Коряк закипел от гнева, и не удержавшись, рявкнул на старого Рошто:
— Ты деда своего дурачь, а не меня. Такой же это король, как и я!
Муйко, видя, что ему грозит опасность разоблачения, сделал вид, что не слышал слов кучера, отвернулся от счастливой пары и принялся по-итальянски болтать с главным дегустатором, а Вуца, поняв, что сказал ее Янош, мертвенно побледнела от страха и, приподнявшись на цыпочки, своей маленькой ручкой зажала ему рот, а сама на ухо прошептала:
— Пади скорее на колени. А не то — пропали мы оба.
Коряк смутился, повертел головой, подозрительно оглядывая с ног до головы бравого «короля». Вынув затем из кармана новенький талер, он показал Вуце изображенный на нем королевский профиль:
— Вот, смотри, что здесь написано: «Mathias rex». Видишь, какая у короля голова, какие плечи. А разве этот человек так выглядит?
Тут уже Вуца не удержалась и, толкнув локтем в бок своего нареченного, захохотала:
— Глупости говоришь! Этот, на монете, скорее вон на того носатого похож!
ГЛАВА IX
Жебраки *
К счастью, сей маленький инцидент не привлек к себе ничьего внимания. Все заволновались, так как топот конницы слышался уже совсем близко, по дороге ползло огромное облако пыли, а боевая труба громко пела почти у самых замковых ворот.
Наконец прибежал запыхавшийся Бенедек Йохази.
— Ну, что там такое? — спросил Матяш, идя ему навстречу.
— Победа! — громко крикнул Бенедек. — Ласло Палоци и Цудар разбили чешского полководца Швехлу и захватили триста человек пленных. Возвращаясь с поля брани, победители решили заглянуть в Варпалоту, дабы выразить свою преданность королю.
Матяш оживился, услышав сообщение о победе, так что даже голос его изменился.
— Ура нашим бравым витязям! — воскликнул он. — А потешному маскараду конец. Видно, не суждено состояться ни балу, ни свадьбам, ни прочим шутовским затеям. Дела помешали! — И, повернувшись к приятелям, которые с кислыми минами слушали его решение, добавил: — Господа, прошу не почесть за обиду! Но нам никак нельзя предстать перед полководцами легкомысленными бездельниками. Что подумают суровые воины, увидев своего короля в таком маскараде? Снимай-ка, Муйко, горностаевый плащ и убирайся ко всем чертям. И вы тоже переодевайтесь. Хватит с вас и того, что один-единственный раз порядок в Палоте перевернулся вверх тормашками. А сейчас — все по местам! Эй, повара и поварята, начинайте варить и жарить для наших молодцов-воинов! Собирались мы на «празднике огненных языков» * выпить за красоту женских глаз, а бог ниспослал нам еще большую милость, и на нынешнем пиру мы будем славить наши пламенные мечи. Эй, виночерпий, распорядись выкатить несколько бочонков вина для наших солдатиков, которые небось помирают от жажды. А ты, Йохази, вели отворить ворота перед славными Палоци и Цударом. Я приму героев наверху, в роговом зале.
Поднялась неописуемая суматоха. А бедный Рошто схватился за голову, словно настигнутый пулей, и застонал:
— Ой, конец мой наступил, помираю!
Анна Гергей, не подхвати ее доктор, повалилась бы наземь в обмороке.
— Воды, поскорее воды! — крикнул итальянец.
Матяш, заметив происшедшее, велел доктору Вальвасори отвести бедняжку во дворец и дать ей возможность прийти в себя. Но больше всех перепугался трактирщик Коряк; его даже затрясло со страху. Поняв все в один миг, он пал перед королем на колени и охрипшим вдруг голосом взмолился:
— Пощади, государь!
— Ах, оставь, чудак человек! Что же я должен тебе прощать? Ведь ты ни в чем не провинился, ни в чем не сплошал. Заключили мы с тобой честную сделку. Ты мне два золотых дал, а я тебе — невесту. Вот, получай. Ни я тебя, ни ты меня ни в чем упрекнуть не можем. Так что вставай-ка ты, добрый человек, не порти штанов.
