— Так вот — он вдовец! — выпалила мулатка главную новость. — Вдовствует уже два года, навещал вчера могилу жены. Страдает, это сразу видно. Только очень захотел навестить тебя. И телефон и адрес записал. А я сказала, что госпожа часто в отъезде, а нынче — хворает… Телефон — то у нас никому не нужен. — Она с осуждением посмотрела на отключенный аппарат.

— Давно включен, — вздохнула Дикси. — Жду звонка от покупателя. Это последняя картина, по-моему, мечтает покинуть мрачное жилище нищей неудачницы.

Недоверчиво усмехнувшись Лола подошла к столику, чтобы проверить слова хозяйки. Но едва она взялась за трубку, телефон зазвонил. Обе женщины вздрогнули от неожиданности.

— Квартира мадемуазель Девизо, — с фальшивой солидностью прогнусавила Лола. — Ах, это я! Очень, очень приятно! — Она мгновенно перенесла телефон поближе к Дикси, шепнув в самое ухо: — Как раз он самый и есть!

— Покупатель?

— Скофилд ваш разлюбезный!

Дикси нехотя взяла трубку.

Эжен изысканно извинился за беспокойство и выразил надежду, что хворающая мадемуазель Девизо вскоре окрепнет и сможет принять его приглашение на ужин.

— Прошу вас, Дикси, я очень одинок и так часто вспоминаю прошлое. Кроме того у меня есть любимый ресторан. Совсем тихий и с потрясающим рыбным меню, «Три карася» называется. Вас там никто не побеспокоит и мы сможем спокойно поболтать.

— Благодарю. Это очень мило, я обожаю копченого угря и знаю, что в «Карасях» его отменно готовят. Только у меня чрезвычайно напряженный режим — почти не бываю в Париже и скоро должна улететь в Америку.

— Понимаю, — Скофилд заметно сник. — Мне не хотелось интриговать вас, Дикси. Но поверьте — кроме желания встретится с вами, вполне естественного, вероятно, для всех ваших поклонников, у меня к вам есть дело.

— Я позвоню вам на днях, Эжен. Постараюсь найти время для встречи. — Дикси положила трубку и бросила злой взгляд на слушавшую разговор Лолу.

— Дудки. Пусть ждет. Еще придумал какие-то дела — вот оригинально! Меня не беспокоить, понятно? — Дикси угрожающе посмотрела на чуть не плачущую Лолу и выдернула из розетки телефонный шнур.

На следующий день мадемуазель Девизо была доставлена корзина с розами и маленькая записка:

Дикси рассмотрела надпись на визитной карточке Скофилда. Оказывается, он стал директором парижским филиалом банка «Конто». Не плохо! Номер домашнего телефона был загородным. Сообразив, что сегодня воскресение, Дикси набрала его. Подошедшая к телефону женщина, попросила ее назвать свое имя и немного подождать. Эжен запыхался и даже по голосу было понятно, что его улыбка искрится радостью.

— Господи, какой подарок для меня! А я копался в саду по локоть в земле. Пришлось мыть руки… Садовник у меня только газонокосилкой работать умеет. Но ни за что не отличит пиона от астры. — Он быстро тараторил, словно торопясь загипнотизировать Дикси своей веселостью и не оставить ей пути к отступлению.

— Спасибо за внимание, Эжен. Только пожалуйста, не присылайте мне больше розы.

— Ой, я полный идиот! — было слышно, как Эжен ударил себя ладонью по лбу. — Мне и самому показалось, что это так банально. Ведь вы — человек искусства! Лучше тюльпаны — в сентябре тюльпаны напоминают о весне… Вот только цвет… Вы любите желтый?

Дикси рассмеялась — в скороговорке Скофилда была забавная неуклюжесть, плохо сочетающаяся с обычной чопорностью манер. Он все еще видел в ней кинозвезду и как любой обыкновенный банковский служащий, исключая Эрика, млел перед загадочным миром богемы.

— Пожалуй, мне лучше изложить вам свои соображения по поводу цветов лично. Кроме того — надоела диета. Так когда нам лучше отведать свежих угрей?

— Думаю… Думаю, это необходимо сделать прямо сегодня. — Решительно отрезал Эжен. Сезон угрей уже проходит.

— А вы умело организовываете наступление, не оставляя женщине ни малейшего шанса покапризничать и набить себе цену!

