- Я знаю! - согласился Рэнди, еще крепче сжимая в объятиях любовника. - Но все равно это пиздецки раздражает.
- Согласен! Но я обещаю тебе, что управлюсь за полчаса. Завезу ее домой и сразу к тебе.
- Тогда вперед! – выдохнул Рэнди, хлопая Гейла по заднице и подталкивая в сторону двери. – У тебя полчаса. Не успеешь – будешь наказан.
Харольд вздернул бровь, оглядываясь через плечо:
- Мне стоит бояться?
- Вот и узнаешь!
Засмеявшись, Гейл снова перевел взгляд на лучащееся счастьем лицо Рэнди.
Этот блондин стоил того, чтобы за него бороться. Тем более, что он сам боролся за Гейла против него же самого. И сейчас - очередь Харольда.
Они справятся со всей этой ситуацией.
Вместе.
Часть 21
За беттинг огромное спасибо pterodaktitli
После пресловутой вечеринки «Шоутайм» прошло две недели, но Гейл так и не смог отделаться от ощущения, что его жизнью распоряжаются все, кому не лень. Даже, несмотря на то, что Коуэн и Липмэн постоянно подчеркивали свое нежелание вмешиваться в личные дела Гейла, количество вечеров, которые он проводил с Кэт, переходили все допустимые пределы.
Гейл нервничал. Каждый раз, когда раздавался звонок телефона и ассистенты студийного руководства сообщали ему о том, что он обязан присутствовать на том или ином мероприятии, Гейл испытывал бессильное бешенство. Но поделать ничего не мог, ведь при малейшем возмущении с его стороны, Липмэн принимался трясти перед его лицом подписанным документом.
- Ты не имеешь никакого права ставить под удар успех шоу! – укоризненно шипел он, пытаясь заставить Гейла опустить взгляд и признать самое глупое из всех обязательств. - Это важно! Это подписано тобой, и ты должен следовать договору!
- Эта Кэт пустышка! Или в контракте написано, что у моей предполагаемой девушки должен напрочь отсутствовать мозг? – голос Гейла сочился ядом. Он был доведен почти до отчаяния этими глупыми попытками играть на публику. Но продюсеры были неумолимы. Он был обязан соблюдать имидж и продолжать появляться на публике с Кет.
И в те моменты, когда Гейл был готов окончательно послать к такой-то матери Коулипов с их идиотскими спектаклями, и разорвать контракт, наплевав на бешеную неустойку, обычно появлялся кто-то, кто отговаривал его от этой затеи.
Это мог быть Скотт, притащившийся в его номер с очередной упаковкой пива и разговорами о последнем матче «Ювентуса», Питер, вещающий о замечательных возможностях, которые открыл для него сериал, или даже Хэл, восторженно сообщающий о том, что только благодаря Гейлу и Рэнди он получил возможность не только играть в кино, но и исполнить давнюю мечту – создать собственную рок-группу.
И он не имел никакого морального права быть ответственным за чей-то крах. Да и, если быть честным, ему и самому не хотелось терять первую стоящую работу за очень долгое время. Как бы то ни было, Харольду нравилась вновь обретенная самостоятельность, уважение и признание его труда, даже в некотором роде, он получал удовольствие от восхищения поклонников. Но вместе с тем понимал, что это самое восхищение исходит именно от того, насколько круто смотрится натурал в образе гея.
Жизнь была полным отстоем. Гейл перестал чувствовать, что принадлежит сам себе. Складывалось ощущение, что он поступил в полную собственность Коуэна, Лимпэна и всей съемочной группы, не говоря уже об актерском составе. Они все считали своим долгом не просто быть рядом, а участвовать во всех его делах. Черт возьми, Гейл был готов поклясться, что каждое утро теперь начиналась с вопроса: «как там Кэт?» и сальных, понимающих взглядов.
Хотелось послать все нахрен и напиться, но в то же время чувство ответственности брало верх. В первую очередь он актер, и он в состоянии сыграть любую эмоцию. Поэтому он каждый день цеплял на лицо привычную улыбку, перед тем, как появится в павильонах, а там быстро вживался в привычный образ Брайана, черпая из него поддержку и силу для дальнейшего функционирования.
Все свои немногие свободные вечера Гейл проводил с ребятами в барах, а ночи дома с Ренди, который с каждым днем становился все скованнее. Да и сам Гейл тоже не мог расслабиться ни на минуту. Все чаще от него, вместо привычных шуток и смеха, можно было услышать довольно резкие реплики и хлесткие фразочки. Все чаще нужно было переснимать простейшие сцены, не говоря уж о тех, которые требовали огромного количества времени и сил.
Но Гейл ничего не мог с собой поделать. Он ненавидел Коулипов, его раздражала Кэт с ее манерностью и дурацкой привычкой цепляться за его руку. Его бесило все, включая его собственного персонажа, который в отличие от него, всегда находил выход из любой ситуации.
И вот, спустя время, даже неизменно терпеливый Рэнди, который старался делать вид, что ничего необычного не происходит, стал постепенно срываться, все чаще устраивая Гейлу холодные войны, изводя молчанием, или насмешливыми ремарками.
Напряжение нарастало.
И в один прекрасный момент, взрыв все-таки случился.
В пятницу, в конце тяжелого и изнурительно съёмочного дня, когда, наконец, прозвучала команда расходиться по домам, Гейл вздохнул с облегчением. Он предвкушал спокойный вечер в обществе Рэнди. Они запланировали его заранее, и Гейл действительно ждал того момента, когда блондинистый любовник окажется в его объятиях. Он так устал от постоянного напряжения и отчужденности Ренди, так скучал по прежней легкости в их отношениях, что мечтал поговорить и изменить всю эту ситуацию. Ведь они любят друг друга, а значит вполне в состоянии справится с любой порцией дерьма в своей жизни. И по усталой улыбке Харриcона было ясно, что и тот не против подобного времяпрепровождения. Но им обоим нужно было быть более прозорливыми.
В тот самый момент, когда они покинули павильоны и уже направлялись к стоянке, где был припаркован «Ниссан» Гейла, как у него зазвонил телефон.
- Мне нужно, чтобы через час ты был в «Континентале», - послышался в трубке спокойный голос Липмэна. - Мишель, Питер и Теа встретят тебя там. У вас четверых конференция. И обязательно возьми с собой Кэт.