И король, подхватив под руку своего любимца Иштвана Банфи, поспешно направился ко дворцу. Однако уже через несколько шагов он обернулся, поманил к себе начальника своих телохранителей и громким голосом приказал:
— Селищанки пусть дождутся моего окончательного решения.
Пестрый потешный королевский двор уже исчез без следа, словно лопнувший мыльный пузырь: был да весь вышел — и больше не будет. «Сиятельные господа», разбежавшись по своим каморкам, поспешно сбрасывали с себя бархатные ментики, шелковые кабадионы, сафьяновые полусапожки. Старик Рошто забился в самую гущу сада, словно собравшийся помирать осел. Двух его красавиц селищанок упрятали в левый флигель замка, и только Вуца уселась на порожнюю телегу, словно то была дипломатически неприкосновенная территория Коряка. Она-то чувствовала себя великолепно, ведь ее трактирщик стоял рядом, прислонясь к укосине повозки. И поговорить им тоже было о чем — и о золотой фляжке, и о королевском поваре, и еще о многом другом.
— Ах, Янош, Янош, и что только с нами творится! Словно все это и не явь совсем, а чудный сон, навеянный добрыми феями!..
Когда же под суровыми сводами замка гулко прозвучали тяжелые шаги Шпиона Цудара и Ласло Палоци, от потехи и блеска, царивших здесь еще минуту назад, не осталось и следа: их взорам предстал пуритански-простой, тихий холостяцкий Двор.
Король дал победителям получасовую аудиенцию, выйдя к ним навстречу в передний зал, и несколько раз крепко пожал им руки.
— Бог в помощь, господа. Садитесь, милости просим.
Но полководцы, зная приличие, стоя доложили о тяжелых битвах, об осадах крепостей, о смелых налетах хитрого Швехлы, его упорстве в обороне и, наконец, о его бегстве.
— Пушек хватало?
— С нами была и «пушка Варги»[53].
— Потери велики?
— Тридцать четыре человека убиты и около двадцати — ранены.
— Раненых поместим на лечение здесь, во дворце, — повелел король.
— А мы их, ваше величество, уже оставили по разным селам лечиться. Только пленных привели с собой.
— Сколько всего пленных?
— Триста с лишним.
Короля, по-видимому, удовлетворила названная цифра, так как он вновь пожал руки полководцам.
— Наградим мы вас, господа, по заслугам, вот только вернемся в Буду. Вы даже не подозреваете, как пришлись кстати ваши пленные! Я пообещал тут кое-кому приблизительно такое же число людей. Речь идет о поселении пленных на новом месте, в Трансильвании. А то там рабочих рук не хватает, просто безвыходное положение!
— Здоровенные, крепкие ребята эти пленные, — заметил Ласло Палоци, — руки прямо-таки железные, но вот как они насчет работы — не знаю. Им ведь по душе только грабеж. Сомневаюсь я, что их удовлетворят дары земли-матушки, которыми она щедро награждает всякого, кто за ней ухаживает.
— А я думаю, что подойдут, — возразил Цудар. — Я говорил с ними по дороге. Устали они, да и надоела им такая жизнь. Ни разбойник, ни солдат. Сегодня — пир горой, а завтра — зубы на полку. Скучная это жизнь. По сравнению с ними даже волк бездомный и тот — «его благородие». Так что, видно, и им по душе придется такой план, ваше величество, своим очагом обзавестись. Человек большей частью о том мечтает, до чего ему далеко.
— Я хотел бы уже сегодня отправить их в путь.
— Да хоть сейчас, ваше величество.
— Приставьте к ним надежного офицера.
— Лучше всех подойдет Иштван Сили со своим отрядом. Аудиенция закончилась. На прощание король приветливо спросил полководцев, не хотят ли они быть гостями у него за ужином.
— Место командира, ваше величество, на биваке, — отвечал Палоци, — среди солдат. Нам, конечно, по душе пришлось бы, как говорится, «женских рук варево», да только секрет военной жизни в том и состоит, чтобы предводитель не тешил душу жареной гусиной печенкой, когда его солдаты черный хлеб жуют. Мы вот тут, под стенами замка, разобьем бивак и будем отдыхать до утра. Поужинаем мы тоже вместе со всеми, из солдатского котла.
— Ну что ж, — согласился король Матяш, — коли вы не хотите быть моими гостями, тогда я буду вашим гостем.