— Боже мой, Дикси! О, Боже мой! Вы не женщина — вы грандиозная многомиллионная финансовая операция… А здесь, я, действительно всегда иду напролом.

— Вы так обидели меня, Эжен. Мне просто необходимо было уличить вас в грубейшей ошибке. Я не «финансовая операция» как вы изволили выразиться — я женщина!

Дикси, действительно приложила все усилия к реанимации своей красоты. Пошли в дело заброшенные парфюмерные изыски — кремы, лосьоны, духи. Почти час она пролежала в ванне, вылив туда тройную дозу ароматизированного миндального молока. В шкафу оказались вещи, встреча с которыми принесла удовольствие. Дикси словно вылезла из берлоги после долгой спячки и обнаружила пробуждающийся, пронизанный солнцем лес.

Этот сентябрь и впрямь напоминал весну. Даже парочки влюбленных — непременная деталь парижских улиц, удвоили свою активность. За окном ресторанчика, забыв обо всем на свете, целовались двое. Джинсовая куртка девушки расплющилась на толстом стекле, а парень, все прижимал и прижимал свою подружку, впиваясь в ее губы.

— Похоже, они сейчас продавят витрину и вывалятся прямо на нас, — Эжен опасливо посмотрел на Дикси, сидящую спиной к окну и предложил поменяться местами.

— Ну, нет! Так я вижу лишь пустой зал и очаровательную престарелую пару в противоположном углу. А вы предлагаете мне волнующее зрелище чужой безрассудной молодости… — Дикси потупила глаза. — Ведь за все эти годы, что мы не виделись, я превратилась из девчонки в зрелую даму. Если выразится деликатно.

— Вы превратились в удивительную красавицу, — Скофилд вздохнул, словно расцвет Дикси означал его поражение. — Я смотрел ваши фильмы. Медсестра в «Гневном марше» очень хороша. Фильм серьезный, поднимает глубокие психологические и социальные проблемы. А ваша героиня так трогательно запуталась…

— Вы считаете, что легкомыслие этой француженки, полюбившей террориста, трогательно?

— Но ведь она погибает, заплатив за ошибку.

— А вам не кажется безнравственной женщина, в первое же свидание уступающая мужчине?

— Она была уверена, что влюблена по настоящему. И вообще — нравственность — это нечто совсем другое. Зачастую ее путают с ханжеством.

— Странно, мой отец думал иначе…

— Господину Девизо приходилось ошибаться, — Скофилд сосредоточился на принесенных официантом блюдах, комментируя их Дикси. У него была нежная кожа, прямые пепельные волосы, разделенные косым пробором и внимательные светлые глаза под толстыми линзами очков. Золотая оправа поблескивала, придавая облику респектабельного джентльмена оттенок холеной добропорядочности.

— А вы стали чрезвычайно представительным господином Эжен. Даже очки вам идут — именно так должен выглядеть положительный герой в фильме о банковской империи.

— Я постарел. Скоро сорок. А порой кажется, что и все шестьдесят. Сьюзен ушла из жизни так неожиданно… Я не думал, что когда-нибудь смогу снова получать удовольствие от жизни — от своего дела, деревьев в саду, от этих деликатесов, женщин… То есть, я имел ввиду единственное число. — Скофилд смутился. — Не знаю, стоит ли лезть с откровениями, но вы, Дикси значите для меня очень многое… Нечто, вроде первой влюбленности. Мне было двадцать пять. Да, именно тогда я начал работать под руководством Девизо, а вы, кажется, учились в школе. Помню даже цвет вашего форменного платьица и кудрявый хвост на макушке. Меня мучила зависть к вашим дружкам-гимназистам, а теперь мне кажется, что мы учились вместе давным-давно и я катал вас на раме своего велосипеда. — Скофилд неожиданно засмеялся. — Столь длинную речь в последний раз я произносил на Совете директоров.

— И столь же лирическую? — Дикси кокетливо взмахнула ресницами, глянув на собеседника исподлобья. Давно никто не изъяснялся с ней так старомодно. И надежно. Да, именно — надежно. Это ощущение исходило от Эжена, согревая Дикси и превращая ее в девчонку. Он, конечно, умел уважать, защищать и даже прощать слабости. Рядом с таким мужчиной женщина щебечет как птичка и совершает милые глупости.