Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Садись, — он распахнул дверцу. — Я не совсем прав, Дикси. Противно, когда из тебя делают «подсадку», как на охоте… Тьфу! Мне надо подумать.

— Вот поезжай и хорошенько подумай, а я уж как-нибудь выберусь из этой отхожей ямы сама! — с силой захлопнув дверцу, Дикси перешла на встречную полосу и стала голосовать проезжающим машинам.

Записки Доверчивой Дряни

Раскаяние грешницы

Не думала, что вновь вернусь к этим листкам. Похоже, писание превращается в манию. Потребность старой девы, спешащей реализовать на бумаге свои несбывшиеся грезы или откровения вышедшей в тираж мессалины, возвращающейся таким образом к былым приключениям.

Как ни странно, святая грешница Дикси Девизо представляет сразу двоих, но вот берется за перо из иных побуждений. Ей не терпится стать прокурором занеся меч правосудия над своей собственной головой. Если первая часть исповеди, взахлеб повествующая о шальных похождениях Доверчивой Дряни, принадлежит все же человеку не слишком плохому — дамочке легкомысленной, отчаявшейся, но, в сущности, безвредной, то теперь в тетрадочку с крокусами заносит свои откровения совсем иное лицо. Преступница, взявшая на себя сладостную миссию саморазоблачения.

Про визит в Москву и ночь на даче Артемьевых я не утаила ничего. Попыталась, конечно, взвалить всю вину на верного семьянина, исправно выполнявшего свой супружеский долг, в то время как кокетливая парижская шлюшка уже тянула к нему свои жадные коготки. Парижанку обидели, обманули, заронив в ее страждущую душу мечту о неведомом рае. Нет, Микки — лживый, обаятельный болтун — не забуду я твои речи в Венском лесу, все то, от чего ты так легко отрекся.

Ого! Сейчас закапают слезы, превращая мои признания в лиловые пятна. Ах, как приятно все же себя жалеть! Если честно, то обильный слезопад у меня вызывает именно это чувство: «Бедная, милая, славная, никем не понятая, никому не нужная Дикси…»

С таким выражением смотрела на меня Лола, уже знающая про полученное наследство и мое полное материальное благополучие. Перевалив за пятый десяток, одинокая девственница вышла замуж за школьного дружка, с которым тогда, в пятнадцать лет, так и не переспала. Теперь Руперт овдовел и забрал престарелую возлюбленную в родной городок на юге Вирджинии.

Прощаясь со мной и Парижем, Лола заливалась слезами, блиставшими на кофейной коже подобно алмазным россыпям. Все таки удивительно хитро переплетено в этой жизни прекрасное и безобразное. Я вручила новобрачной чек на крупную сумму — выходное пособие совместно с всеми просроченными долгами. Поколебавшись, Лола спрятала чек в кожаный мешочек, который носила вместе с всеми документами в своем необъятном бюстгальтере. «На сохранение беру. Верну, как только понадобится. Ты ж девка шальная — того и гляди все имение на мужиков растратишь», — проворчала она с неким восторгом перед этим пороком хозяйки. И вдруг заохала, застонала, засморкалась в промокший носовой платок и кинулась мне на шею. Обнявшись, мы стояли перед тремя дедушкиными картинами, вернувшимися на свое место, и молчали. Потому что чувствовали много больше, чем можно сказать или выплакать.

Я думала о том, как быстро тают мои иллюзии. Горячий ковбой Ал, олицетворявший для меня вольное, ненасытное мужское начало, стал заурядным, потрепанным бабником. Старина Сол предал, встал на сторону тех, кто загнал меня в угол… Где твой радужный мяч, легконогая девочка Дикси?

Осталась месть — такая глупая и, в сущности, грязная. «Уж ежели эти мерзавцы вынуждают меня доработать контракт, то пусть получают отснятую „клубничку“ — именно ту, от которой у „тонкачей“ расстраиваются животы» — думала я. И очень постаралась организовать в старинном поместье веселый пикничок весьма сомнительного эстетического достоинства. А заодно насладиться тщетными усилиями опытных операторов, вооруженных до зубов техникой и мастерством для того, чтобы притащить своему шефу первосортную пошлятину.

