Но подумать это одно, а сделать - совершенно иное. Проворочавшись практически до самого утра, Гейл уснул, когда красновато-коричневый рассвет коснулся горизонта. Ему приснились укоризненные глаза Рэнди и собственная попытка дотянуться до него. Но в тот самый момент, когда это почти получилось, Харрисон отдалился и совершенно не реагировал на мольбы и признания. А удручающее, холодящее внутренности чувство потери лишь усилилось в тот момент, когда его пальцы практически коснулись знакомой светлой кожи.

Гейл проснулся с чувством чего-то ужасного, неправильного и непоправимого.

Наскоро приняв душ, он выскочил из квартиры и понесся в сторону съемочных павильонов в надежде перехватить Рэнди до начала рабочего дня. Им определенно нужно было поговорить. Гейлу необходимо извиниться, объяснить Рэнди, что Кэт не имеет никакого значения. Что их ссоры необоснованны. Но этим желаниям не суждено было сбыться. Харрисон появился как раз перед тем, как режиссер настроил аппаратуру. Держа в руках картонный стаканчик из «Старбакса» он выглядел так, словно всю ночь провел без сна. Темные круги под глазами, сероватый цвет лица и полное, фатальное равнодушие во всегда кристально-чистом взгляде.

Гейл дернулся было к нему, но был перехвачен ассистентом гримера, который нетерпящим возражения тоном направил его приводить себя в порядок. Гейлу предстояла сцена с Тэа, а затем с Хэлом. И, как сообщил младший сценарист, сегодняшняя съемка с Рэнди , которая должна была состояться после обеда, переносится на более позднее время, вследствие чего, Харрисон получил незапланированный выходной.

Глядя на то, как белобрысая макушка Рэнди скрывается за поворотом, Гейл вдруг понял, что просто обязан поговорить с ним именно сейчас. Иначе у него просто не получится сосредоточиться на работе.

- Я скоро! – крикнул он возмутившемуся было гримеру, и метнулся вслед за партнером.

- Рэндс! – позвал он, когда очутился в пределах слышимости съемочной группы. Спина Харрисона напряглась, но шага он не замедлил.

- Рэнди! – еще громче позвал Гейл, подбегая и разворачивая партнера лицом к себе. - Нам нужно поговорить.

- О чем, Гейл? – устало осведомился Харрисон, стараясь как можно быстрее избавиться от прикосновения Харольда. – По-моему мы уже все сказали друг другу.

- Я хотел извиниться, - еле слышно проговорил Гейл, пытаясь заглянуть в глаза партнера. – Я не должен был говорить то, что сказал…

- Это неважно, - прервал его Харрисон, вырывая руку. - Ты сказал то, что сказал. И я все понял.

- Что ты понял, Рэндс? – практически закричал Гейл, хватая обеими руками партнера за плечи и вынуждая посмотреть себе в глаза. - Что я полный идиот? Что мы оба настолько запутались во всем этом дерьме, что теперь совершенно не знаем, как жить дальше? Что нам с этим всем делать?

Рэнди лишь горько хмыкнул и положил свои ладони поверх напряженных кистей Гейла.

- Я знаю, чего хочу, Гейл, и всегда знал. Если среди нас и есть тот, кто сомневается и постоянно ищет альтернативы, то это ты. Ты до сих пор не можешь определиться. Ты абсолютно не знаешь, что для тебя важно. И совершенно не имеешь понятия, как справиться с тем, что гложет тебя изнутри.

- Рэнди, ты, блядь, неправ! Я прекрасно знаю, чего хочу.

- И чего же?

- Я хочу тебя!

- И именно поэтому вертишься с этой Кэт перед камерами?

- Это моя работа!

- Я тоже твоя работа, Гейл! – заорал Харрисон, полностью потеряв самообладание. - Именно мой зад ты вылизываешь по сценарию! В мой рот ты пихаешь язык! Да и все наше знакомство состоялось именно потому, что так написано в блядском контракте!

- Ты больше, чем работа, Рэнди! Намного больше! – в голосе Гейла стала проскальзывать настоящая злость.

- Да, Гейл, ты впариваешь мне о высоких чувствах! Но где гарантия, что то же самое ты не декларируешь Кэт?

- Кэт - ширма, Рэндс! И ты прекрасно знаешь это!

- А я, Гейл? Кто для тебя я? Есть ли мне место в твоей ебаной жизни? Настоящее место, а не пародия на грязный секрет?

Гейл на мгновение прикрыл глаза, словно набираясь смелости, но открыв их, встретился с полным яростного раздражения голубым взором. Казалось, что каждое слово Харрисона ложиться на сердце Гейла раскаленным железом. Он понимал, что в словах блондина есть смысл, но все еще отказывался признавать собственное бессилие.

- Я люблю тебя, Рэндс! – в отчаянье проговорил Гейл, снова пытаясь притянуть к себе Рэнди. – Все остальное - неважно.

- Нет, Гейл, ты не прав, – возразил Харрисон, отводя от себя руки партнера. - Важно. Это очень важно, если оно делает тебя другим человеком.

- Но я все тот же!

- Это ты так думаешь. Но тот Гейл, которого я знал раньше, никогда бы не позволил никому настолько управлять собой. Пусть даже все дело в контракте и больших деньгах. Ничто не стоит того, чтобы плясать под чужую дудку, словно дрессированная собачка…. Я не узнаю тебя. И, что самое страшное, я не узнаю самого себя рядом с тобой.

Гейлу показалось, что он с размаху получил в солнечное сплетение. Настолько точным и прицельным был удар. Рэнди сейчас озвучил именно то, что сам Гейл отказывался признавать, но в глубине души прекрасно знал. Он продался Коулипам не только как актер, он и как личность поступил в их полное распоряжение. Харрисон был достаточно сильным для того, чтобы противостоять напору студии и сохранить свое я. А вот Гейл не устоял. Не смог разграничить личное пространство с профессиональным. И вот теперь погряз в этом по самые уши.

И сейчас, глядя в глаза Рэнди, он не видел там ничего кроме разочарования. Ни обиды, ни злости. Ничего из того, с чем Гейл мог бы бороться. Сейчас это была полная, всеобъемлющая пустота и безнадежность.

Гейл вздрогнул, словно от боли, и резко снял ладони с плеч Харрисона. Но тот, как обычно, считав каждую эмоцию партнера, легко коснулся смуглой щеки и проговорил:

- Я люблю тебя, Гейл. Очень люблю. И именно поэтому отказываюсь снова помогать тебе понять. Ты должен сам сделать свой выбор. Не ради меня. Ради себя самого. Потому что только так ты сможешь разгрести все то дерьмо, которое мешает тебе нормально жить. – Рэнди костяшками пальцев погладил губы Гейла. - Определись уже с тем, кто ты и чего хочешь. И как только ты поймешь это сам, то же самое сразу увидят и все остальные.

Говорить что-то не имело смысла. Харрисон был полностью прав. И глядя на то, как блондин разворачивается и уходит, самым трудным было отпустить. Не уговаривать, не пытаться удержать объяснениями, которые, по сути, ничего не значили. Именно сейчас Гейл впервые и полностью постиг философию Брайана Кинни. Слова чушь. И пока в душе раздрай, а в голове каша из сомнений и страхов, не получится убедить никого в собственной способности держать жизнь под контролем.