Внезапно Сэм ахнул и задержал взгляд на лице одного из мужчин. Большое расстояние и слабая разрешающая способность оптического прибора не позволяли ему разглядеть этого человека как следует, но широкоплечая фигура и смуглое лицо казались Клеменсу удивительно знакомыми. Вот только где он мог видеть его раньше?

И тут Сэма словно осенило. Мужчина напомнил ему известного английского исследователя сэра Ричарда Бёртона, фотографии которого он неоднократно видел на Земле. Во всяком случае от его облика веяло такими же мужеством и силой. Когда корабль проплыл мимо этой группы людей, Клеменс со вздохом перевел окуляр на другие лица — как бы ему того ни хотелось, он не мог убедиться в правильности своей догадки.

Конечно, будь его воля, он бы с радостью сошел на берег и побеседовал с этим мужчиной. И, возможно, тот действительно оказался бы Ричардом Бёртоном. За двадцать лет жизни в мире Реки, повидав миллионы лиц, Клеменс еще не встречал людей, которых знал на Земле. Сэм не был знаком с Бёртоном лично, но полагал, что тот слышал о нем немало. А значит, этот человек — если только Клеменс не обознался — мог бы стать звеном, пусть тонким и непрочным, с его прежней жизнью на потерянной Земле.

И вдруг окуляр подзорной трубы выхватил далекую размытую фигуру.

— Ливи! — не веря своим глазам, воскликнул Клеменс. — О Боже мой, Ливи! Ливи!

Все сомнения отпали. Он по-прежнему не различал ее лица, но смутный образ так сильно соответствовал истине, что его уже нельзя было отрицать. Овал лица, фигура и прическа! Ее чудесная походка, столь же уникальная, как отпечатки пальцев! И все это говорило — нет, кричало — о том, что Клеменс видел перед собой свою земную жену.

— Ливи! — жалобно всхлипнул он.

Корабль накренился, меняя галс, и Сэм потерял ее из виду. Минуту или две он сосредоточенно осматривал в подзорную трубу многолюдные толпы, собравшиеся на берегу. А потом тоска и разочарование выплеснулись наружу. Вытаращив глаза, он затопал ногами по палубе и закричал:

— Кровавый Топор! Поднимайся наверх! Кровавый Топор! Скорее, скорее!

Сэм рванулся к кормчему, приказывая повернуть назад и подвести корабль к берегу. В первый момент горячность Клеменса вызвала у викинга некоторую растерянность, но Гримолфссон быстро пришел в себя и, прищурив глаза, отрицательно покачал головой.

— А я приказываю тебе! — вскричал Клеменс, забыв о том, что кормчий не понимает по-английски. — Там моя жена! Моя Ливи! Прекрасная Ливи, какой она была в свои двадцать пять лет! Юная и восставшая из мертвых!

Услышав за спиной тяжелые шаги, Клеменс обернулся. На уровне палубы появилась белокурая голова с обрубленным левым ухом. Затем, по мере того как Эрик поднимался по трапу, перед Сэмом возникали широкие плечи, могучая грудь, огромные бицепсы и колонноподобные бедра Кровавого Топора. Весь его наряд состоял из одного полотенца в черно-зеленую клетку. На кожаном поясе висели несколько сланцевых ножей и чехол, в котором он носил свой топор с широким стальным лезвием и дубовой рукояткой. Топор Эрика, насколько знал Клеменс, мог считаться уникальным изделием, так как оружие на этой планете изготавливалось из дерева и камня.

Осмотрев Реку, конунг нахмурился и повернулся к Клеменсу:

— Что случилось, сма-скитлигр? Я не попал по верному шару, когда ты начал вопить, словно невеста Тора в первую брачную ночь. Из-за тебя я проиграл Токи Няльссону сигару.

Он вытащил топор из чехла и замахнулся на Сэма. Солнце сверкнуло на голубоватой стали.

— Надеюсь, у тебя имелась веская причина, чтобы тревожить меня криком. Я убивал многих и за меньшую провинность.

Загорелое лицо Клеменса побледнело, но на этот раз не от испуга. Он свирепо взглянул на конунга и оскалил зубы. Взъерошенные волосы, орлиный профиль и хищный взгляд придавали ему сходство с пустельгой.

— Катись ты к черту вместе со своим топором! — закричал он. — Я только что видел мою Ливи! Мою жену! Она там, на правом берегу! И я хочу… Нет, я требую, чтобы ты высадил меня туда. Мне надо найти ее, понимаешь? О Боже, после стольких лет безнадежных поисков я снова увижу ее! Мы остановимся только на минуту, Эрик! Ты же не откажешь мне в этом, правда? Ты не можешь поступить со мной так бесчеловечно!

