но и все, что этому предшествует, люблю. Мне нравится их дразнить и исследовать, и заставлять открыться. И Джастин – первый человек из всех, кого я знал, которому тоже все это нравится.
Это что-то вроде наркотика – на него подсаживаешься. И лучше покончить с дурной привычкой сразу же.
Майкл, похоже, надулся всерьез – окно закрыто. Запускаю в него парой камешков, но ответа нет. Что же мне, колотить в дверь и перебудить всех соседей? Сажусь на крыльцо и закуриваю. За пятнадцать минут до прихода матери он мне открывает. Майки такой Майки.
- Где на хуй тебя носило? Я так волновался!
- Просто зашел к парню, с которым познакомился в «Вавилоне».
- С кем это ты познакомился? Ты за весь вечер ни с кем и слова не сказал.
- В чем дело? Это допрос? Ты мне не мамочка и не жена. Просто парень. Ясно?
Он еще ворчит что-то себе под нос, но я уже не слушаю. Тащусь вверх по лестнице и прямо в одежде заваливаюсь к нему в кровать. Просыпаюсь где-то к обеду. Майки распластался подо мной, а его мать орет снизу, чтобы мы спускались есть.
Вечер проходит так же, как и вчера. Мы играем в бильярд в «Вуди», а потом заваливаемся в «Вавилон». Я трахаю троих, и все они ничего так. Так все и должно быть. Ночевать иду к Майки, чтобы он простил меня за предыдущие ночи.
Утром, проснувшись раньше Майкла, я просто лежу на своем матрасе и пялюсь в потолок. Иногда в такие моменты я представляю себе, что мои родители переехали, а меня оставили тут, у Майки с Дебби, чтобы закончить школу. Или, когда они совсем меня доконают, я воображаю, будто они погибли в ужасной аварии, и Дебби взяла меня к себе.
Так люблю воскресные утра. В доме пахнет блинами и вафлями, и свежим хлебом…
Но сегодня мысли уплывают куда-то не туда. Джастина вчера так и не было. Не было в «Вуди», в смысле. Я вроде как ждал, что он придет. Он же меня преследует, так? Что за сталкер сдается после первой же ночи? А, может, он просто решил, что с него довольно. Почему бы и нет? Все, кроме Майки, едва меня выносят, потому что я не желаю подлизываться. Мои родители, Дебби, Тэд и Эммет, ребята в школе. А мне только того и надо. Не нужны мне ни друзья, ни семья, потому что я все равно вечно тут торчать не намерен. Когда я свалю отсюда и перееду в Нью-Йорк, я ни разу не оглянусь назад. И, не считая Майки, ни по одной гребанной живой душе скучать не буду. А Майки, зная его, все равно увяжется за мной следом.
Вечером прихожу домой и застаю там Клэр. Она сидит в кресле, закутавшись в одеяло, и смотрит телек – и я по одному ее виду понимаю, что это не дежурный воскресный визит. По привычке быстро окидываю ее взглядом, но синяков вроде не видно.
