— Еще один!

— Хватай! — десантник бросился вперед. Летучая мышь, пискнув, судорожно забила крыльями и, буквально чудом, сумела увернуться. Взмыла к потолку, заметалась — второй солдат успел захлопнуть люк, перекрыв Фокси путь на волю. Она осталась в тесном десантном отделении наедине с человеком.

— Ути-пути-пути… — солдат, ухмыльнувшись, махнул рукой на Фокси, заставив летунью броситься в сторону. У бедняжки от страха темнело в глазах, из глубин души рвался исконный, первобытный ужас крохотного существа перед хищником. Бороться с ним было бесполезно.

— Нож! — донесся хриплый, придушенный вопль из мешка. — Брось нож!!!

Трепещущая от страха летунья поняла не сразу. Сообразив, наконец, чего хочет Темир, она пискнула и рванулась к задней стенке кабины. Десантник вновь попытался ее поймать, но это было не легче, чем, хм, ловить рукой летучую мышь. Фокси увернулась.

Дернув головой, она подкинула перевязь и перехватила пастью так, чтобы два массивных ножа торчали клинками вперед. Сложила крылья, зажмурилась и свалилась из-под потолка на мешок.

Голубовато-серые матовые лезвия взрезали брезент, как папиросную бумагу. Перевязь вырвало у Фокси из пасти, летунья рухнула на пол, беспомощно вывернув крылья — но дело было сделано. В разрез мешка, свирепо скаля зубы, выпрыгнул Темир.

Еще в воздухе, не успев коснуться металла, следопыт вырвал из брезента застрявшие ножи и, рывком развернувшись в прыжке, метнул оба в протянутую к нему руку десантника. Брызнула кровь, человек завопил, отпрянул. Вскинул к глазам раненную ладонь, не понимая, куда делись клинки.

Темир привычным, доведенным до автоматизма движением крутанул кистями, намотав на запястья две тончайшие стекловолоконные нити, скрытые в рукоятях ножей. Рванул, расставил лапки в стороны, поймал оружие. Бросил на солдата тяжелый взгляд.

И метнулся в атаку.

Десантник попятился; на его глазах небольшой, пушистый блекло-желтый зверек, сходный с помесью тушканчика и крысы, внезапно превратился в клубок дико вертящихся клинков. Работу с двумя цепями Темир осваивал многие годы и владел ими виртуозно. На тренировках, он рассекал пополам летящие стрелы, выбивал среднее зернышко из пирамидки, не потревожив остальные, поражал до шестнадцати мишеней в секунду. А сейчас, имея на концах нитей клинки из нитрида бора, а за спиной — беззащитных друзей, у следопыта был чертовски хороший шанс превзойти самого себя. И шанс он не упустил.

Пистолет из руки солдата был выбит в один миг. Подпрыгнув, Темир несколькими свирепыми взмахами рассек человеку суставы всех пальцев, вызвав кошмарный вопль боли, а приземляясь — подсек под колени. Ножи пробили толстую военную форму, как воздух. Десантник, корчась, рухнул на пол.

Его товарищ рванул на себя дверцу кабины, бросаясь на помощь, но не успел — Темир метнул оба ножа в его запястье, пока кисть еще лежала на ручке двери. Выдернул, перекатился по металлу, новым взмахом распорол падающему солдату бедро, прыжок — свист клинков — вопль. Хрипло дыша, ведун дернул ножи на себя.

Из рассеченных локтевых сухожилий фонтаном брызнула кровь. Десантник, утратив контроль над руками, дергающимся манекеном свалился на пол, а Темир бросился к фургону. Пилот вертолета не мог до сих пор принять участие в схватке, поскольку между кабиной и грузовым отсеком не было люков.

Третий человек оказался умнее — он не стал кидаться прямо в десантное отделение, ему хватило вида окровавленных друзей. Выскочив из кабины, пилот упал на колено метрах в трех от люка, вскинул автомат и попытался поймать Темира в перекрестие прицела. Это оказалось плохой идеей.

Поскольку за прошедшие секунды следопыт успел нырнуть в перевернутый фургон и выпрыгнуть обратно, сжимая тускло сверкающий, роликовый хромаровый лук. Единственный к западу от Иртыша.

Темир умел стрелять разом четырьмя стрелами, и использовал свое умение сейчас, пронзив пилоту сразу все пальцы, стиснутые на рукояти калашникова. Завопив от боли, человек уронил автомат, но за пистолетом не успел даже потянуться — следующую стрелу Темир вогнал ему в разинутый рот, пробив язык насквозь. Захлебнувшись кровью, пилот в болевом шоке рухнул на землю.

