- Брайан, я так по тебе скучал!

Конечно, не стоило бы этого говорить. Брайан же терпеть не может всякие нежности. Но удержаться я не могу. Либо это – либо отчаянное «Люблю тебя!» Что, конечно же, еще хуже.

Он целует меня. Сначала осторожно, потом все настойчивее, и, наконец, опрокидывает на постель. У нас с Брайаном редко бывает нежный секс. Обычно нас сразу же накрывает страстью, острой необходимостью обладать друг другом. И даже когда он невыносимо долго удерживает меня на краю, не давая сорваться в наивысшее наслаждение, в этом нет ничего нежного. Но в этот раз он касается меня неспешно, мягко. Изучает мое тело руками и губами, словно проводя инспекцию. Он берет мою правую руку и кладет себе на талию. Побуждает меня ласкать его и в то же время внушает, что не верит, будто ее может скрутить судорогой. А если и скрутит – ему наплевать. И от этого простого жеста мне так хочется смять его в объятиях, зацеловать до смерти и повторять, повторять, как я люблю его.

После семи недель воздержания не удивительно, что я кончаю прежде, чем он успевает в меня войти. А он лишь смеется и говорит:

- Я-то думал, только подростки быстро кончают. Ты для такого не староват, нет?

- Как ты можешь заметить, у меня все еще стоит. Так что это всего лишь доказательство моей выносливости.

- Ладно, давай посмотрим, насколько ее хватит.

Впервые за все время я оказываюсь победителем. Раньше мне иногда приходилось упрашивать его дать мне поспать, потому что Брайан в постели совершенно неутомим. Пару раз я просто отключался сразу же после секса. Но в этот раз, трахнув меня, он сразу проваливается в сон, даже откатиться толком не успевает. И я пытаюсь поудобнее устроиться в его руках и насладиться такой редкой ситуацией. Он не выпускает меня из объятий! Вот о чем я мечтал в больнице! Стоит мне хоть чуть-чуть пошевелиться, и он тут же сжимает меня крепче – даже не просыпаясь. Это что-то новое. Раньше он никогда не любил спать в обнимку. Может, он все-таки тоже хоть немного по мне скучал? Такое ведь возможно?

Сейчас только шесть вечера, и я вообще-то не устал. Между процедурами в реабилитации особо нечем было заняться, так что отдохнул я на славу. Но я не против. Чего еще мне желать, кроме как быть здесь с Брайаном? Лежать так близко. Чувствовать себя желанным.

К восьми я успеваю проголодаться, но Брайан во сне лишь пару раз вздрогнул, а меня так и не отпустил. И чтобы встать, мне придется его разбудить. А я не хочу. Теперь, вблизи, мне хорошо видны темные круги у него под глазами. И похудел он заметно.

Засыпаю я около десяти и просыпаюсь только десять часов спустя от того, что руки Брайана шарят по моему телу. Ладно, может, по мне он и не скучал, но по сексу уж точно.

Потом я просто лениво валяюсь в постели. Интересно, почему он проспал четырнадцать часов? Это на него не похоже. И тут же меня одолевают новые мысли. Почему он вообще здесь? Он все эти недели тут жил? И трахался с другими в моей кровати?

Брайан – первый человек, которому удалось заставить меня задыхаться от ревности. Нет, я и раньше ее испытывал, но только когда ловил бойфрендов на измене. Да и в те моменты злости во мне было куда больше, чем ревности. Но думать о Брайане с другими – чертовски больно. Хотя я сам не раз это видел в задней комнате, и меня даже заводило. Пойди пойми.

Как бы стыдно ни было в этом признаваться, больше всего я ревную его к Майклу. Ведь он его любит. Больше всех на свете. Если вообще не единственного. Теперь я лучше понимаю, почему Майкл терпит от него такое обращение. Он искренне уверен, что однажды Брайан перебесится и останется с ним. И всякий раз, когда Брайан дразнит его, – как в тот вечер, в «Вуди», - только лишь сильнее убеждает его в том, что он дождаться не может того счастливого мига, когда они, наконец, воссоединятся. Просто пока он еще не готов. Майкл считает, что всегда был и будет для Брайана особенным. И в этом он прав. Брайан сам говорит: «Всегда любил и всегда буду». А мне он о любви не говорил никогда.

Брайан лежит на кровати, глядит в потолок, курит и пускает дым вверх тонкой струйкой. А потом говорит:

- Расскажи.

До сих пор не могу поверить, что разрешаю кому-то курить у себя в лофте. Даже в постели! И считаю это удивительно сексуальным. Раньше я никогда даже не встречался с курильщиками.

- Что рассказать?

- Какие… последствия травмы еще остались?

Все равно однажды придется во всем признаться. Так почему не сейчас? В общем, я так и делаю. Рассказываю, что руку скручивает судорогой от слишком сильной нагрузки. И что нога больше меня не подводит, но я все равно не могу отделаться от страха. И тут вдруг вспоминаю, что я бежал. Увидел его в кухне и бросился к нему, ни секунды не думая. Вот это да! Я с самой аварии не бегал, даже попробовать отказывался.

- Нужно сходить в магазин, - вот и вся его реакция на мой рассказ.

Я хмурюсь. В магазин-то, может, и нужно, но это вот что, его ответ? Правда что ли? Я тут корчился от стыда, рассказывая ему, что даже на улицу выйти не могу от страха, а его пустой холодильник беспокоит?

- Ты что, не слышал? Я не могу выходить из дома, у меня начинаются панические атаки.

- Угу. Именно.

Он тушит сигарету, выпрыгивает из постели и вытаскивает меня за собой.

- Сначала в душ. Там ты мне отсосешь. Ну ладно, я тебе, раз уж ты только что вернулся. А потом мы пойдем в круглосуточный супермаркет через дорогу. Потренируемся. Все будет хорошо. Если справишься, я потом позволю тебе сделать мне римминг.

И я невольно разражаюсь хохотом.

- Что это за награда такая – сделать тебе римминг?

Он затаскивает меня под душ и обвивает руками. А затем произносит низким, хриплым, соблазнительным голосом.

- Ладно, если будешь совсем молодцом, я сделаю тебе римминг. И не остановлюсь, пока ты не кончишь. Такая награда годится?