Я сама поработала режиссером, организовав игры Чака и Рут, но, если честно, не получила от этого никакого удовольствия! Присутствие соглядатаев, вынудивших меня подставить под камеру ни о чем не ведающих и весьма симпатичных мне людей, доводило до умопомешательства. И вместо того, чтобы ринуться на первый план, заслонив объектив своим пышным бюстом от невинных участников оргии, я тихонько ретировалась, переполненная обидой и ревностью. Подставила Чака, мелко мстя за его шашни с Рут, которые сама же и подстроила. А потом рассказала ему про контракт с «фирмой». Чак назвал меня дрянью и выкинул на дорогу. Мой поступок возмутил его куда сильнее, чем съемки в порно. Извиняясь за грубость, он смотрел на меня так, будто притягивал измятый доллар самой пропащей и жалкой панельной девке.

Подсев в попутную машину, я мигом домчалась в Вену и первым же самолетом вылетела в Париж.

Дома, приняв душ и достав из холодильника пакет молока, я предалась упорным размышлениям, — что же представляет мой поступок, — свинство или все же не свинство? С точки зрения прежней Дикси, находившей радость в эпатаже «избранного общества», пренебрегавшего ею как актрисой, по мнению «телки» из порнушек, оставшейся на мели, мой контракт с «фирмой» являлся вполне естественным шагом. С позиции Дикси Девизо — наследницы баронессы Штоффен, актрисы, повергшей в восхищение Ала, женщины, для которой рыдала скрипка Артемьева — союз с соглядатаями можно расценивать только как грязь. Грязь, из которой немедленно, во чтобы то ни стало следовало выбраться.

Я позвонила Солу, чтобы договориться о встрече с его шефом. Пора атаковать врага.

— Что это за концерт ты затеяла в замке? Очень впечатляюще! Маркиза де Сад в роли непорочной Жанны д'Арк.

— Заткнись. Я была пьяна и зла. Поэтому махала кулачками на стальных роботов. Понимаю, что не могу помешать вам шпионить за мной. Сама подписала приговор… Но я не знала, что это так гадко… Умоляю, Сол, найди способ — мне надо отмыться. Я не выдержу больше… прошу тебя… У вас же не гестапо, а художественный совет. Когда я смогу приехать и поговорить с шефом сама? Пусть называет любую сумму.

— Детка, сейчас же лето. Все разъехались. В действии только бригада технических сотрудников, работающих на тебя… И я все же не понимаю, что произошло? Тебя шокируют отснятые кадры как наследницу баронессы? На экранах они не появятся, меня в этом клятвенно заверили. Может быть, когда-нибудь войдут частями в какой-нибудь художественный фильм… И я не вижу причин, почему тебе, как актрисе, вдруг пугаться того, что ты делала совершенно спокойно всего год назад? А Микки, насколько я понял, на твоем личном горизонте больше не появится

— Сол, не морочь мне голову. Я решила окончательно, и ты не сможешь меня удержать. Я уже рассказала все Чаку. Расскажу Алу, Артемьеву и подам заявление в суд. Найму хорошего адвоката. Это мое твердое решение и у меня, слава Богу, теперь есть на это средства.

— Хорошо. Я выслушал бредовый ультиматум, но не полномочен принимать решения. Жди. В ближайшие дни постараюсь связаться с боссом и договориться о чем-то. Ты будешь в Париже? Отлично. Я позвоню. Только пока не суетись, Дикси. Пожалуйста не глупи, это я уже по-дружески советую, детка. Отдохни — ты заслужила летние каникулы.

Три апельсина

Я действительно чуть ли не целый месяц спокойно просидела в расплавленном жарою Париже, почитывая взятого из библиотеки Бунина. Никто не смущал моего покоя. И вдруг все завертелось с бешеной скоростью. В середине августа ко мне явился Алан. Я уже знала, что новый фильм Герта «Линия фронта» прошел отборочный этап на Венецианский фестиваль и его имя пророчат в десятку лучших режиссеров. Но этого визита я никак не ждала, поставив на наших отношениях жирную точку.

Ал явился с розами и бутылкой потрясающего шампанского. Он прекрасно выглядел в легком летнем костюме и белой рубашке с распахнутым воротником: герой вестерна, ставший миллионером.

65
{"b":"553361","o":1}