Я тоже молчала. Не могла прийти в себя от неожиданного поворота событий, да и вот так запросто поверить в то, что все это происходит со мной, я тоже не могла. В голове проносились всякие глупости, мысли скакали, перебивая одна другую. Я не знала, что думать. Сплю ли я, или, может, ударилась головой о камень? Всего этого просто не могло быть — весь опыт моей предыдущей жизни кричал о том, что вот так просто сельские девчонки не становятся чародейками.

— Ну что же ты молчишь? Я понимаю, что ты никогда не задумывалась о силе, собственной избранности или о прочих вещах, связанных с чародейством применительно к себе, я понимаю также, что обычно ко мне приходят, обдумав этот серьезный шаг в своей судьбе, но боюсь, что долго думать нам не позволяют обстоятельства. Скоро подойдет страж, мне нужно поговорить с ним тоже, и вам надо будет возвращаться к людям. Иначе, твой друг, пошедший за тобой в лес, может погибнуть. К сожалению, я не могу непосредственно сама влиять на события, которые происходят в мире, а только через служителей силы. Потому подумай, может, ты что-то хочешь узнать, чтобы определиться с выбором. А мы пока кое-что обсудим со странником, который что-то уже давно не приходит ко мне по своей воле, не так ли, мой бард?

Последняя фраза была явно обращена не ко мне, потому я посмотрела туда, куда перевела взгляд Богиня.

Из леса, неслышно ступая, показался человек. Мужчина вышел чуть дальше того места, откуда я вывалилась на поляну со ступенькой, поэтому у меня было время разглядеть его хорошенько, пока он легко шел вдоль оврага к нашему камню.

Если бы я встретила этого человека в чаще, я бы, наверное, испугалась. Конечно при условии, что заметила бы, так как он перемещался практически бесшумно. Мужчина был худ, не сильно высок, но мне, ребенку, показался большим и опасным. Может потому, что бессознательно я отметила ловкость и скупую точность движений, жесткий, цепкий взгляд карих глаз. «Да уж — он-то точно знает куда направляется, а не блуждает по лесу как я». Еще я обратила внимание на потертые рукоятки двух мечей: одна виднелась из-под распахнутого плаща, другая за плечом в наспинных ножнах.

Мужчина подошел к алтарю и первое, что сделал, это набросил на меня, скорчившуюся у ступеньки, свой плащ, в который я тут же с благодарностью завернулась, почувствовав, что совсем замерзла.

— Приветствую тебя, Светлая, — склонил он голову в почтительном поклоне в сторону Богини.

— И тебе привет, страж. В немилости у тебя мой светлый лик последние годы, обходишь ты стороной алтарь мой. Не позови я тебя сегодня, так и не навестил бы ты меня еще долгий срок, — упрекнула его Светлая Дева. — Забыл ты свою силу, не поешь песен, изменил своей судьбе, Певец? Коснись алтаря, вернись на свой путь.

— Не изменял я судьбе своей, но сам изменил ее, Светлая, все мои песни спеты, не трону я алтарь твой, я теперь воин, а не менестрель.

— Значит, еще не время… что же, помоги девочке и заберите по пути мальчика, я укажу дорогу, — и, повернувшись ко мне, спросила, — так что ты решила?

— Я… я не знаю что сказать… я не уверена, справлюсь ли… и вообще все это сон! — выпалила я, хотя появление воина придало реальности происходящему и я уже почти верила в то, что все происходит наяву. Холодный мокрый камень под рукой, запах влажной от дождя шерсти плаща на моих плечах, тепло от него же, разливающееся по озябшему телу, отзвук боли в ушибленной лодыжке — сейчас все это было очень осязаемым… Но озаряющий вечерние сумерки слабый свет от силуэта Богини и лестница, теряющаяся в небесах… «Ну и пусть это сон, — подумалось мне, — я все время мечтала найти свой путь, когда вырасту, и вот он сам нашел меня! Так чего же я жду? Если это реальность, то ничего лучшего не могло со мной случиться, а если нет — то, я ничего не теряю, согласившись!» Я выпрямилась и поднялась:

— Да, я согласна, я стану чародейкой, если смогу, конечно!

