— Канайте отсюда! — крикнула она и погрозила кулаком, — Кто с мечом к нам придет, тот по шайбе и получит!

Шум стих и джунгли вновь обрели покой. Детей окружили индейцы. Все они с нескрываемым любопытством разглядывали Жанну, но с еще большим интересом таращились на Лику, которая была прикована к носилкам. Тут сквозь толпу краснокожих протиснулся старый индеец. Его седые волосы были перехвачены плетеным кожаным ремешком, а под его глазами нарисованы черные полоски. Он посмотрел на Жанну, пригладил своей морщинистой рукой ее растрепанные волосы, поправил изрядно помятое перо и произнес:

— Нискигван ау! — и склонил голову. Затем опустился на колени возле носилок, закрыл глаза и стал теребить кипу[26], коих на его шее было великое множество, перебирая узелки.

— Ит Ваби-манидо! — воскликнул старик, воздев руки, — Ваби-манидо эа!

— Ваби-манидо! — зашептали индейцы.

Они стали переглядываться и тыкать пальцами, указывая на Лику. Жанна, ничего не понимая, подошла к Макве и тихонько спросила:

— Чего это они?

Мальчик с блеском в глазах посмотрел на нее и, приложив руку к груди, ответил:

— Чиананг говорит, что твоя сестра — Белый Дух, о котором говорится в древнем пророчестве! Он шаман нашего племени и знает все. С ним говорят сами Боги!

— Белый Дух, говоришь? — усмехнулась Жанна, — А меня он как назвал?

Мальчик замялся:

— Тебя… Тебя он назвал Растрепанные перья, — Он улыбнулся и пожал плечами.

Жанна пригладила ладонью волосы и смутилась. Шаман, тем временем, положил свою седую голову на грудь Лике и что-то шептал. Затем поднялся на ноги и что-то крикнул. Четверо индейцев тут же схватили носилки и побежали по дороге, со скоростью легкоатлетов.

— Пошли, — сказала Вагош и взяла Жанну за руку, — Все опасности позади. Чиананг позаботится о твоей сестре. Теперь она в надежных руках!

И дети побрели по тропе в окружении нескольких десятков вооруженных индейцев…

Два дня и две ночи Лика была без сознания. В бреду она постоянно звала то маму с папой, то бабушку с Жанной. Последняя не отходила от сестры ни на шаг, не смотря на то, что Чиананг, шаман племени Многочитаев, пытался ее выдворить из шатра, в котором он проводил свои ритуалы.

Лика металась по ложу, устеленному огромными, зелеными листьями. Холодный, липкий пот ручьями тек с ее лба. Старик-шаман задымил весь вигвам. Он жег всякие разные сушеные травы, скакал вокруг Лики, как заведенный, все время, пока девочка была без сознания, и стучал в барабан. Временами Чиананг успокаивался, садился на землю и, перебирая кипу, бормотал что-то неразборчивое. Жанна стойко переносила все причуды безумного индейца, отлучаясь лишь для того, чтобы поесть и глотнуть свежего воздуха. От дыма, что стоял коромыслом, начинала болеть голова. Маленькие оконца, через которые в шатер проникал свет, не приносили больше ни какой пользы.

Лика пришла в себя на третий день. Лихорадка отступила. Девочка медленно разлепила ресницы и открыла глаза. Первым, кого она увидела сквозь белену белого, едкого дыма, была Жанна, которая сидела возле нее.

— Я умерла? — шепотом спросила Лика и попыталась подняться.

— Сестренка! — воскликнула Жанна и поборола желание крепко ее обнять. — Как же я рада! Чиананг! — закричала Жанна. — Чиананг! Лика очнулась!

Полог шатра распахнулся и внутрь зашел шаман, а следом за ним пробрался и свежий воздух, которого так не хватало.

— Приветствую тебя, Ваби-манидо! — старик приложил руку к груди. — Две луны и два солнца я молил АхПучу, чтобы он не забирал тебя в свои чертоги. Я сжег много разных трав, и боги и услышали меня!

— А без этой вони никак нельзя было обойтись? — улыбнулась Лика и закашлялась, схватившись за раненный бок.

Боль была не такой сильной, но все же ощутимой, и девочка сморщилась:

— Дышать не чем. Мне бы на свежий воздух, — Она сглотнула. — Еще ужасно сильно пить хочется!

