Великан сжался, будто от удара кнутом. Закрыл лицо ладонями, глухо застонал. Но мгновение слабости быстро миновало, и в срубе вновь воцарилась гнетущая тишина. Вопли ветра за стенами ее лишь подчеркивали.

Прошло немало времени, прежде чем снаружи послышались голоса и в дверь сильно, требовательно заколотили. Гигант очнулся не сразу; еще довольно долго он смотрел в пустоту невидящим взором. Наконец, когда стук перешел в откровенные удары, хозяин дома пришел в себя и встал, колыхнув пламя свечи.

— Кто? — спросил угрюмо.

— Открывай, Тур! Патруль!

— Угу… — буркнул великан. Неохотно приблизившись к дверям, он поднял тяжелый засов, с ликующим свистом впустив метель.

Следом за ветром, отфыркиваясь от снега, в дом протиснулось странное существо — его бы назвали кентавром, если б и четверолапая, и двурукая половины его тела не принадлежали снежному барсу. Грациозный, как и все кошки, очень крупный — с тигра, феллир кутался в белый пушистый тулуп особого покроя, хранивший от холода и широкую барсову спину, и мускулистый, слегка напоминавший человеческий, торс. Такие же пушисто-белые сапоги согревали четыре его «нижние» лапы.

— Ну и погодка, — низким, хрипловатым голосом, выдавил патрульный. Гигант ничего не ответил, лишь покрепче затворил дверь. Барсокентавр беззвучно скользнул к огромной кирпичной печи, занимавшей почти половину сруба. Открыл заслонку, бросил полено в пышущую жаром пасть. Хозяин безучастно наблюдал.

— Знаю, знаю, «чувствуй себя как дома, старый друг», и прочее, прочее, прочее… — промурлыкал незванный гость. Осмотрелся, принюхался. На пол, с его тулупа большими комьями сыпался снег.

— Чего надо? — неприветливо спросил великан, возвращаясь к столу. Феллир оглянулся, зло прижал уши.

— По делу, по делу, — одним прыжком оказавшись рядом, он сел «по собачьи» и уперся в стол обеими руками. — Ты на закате где был, а, Тур?

Гигант дернулся. Его взгляд невольно упал на грязные сани у стены.

— Мы… — он запнулся, стиснул зубы. — Я валил лес.

Патрульный моментально проследил, куда смотрит хозяин. Сузил зрачки, втянул носом воздух.

— Кровь, — произнес он негромко. — Твоя кровь.

— Не моя! — вырвалось у великана. Феллир понимающе кивнул.

— Давно?

— На закате…

— Сын?

— Дочь.

— Как?

Гигант застыл. Перед ним, будто наяву, встал тот проклятый миг. Говорил же… Не стой рядом…

— Рубили лес, — выдавил он через силу. — Дерево… придавило.

Феллир поцокал языком. Его живое, пушистое лицо отразило сочувствие.

— Что ж, один жить станешь?

Тур опустил голову.

— Уйду, — буркнул под нос. — С первой луной. На юг.

Патрульный перебрал ушами.

— Твое дело, Тур, твое. Но все ж ответь. Где был на закате?

— Где, где… — великан хрипло вздохнул. — В устье Амунки. Островок там. Хороший лес… — горло сдавил спазм. Феллир тем временем вытащил из «седельной» сумки небольшую грязно-желтую карту, обернутую рогожей, и деловито поставил крестик на изображении реки.

— Отлично… А ну, Тур, припоминай: видел кого на закате? Следы? Голоса? Запах?

— А чего? — хмуро поинтересовался гигант.

— Чего, чего, — патрульный потыкал когтем в карту. — Ты не чегокай, ты по делу говори. Видел?

Тур неохотно кивнул.

— Ну, видел…

Феллир весь подался вперед, его глаза загорелись.

— Кого?! — выдохнул он.

— Птицу… — гигант пожал плечами. — Мелкую такую. Орла, наверно.

Патрульный чуть не подпрыгнул:

— Как он выглядел?!

— М-м-м… — Тур почесал в затылке. — Ну, как выглядел… Мелкий. Весь белый, перья сверкают… Сидел у костра… Чертил крыльями знаки в воздухе. Мы с Еленой… — он запнулся.