Бешено хватая воздух, следопыт огляделся. Метрах в пятистах от машины, двое уцелевших десантников бежали к вертолету с автоматами наперевес; терять нельзя было ни секунды. Темир подскочил к абсолютно шокированной Фокси и ударил ее по щеке:

— Очнись!!! — рявкнул воин. — Быстро!!!

Летучая мышь судорожно сглотнула.

— Что… Как… Что ты сделал?!..

— Работал! — Темир бросился к одному из полумертвых солдат и сорвал с его пояса гранату. Подкатил к Фокси:

— Быстро!!! Урони ее перед теми парнями!! — он махнул на приближающихся десантников. — Я снял чеку!!! Три секунды, Фокси!!! Или умрем все вместе!!!

Летунья, пискнув от ужаса, вцепилась когтями в гранату и так заработала крыльями, что перед глазами вспыхнули цветные пятна. Пулей вылетев из вертолета, Фокси в отчаянии рванулась вперед, лапками буквально чувствуя, как огонь в детонаторе пожирает запал. Отлетев от машины шагов на двадцать, летунья уронила гранату и в панике метнулась прочь. Десантники, заметив ее маневр, бросились врассыпную.

Вовремя. Громыхнул взрыв, облако яростного пламени на мгновение осветило степь. Свистящие осколки изрешетили борт вертолета, разбив половину приборов в кабине и повредив двигатель, из выхлопных труб повалил белый дым. Фокси взрывной волной отшвырнуло как сухой лист, она с трудом приподнялась на крыле.

Раненный пилот, которого взрыв застал на открытом месте, превратился в окровавленный кусок мяса. Двое десантников не пострадали, успев залечь среди камней, выжили и израненные солдаты в вертолете. Но сама машина горела. Потрясенная, уничтоженная летучая мышь свалилась на спину и забылась в глубоком обмороке.

Очнулась она лишь под утро, в тесной пещерке на склоне горы. Рядом, заботливо поддерживая голову старого лемминга, стоял опаленный и притихший Туман, у входа дежурил растрепанный Таурон.

Темир, покрытый кровью от кончика хвоста до кончика носа, сидел на камне и, угрюмо, протирал тряпочкой свой смертоносный лук. Перевязь с ножами тянулась поперек его груди, за спиной висел колчан, на поясе блестела кольчужная перчатка. Фокси судорожно сглотнула.

Ее затошнило, и летунья, скрутившись в спазме, откатилась к дальней стене пещеры. На нее никто не обратил внимания. Туман, не в силах даже слизывать языком слезы, прижимал к груди умирающего Эриха, Темир смотрел под ноги. Раздавленная, потрясенная летучая мышь с огромным трудом заставила себя сесть.

— Что… Что случилось?… — прохрипела Фокси, не узнавая собственный голос.

— Старика пнули сапогом, — не повернув головы, отозвался Темир. — До вечера не доживет.

Фокси зажмурилась. Мир крутился перед глазами, в груди было совершенно пусто.

— Ночью… Как мы вырвались?..

Следопыт пожал плечами.

— Люди предпочли спасать товарищей из горящего вертолета, вместо того, чтобы преследовать крыс. Я так и рассчитал, но старик был слишком неуклюж. Слишком медлителен.

Он кивнул на выход из пещеры.

— Они вызвали подкрепление, скоро прибудут грузовики и начнется облава. Мы убили человека, Фокси. Тяжело ранили еще двоих, взорвали вертолет. Будет такая облава, какой еще не помнит степь.

Темир свирепо ударил хвостом.

— Вот, почему людей убивать опасно.

Фокси пошатнулась, вспомнив взрыв. Ахнула, зажала крылом пасть.

— Это же я… — прошептала летунья в безмерном ужасе. — Я! Я уронила гранату, это я… Я убила… — она пискнула и свалилась без чувств. Темир криво усмехнулся.

— Добро пожаловать в клуб… — пробормотал он под нос, возвращаясь к полировке лука. Туман и Таурон хранили молчание.

К вечеру, тастамды-жер, «плохая земля», как звали Жаровню люди, осталась далеко за хвостом. Пескоход мчался по степи, подпрыгивая на колдобинах, завывая турбиной. Чипу пришлось вернуться в кабину, поскольку удержаться на такой скорости в кузове не сумел бы и клещ.