— Сейчас я позову на помощь, и тебя вынесут на улицу, — сказал старик. — А я пойду, сообщу радостную новость вождю. Габэгабо неустанно молился за тебя.

— А можно я сама выйду? Я же не инвалид, — спросила Лика. — Жанна мне поможет.

Чиананг задумался, а затем одобрительно кивнул:

— Что ж, будь по-твоему. Но ты еще очень слаба. Так что, будь осторожной. Рана еще не зажила.

— А что на счет попить? — не унималась Лика, — Можно?

— Конечно, — ответил шаман, — Только скажите, и любой житель города выполнит любое ваше пожелание!

Старик вновь приложил руку к груди и покинул шатер. Девочки посмотрели друг на друга.

— Ну и влетит же нам дома! — Жанна почесала затылок.

— Не то слово! — согласилась Лика и сделала попытку подняться.

Она перевернулась на здоровый бок, поджала колени и начала вставать. Жанна бросилась на помощь сестре. Морщась от боли, Лика встала на ноги и посмотрела на себя. На ней была одета совершенно новая хламида.

— По-моему, — сказала она, — Это не мое, — и посмотрела на сестру.

— Это вождь. Нам дали одежду Вагош. Наша совсем истрепалась, — улыбнулась девочка.

Лика ухмыльнулась и в сопровождении Жанны вышла наружу.

Солнечный диск лениво полз по безоблачному перуанскому небу. Его лучи ударили девочкам в глаза и они не надолго зажмурились. В городе наступила тишина. Все звуки смолкли, будто по команде. Взоры всех жителей поселения были направлены на девочек. Когда Жанна и Лика вновь открыли глаза и огляделись, индейца вскинули руки вверх и начали громко улюлюкать и прыгать на месте.

— Чего это они?! — удивилась Лика.

— Они приветствуют спасительницу моих детей, — прозвучал голос, и девочки обернулись.

За их спинами стоял Габэгабо, вождь племени. Ветер развивал разноцветные перья его головного убора и играл косичками, что свисали с боков. Седой старец приложил руку к груди и склонил голову:

— Приветствую тебя, Ваби-манидо! Рад видеть тебя в полном здравии, о, спасительница детей моих!

— Вообще-то, я не одна была, а вместе с Жанной! — смутилась девочка. — И что вы все зовете меня каким-то непонятным именем?! Меня зовут Лика.

Вождь поднял руку, и крики веселья прекратились. Вновь наступила тишина, все индейцы превратились в слух.

— Жители племени Многочитаев! — крикнул вождь. — Сегодня великий день! Белый дух вырвался из царства мертвых и покинул чертоги АхПучу, — Он указал на Лику. — Так отпразднуем этот день! Я нарекаю его Днем Белого духа! Пусть гуляния продолжаются всю ночь, которую отныне мы будем называть, — старик посмотрел на Жанну, — Ночь Растрепанных перьев! Да будет так!

Вождь опустил руки, и толпа вновь запрыгала и начала улюлюкать. Габэгабо посмотрел на девочек.

— Чем я могу отблагодарить вас? — спросил он.

— Для начала, — ответила Лика, — Мне бы воды или… Что у вас есть? А то я сейчас от жажды умру.

Вождь махнул рукой и к нему тут же подбежал худой индеец с размалеванным лицом. Старик что-то прошептал ему на ухо и тот скрылся, но уже через минуту вернулся, держа в руках глиняный горшок, до краев наполненный какой-то жидкостью. Лика взяла протянутый ей сосуд и с осторожностью принюхалась. Улыбнувшись, она припала губами к краю горшка и стала жадно пить.

— Манговый сок, — сказала Лика, утираясь рукой, — Вот удружили! Спасибо, уважаемый Абахаба!

— Габэгабо, — поправил старик.

— Я так и сказала, — пожала плечами Лика, передавая горшок сестре. — И так, какие у нас планы? — деловито произнесла она. — Надеюсь, вы сдержите свое обещание и не станете пророчествовать Конец Света?

— Я всегда держу свое слово! — гордо произнес вождь, задрав подбородок и ударив себя кулаком в грудь. — Мы — Многочитаи!

Лика посмотрела на индейцев, что бродили по площади, которая располагалась перед пирамидой. Все были заняты какими-то приготовлениями. И как она ни старалась, нигде не смогла увидеть виновников всех приключений.