Блеснув огненной полосой, топор со свистом рассек воздух. Викинг презрительно усмехнулся:

— И вся эта суета из-за какой-то бабы? А ты подумал о ней?

Он ткнул пальцем в сторону небольшой смуглой женщины, которая стояла у лафета ракетной установки.

Клеменс побледнел еще сильнее.

— Темах прекрасная девушка! Я люблю ее всей душой! Но она — не Ливи!

— Довольно болтать, — оборвал его Кровавый Топор. — Неужели ты принимаешь меня за идиота? Стоит нам подойти к берегу, как их галеры тут же прижмут наши корабли к суше и сотрут нас в муку, как мельница Фрейра. Лучше забудь о своей жене.

Клеменс взвизгнул, замахал кулаками и бросился на викинга. Тот сбил его с ног, ударив по голове обухом стального топора. Несколько минут Сэм лежал на спине, и его открытые глаза смотрели прямо на солнце. Из-под волос сочилась и стекала по бледному лицу кровь. А потом он поднялся на четвереньки, и его начало тошнить.

Эрик сделал нетерпеливый жест. Темах быстро спустила в Реку обмазанную глиной корзину и, бросая на конунга испуганные взгляды, подняла на веревке свое импровизированное ведро. Она выплеснула воду на Клеменса. Тот сел, а затем шатаясь поднялся на ноги. Темах снова наполнила ведро и смыла с палубы рвоту.

Сэм сердито зарычал, но его ярость вызвала у викинга лишь брезгливую усмешку.

— Жалкий трус! Ты болтал слишком много и долго. Теперь ты знаешь, что бывает с теми, кто задирает нос перед Эриком Кровавым! Считай, что тебе повезло — я оставил тебя живым!

Клеменс отвернулся от конунга и, покачиваясь, зашагал к краю палубы. Добравшись до ограждения, он попытался влезть на деревянные перила.

— Ливи!

Выкрикнув проклятие, Кровавый Топор подбежал к Сэму, схватил его за пояс и, оттащив назад, сильным толчком повалил на палубу.

— Я не дам тебе удрать, ничтожный смерд! — грозно произнес он. — Сначала ты должен найти для меня железо!

— Здесь его нет… — начал было Клеменс, но тут же прикусил язык.

Если бы конунг понял, что Сэм ничего не знал о местоположении рудника и, хуже того, даже сомневался в его существовании, он покончил бы с Клеменсом в одно мгновение.

— Потом, когда мы найдем железо, — бодро продолжал Эрик, — ты покажешь нам путь к Полярной Башне. Впрочем, я мог бы отыскать ее и сам, доплыв до истока Реки. Но в твоей голове еще много такого, что может мне пригодиться. К тому же, пока ты жив, в моих руках будет и Джо Миллер — этот великан из страны льда и мороза.

— Джо! — прошептал Клеменс заплетающимся языком и попытался подняться. — Джо Миллер! Где мой верный Джо? Он убьет тебя, Эрик! Убьет!

Топор со свистом пронесся над головой Сэма.

— Ты не скажешь ему ни слова о нашей ссоре, слышишь? Клянусь пустой глазницей Одина, я прикончу тебя еще до того, как он протянет ко мне свои лапы. Ты понял меня, недоносок?

Клеменс поднялся на ноги и, шатаясь, громко закричал:

— Джо! Джо Миллер!

Из-под кормовой палубы донеслось приглушенное ворчанье. И хотя люди уже тысячу раз слышали этот мощный и низкий голос, волосы на их затылках сами собой поднимались дыбом.

Под весом гиганта заскрипели крепкие бамбуковые ступени — заскрипели так громко, что заглушили песню ветра на кожаных струнах такелажа. Скрип трапа перекрыл собой щелканье парусов-мембран, сухой скрежет деревянных соединений, крики команды и журчание воды за кормой корабля.

Голова, появившаяся над краем палубы, выглядела еще более устрашающей, чем этот нечеловеческий низкий голос. Размерами она походила на бочонок пива, а под розовой отвисшей кожей торчали бугры черепных костей. Выступавшие надбровные дуги нависали над маленькими темно-синими глазами. Нос вообще не соответствовал остальным чертам лица. Здесь больше подошла бы плоская широкая блямба с выступающими ноздрями, но не эта ужасная и смешная пародия на человеческий орган обоняния. Нечто подобное выставляли на всеобщее осмеяние хоботковые обезьяны[57] Земли.