— Будь всегда светлой, изгони тьму из своей души, не желай зла ничему живому вокруг, следуй стезею равновесия и пребудет мир в твоем сердце! — Богиня протянула руку, и я ощутила, затаив дыхание, легкое, почти невесомое прикосновение ко лбу ее ладони, слегка прохладной и практически неощутимой. Но тут же, как волной по всему моему телу, вырываясь наружу, дрожью пронеслось невыносимое ощущение счастья, чистого восторга. Я попыталась вдохнуть, оперлась на больную ногу и последнее, что почувствовала, это как падаю опять на проклятущий камень.

Ему снилась зима, мягкие хлопья кружились в белоснежном вальсе, укрывая землю пушистым покрывалом. Вечерело. Перед главным зданием школы чародеев в Вейсте, зажгли фонари. Веселилась молодежь. Юные чародеи лепили снежные крепости, играли в снежки как самые обычные парни и девушки, смеялись. С красными от мороза щеками и носами, с покрытыми инеем ресницами, искрящимися глазами — все они казались абсолютно счастливыми. Особенно она… Виллем улыбался, наблюдая за весельем из окна своей маленькой ученической комнаты. При местной погоде снег был явлением редким, чаще зима выдавалась серой и теплой с частыми моросящими дождями. Конечно, юноше хотелось так же, как сверстники, выбежать на улицу, окунуться вместе со всеми в холодное искрящееся чудо, раскраснеться от мороза. Возможно, полушутя, в игре, обнять ее — самую красивую девушку в школе. Вздохнув, он вернулся к учебникам. Ну почему одним все дается так легко, а другим нужно приложить усилия, чтоб получить даже самую малость? Одни, например, потомки какой-нибудь древней чародейской династии, как его сокурсник Эддий, уже от рождения наделенные великой силой, могут пропускать занятия, не утруждать себя чтением фолиантов. С такими носятся наставники и возлагают на них надежды. А Эддий же пальцем не пошевелит, чтоб хоть как-то взяться за ум. Еще бы! Ведь у него-то на инициации все сложилось так, как надо.

Виллем ухмыльнулся: «Ну, ничего, еще посмотрим, кто из нас окажется сильнее», — и снова углубился в чтение. Белые хлопья все также кружились за окном в дивном вальсе, слышался веселый смех молодых чародеев, а юноша в маленькой ученической комнате старался запомнить сложные заклинания, отгоняя от себя мысли о том, что возможно сейчас, полуиграя, полушутя, Эддий прижимает к себе красавицу Ежелию…

Открыв глаза, Виллем не сразу понял, где находится. Сначала ему показалось, что сон продолжается, он в своей комнате в школе чародеев. Но нет, это был уже не сон. За окном еще не начало светать, комната для постояльцев была освещена всего лишь одной свечой, стоявшей на столике в углу, напротив кровати. В кресле, освещенная мягким светом свечи, сидела его новая знакомая из трактира. Поджав ноги, обернув голое тело простыней, она курила. Виллем встал с кровати и неторопливо подошел к окну, не особо заботясь о том, чтобы хоть как-то прикрыть свою наготу. Однако даму этот факт ничуть не смутил, она вообще не обратила на чародея никакого внимания, продолжая курить и разглядывать причудливо мерцающее пламя свечи.

— Агния, зачем ты пришла за мной, — не поворачиваясь к ней, в задумчивости глядя в окно, спросил Виллем.

Красотка оторвалась от изучения свечи и с интересом стала рассматривать недавнего любовника со спины: крепкий, статный — хорош.

— Тебе не понравилось? — улыбнулась она.

— Понравилось, но я не об этом. Зачем ты пришла за мной? — Он все так и не оборачивался на собеседницу, хотя и чувствовал на себе ее пристальный взгляд.

— Меня послал за тобой мой Господин.

— Кто он?

— Ты знаешь кто. Великая сила тьмы ждет своего часа, — потушила сигарету, оставив соскользнувшую простыню на кресле, как кошка, бесшумно подошла сзади. Обхватила чародея за плечи, прижавшись всем телом. Прошептала на ухо, — Виллемий, они — твои наставники и ваша обожаемая Дева — глупцы. По их меркам ты ничего не стоишь, но дело не в этом. Ты выбрал не свой путь, ты великий чародей. Только сила твоя как и у нас… темная. Хочешь пойти по этому пути, Виллемий? Мы дадим тебе все, чего тебе не дали они: силу, способность менять, способность творить, возможность достичь невероятных высот и самое главное — не платить за это своей жизнью. Ты нам поможешь, выпустишь на свободу моего Господина и его армию? Этот мир изменится до неузнаваемости, в нем будет все так, как должно было быть всегда.