Гейл устало прикрыл глаза, прежде чем продолжить. Ему было сложно смотреть в лицо Рэнди, говоря это.

- Было одно условие, которое Коулипы должны были выполнить, перед тем, как быть вовлеченными в проект Мартинеса. Без него ничего бы не вышло…

Гейл снова замолчал, понимая, как отвратительно должно все это звучать. Если для него самого ситуация была абсурдной, то каковой она сейчас покажется Рэнди?

- И что же это за условие, Гейл? – Рэнди приподнял бровь в ожидании, и Гейл невесело улыбнулся в ответ.

- Я, - произнес он, глядя Рэнди в глаза. – Я, Рэндс.

Рэнди непонимающе дернул подбородком.

- Ну конечно. А кто же еще? Ты же чертов пуп земли! Как это понимать вообще?

- А вот так и понимать. Прослеживаешь логику? Яра хотела меня, я хотел тебя. Дэн и Рон хотели проект Мартинеса, а сам Мартинес хотел, чтобы его единственная дочурка была счастлива. А теперь сможешь самостоятельно расставить фигурки на доске и просчитать ходы? Кто в этом раскладе оказался лишним?

По мере того, как до Рэнди стала доходить информация, его глаза становились все больше, а лицо все бледнее. Гейл смотрел на него, не отводя взгляда, и отмечал каждую эмоцию, сменяющую друг друга на его лице. Удивление, сомнение, непонимание, ужас, ярость, боль. Они мелькали, как в калейдоскопе. А Гейл напряженно ждал словесной реакции.

- Господи, - еле слышно произнес Рэнди. - Ты не можешь хотеть, чтобы я поверил в то, что…

- Знаешь, а мне плевать веришь ты мне или нет! - заорал Гейл прямо в лицо ошарашенному Рэнди, больше не в силах держать себя в руках. – Но дела обстоят так, что я – полный идиот, который все испортил! Думаешь, я не понимаю этого? Дэну было нужно, чтобы я остался с Ярой, а не играл в любовь с тобой! Чтобы она поверила в то, что я с ней не потому, что у нас была договоренность!

- Но она же знала о нас, - хрипло проговорил Рэнди. – Знала, что мы вместе и…

- Знала, - согласился Гейл. – Но это не имело ровно никакого значения для нее. Она решила, что хочет себе в пару именно меня. И решила добиться этого любой ценой!

- Шантажом?

- Нет, - Гейл пожал плечами. – Она просто озвучила свое желание Коулипам, а те, прекрасно понимающие, что при любом раскладе шестого сезона «Queer as Folk» не будет, решили поставить на кон все. Я - в обмен на проект Мартинеса.

Рэнди опустил голову и сжал пальцами переносицу. Гейл не торопил его, давая осознать проблему целиком. Прошло несколько долгих минут, прежде, чем Рэнди снова заговорил.

- А при чем тут моя история с наркотиками?

Гейл грустно усмехнулся.

- А чем еще можно было надавить на меня?

Рэнди посмотрел на Гейла так, что тот снова закатил глаза, но продолжил.

- Единственное, что меня волновало – это ты, Рэндс. Единственное, чего я хотел – это ты, - Гейл грустно усмехнулся. – Дэн предлагал мне все, от места в проекте Мартинеса - до немаленькой суммы в баксах. Он уговаривал, расписывал перспективы, давал обещания, но я хотел быть с тобой. Мне ничего из того, что он предлагал, не было нужно, если тебя в этом сценарии не было! А тебя и не было! Была только Яра.

Рэнди, словно в трансе, покачал головой. Его голос был непривычно хриплым, когда он спросил:

- Так это Дэн хотел, чтобы ты остался с Ярой? Чтобы женился на ней?

Гейл закатил глаза.

- Конечно! Ему было нужно, чтобы Яра была довольна. А если довольна она, то доволен и ее отец. А она хотела меня в единоличное пользование. Надолго. Поэтому, когда у Дэна не получилось с уговорами, он переключился на угрозы.

- Мне?..

- Да, Рэнди, тебе. Потому что все, чтобы он не попытался сделать лично мне – было неважным. А вот, когда дело коснулось тебя, я не мог сопротивляться.

Рэнди взглянул на Гейла странно больными глазами. Гейл видел, что его пальцы, сжимающие подлокотники кресла, подрагивают.

- И что именно он сказал тебе? Как это звучало?

Гейл грустно усмехнулся.

- Ты уже и сам понял. Я должен был расстаться с тобой и не сопротивляться Яре. Дэн даже был настолько добр, что разрешил мне бросить ее попозже, но только после того, как они с Роном утвердятся в проекте ее отца. Не раньше.

- А иначе…?

- А иначе они дали бы ход делу, от которого спасли тебя. А именно отправили бы тебя под суд по обвинению в хранении наркотиков и непреднамеренном убийстве. И, поверь, доказательства у них были. Те самые документы, которые Дэн забрал тогда из участка, со всеми показаниями. На тот момент ты был в безопасности, ни слова о произошедшем не просочилось в прессу, и Дэн обещал мне, что так и останется, если я пойду им навстречу и оставлю тебя для того, чтобы быть с Ярой.

- И ты пошел, - невесело констатировал Рэнди. – Сделал все, как они говорили.

Гейл обреченно кивнул.

- Да, сделал. На тот момент я считал, что спасаю тебя. И мог думать только о том, что сделаю все, чтобы ты не попал в тюрьму!

- Герой, блять! – Рэнди прищурился. – А ты не думал о том, что должен был прийти и рассказать мне? И что подобное решение мы должны были принимать вместе?! Вместе, понимаешь? Как партнеры! И ты решил не только свою судьбу, Гейл, ты решил мою! За моей спиной! Протащил меня через ад, убеждая себя в том, что преследовал высокую цель? Так вот – это все хуйня!

Гейл поморщился, понимая, что заслужил эти слова, но слышать их от Рэнди было очень больно.

- Сейчас я это понимаю, - тихо проговорил он. - Но тогда, когда Дэн сказал, что ему терять теперь нечего и он уничтожит тебя ради своих меркантильных целей – я поверил ему. Поверил, черт возьми! И мог думать только о том, что скорее сдохну сам, чем позволю ему хоть как-то навредить тебе!

Рэнди вскочил со своего места и нервно забегал по комнате. Гейл видел, что он буквально дрожит от гнева. Костяшки пальцев побелели, а лицо сравнялось цветом со стенами в комнате.

- Я не был ребенком, Гейл! – проговорил он, наконец, останавливаясь около окна и глядя на ссутулившегося на своем месте Гейла. – Я был взрослым человеком, который мог принять на себя ответственность за собственную судьбу. Мне не нужен был защитник, понимаешь? Мне нужен был партнер. Равный! А не чертов скаут, который якобы для моего спасения протащил меня через семь кругов ада.

Гейл на мгновение прикрыл глаза. Рэнди был прав. Он знал, что должен был рассказать ему тогда всю правду, но сейчас уже ничего нельзя изменить.