— Ну, ну?! — поторопил феллир.

— Мы его видели, еще когда… К острову… Ехали, — выдавил Тур. — Друид, наверно… Огонь странный был. Треугольный… Помнится, еще подумал — надо бы прогнать, только друидов нам тут и не хватало… А потом…. Потом… Потом мне не до птиц стало…

Патрульный со вздохом обернул карту рогожей и убрал в сумку.

— Дурак ты, Тур. Большой волосатый дурень. Друид, мой хвост… Знал бы ты, кого упустил!

— Ну и кого?

— Да так, так… — феллир покачал головой. — Не заморачивайся. Воздуха, Тур! Глядишь, до первой луны еще свидимся, а нет — так чистой земли и воды тебе в спутники.

— Воздуха, — буркнул великан.

Бросив красноречивый, полный сожаления взгляд на печку, патрульный застегнул сумку и направился к дверям, на ходу натягивая перчатки. Тур безучастно смотрел ему вслед.

На миг в дом снова ворвалась метель, огонек свечи отчаянно забился. Но дверь с тупым звоном захлопнулась и великан остался в полумраке один. Тоскливый плач ветра как нельзя лучше отвечал его нынешнему состоянию.

Еще целую минуту Тур простоял молча, уронив могучие руки. Боли он почему-то не чувствовал. Наконец, с трудом переведя дух, гигант медленно, тяжко, опустился на скамью. Казалось, сам воздух в доме налился свинцом, было трудно дышать.

Некоторое время Тур смотрел на мерцающий огонек. С первой луной он навсегда уйдет из этого леса. Теперь, одному… Будет легче выжить. Хватит с него лесов и деревьев. Больше никогда… Никогда. На юго-западе, в Друадарге, сильные руки в цене, особенно долгой ночью. Когда из Урката набегают твари… Уже и не спрашивают, человек ты, адау или феллир…

Великан не сразу понял, что снаружи, от двери, уже давно слышен тихий стук. Очнулся он, лишь когда сквозь вой метели пробился слабый, задыхающийся детский голос:

— Пожалуйста, откройте… Кто-нибудь…

Судорожно дернувшись, гигант рывком вскочил на ноги, опрокинув стол. Свеча погасла. В полной темноте слышно было лишь хриплое дыхание.

— Она? — прошепал Тур, так стиснув кулаки, что из под грубых ногтей выступила кровь.

Стук повторился.

— Спасите, пожалуйста!

Великан с трудом выдохнул.

— Не она… — пробормотал горько. В темноте раздались тяжелые шаги.

— Кто? — мрачно спросил Тур.

— Помогите, пожалуйста, мы замерзаем!

Дверь открылась, впустив торжествующую метель. В белом вихре что-то хрупкое, облепленное снегом, похожее на маленькую, изящную лошадку, бессильно рухнуло на порог. Две горбатые фигуры, сопровождавшие единорога, тяжко опустились на колени. Не тратя времени, великан затащил обледеневших путников в дом и ногой закрыл дверь. Темнота.

Чиркнуло огниво, искры на миг озарили угрюмое лицо гиганта. С пятой попытки нащупав упавшую свечу, он со стуком водрузил ее на подоконник и зажег. Мерцающий, слабый огонек осветил сруб.

— Кого принесла нелегкая? — хмуро спросил великан.

Замерзшие горбуны так и сидели рядом с единорогом, дрожа и судорожно кутаясь в почти сырые бермедвяковые шкуры. Гости были так облеплены снегом, что из-под капюшонов виднелись лишь острые ящериные мордочки да яркие глаза, с надеждой следившие за гигантом. Тот, устав ждать ответа, опустился на корточки.

— Ну? — неприветливо буркнул Тур. Он только сейчас разглядел, что единорога покрывала нежная жеребячья шерстка, означавшая, что малыш пока не видал даже десятого рассвета. Тем не менее, именно он поднял голову, услышав вопрос.

— Мне снился удивительный сон… — прошептал единорожка, глядя в пустоту. — Яркий, как жизнь. Будто я в другом мире, в чужом теле… Крошечном, покрытом серым мехом… — он опустил голову. — Как это могло быть? Как? Кто я такой?

Ветер за стенами сруба выл подыхающим волком.