— Нафисят, — Зерейт пришла в отчаяние, — я не умею плести интриги, а потом остерегаться наемных убийц, как ты. Говоря, что не смогу, я не имела ввиду отсутствие мастерства в этом деле. Я знаю, что не смогу никого убить. Да и не хочу этого.

— Значит надо это преодолеть. Я вот как-то давно не смогла… пожалела, — башангка помолчала, мрачно задумавшись. — А теперь мы с Кариамом имеем таких могущественных врагов, что все время приходится приглядывать за своей спиной. Черный Пес имеет достаточно сил и власти, чтоб заставить нас ходить по краю и жить с оглядкой.

— Черный Пес?..

— Прозвище главы того дома, что доставляет нам неприятности. Оставим это, — Нафисят отщипнула пару ягод винограда с кисти, что лежала перед ними на столике. — За эти годы ты стала неплохим орудием убийства, осталось только чуть-чуть. Переступить через себя. Увидеть цель. Видимо месть за сломанные жизни — свою и брата, изгнание с родины — недостаточные цели для перерождения твоей внутренней сути. Но мы над этим еще поработаем. Я сделаю из тебя совершенство.

Когда во внутренний дворик влетела сосредоточенная Нафисят, Стасия смотрела на воду и улыбалась воспоминаниям.

— Зерейт, нам нужна твоя помощь. Только ты можешь это сделать.

— Что случилось? — принцесса поднялась с бортика бассейна и с тревогой посмотрела на подругу.

— Кариам прислал гонца с вестью. Один из наших старых врагов передал письмо и бумаги, обличающие нашего шпиона при дворе халифа. Передал с оказией — один из высоких чиновников халифата — Рашад-бай, как раз едет в столицу. Кариаму удалось, как бы случайно, перехватить его по дороге и зазвать к нам на ночь, — Нафисят в волнении ломала пальцы. — Только ты можешь помочь нам… мне. Бумаги не должны попасть к халифу!

— Да, но что я могу сделать?

— Ты должна очаровать Рашад-бая.

— И уговорить отдать документы мне? — У Стасии глаза на лоб полезли от изумления.

— Нет, Зерейт, он не отдаст. Рашад — человек, обремененный принципами. Он не плетет интриг при дворе и не станет подделывать бумаги ни для кого, — Нафисят устало присела на мраморную скамью.

— Так чего же ты от меня хочешь? Я плохая соблазнительница, Нафисят.

— Ты — наш последний шанс! Если ты не поможешь нам, то Кариам может потерять свое влияние на халифа и положение при дворе, а один хороший человек, наш друг, может лишиться головы, — башангка с мольбой смотрела на принцессу. — Стейси, я так долго тебя учила всем женским уловкам… танцу… шпионажу, наконец! Ты не можешь мне не помочь!

— Но ты сама говоришь, что он не отдаст письмо мне…

— Ты очаруешь Рашад-бая, потом подсыплешь ему в вино кристалл из этого кольца… — Нафисят протянула Стасии перстень с большим рубином, — а потом вынесешь мне из его комнаты несессер с бумагами. Мы с Кариамом сами произведем подмену. Никто ничего не узнает.

— Ты хочешь, чтоб я подсыпала ему яд?! Я не смогу… — ужас охватил девушку при мысли об убийстве.

— Нет, Стейси, нет! — башангка горячо сжала ладонь принцессы с кольцом, которое Стасия попыталась ей вернуть. — Это снотворное. Рашад-бай хороший человек и не заслуживает такой смерти. Он не имеет отношения к нашим врагам, просто нам необходимы те бумаги, что он везет.

— Но сумею ли я…

— Ничего сложного. Ты будешь танцевать перед ними за ужином, а потом, когда мужчины разойдутся по комнатам, придешь к нему, как будто тебя послали скрасить гостю ночь. Так принято, в этом нет ничего необычного. Просто во время танца ты должна его очаровать, чтоб он не отказался и был рад твоему приходу, — подруга успокаивающе погладила Стасию по плечу, пытаясь вселить в нее уверенность. — Соблазнишь… поднесешь вина со снотворным и, пока он спит, обменяем бумаги. Только осторожно, час у нас будет, потом он проснется. Отвлечешь беседой или любовью… он не заметит подмены, так как не читал письма.

— Кто помешает вашему врагу послать новое?

— Нового не будет. Тот человек мертв.

Позже, Стасия будет вспоминать этот странный вечер и удивляться своему спокойствию и смелости. Она вплыла в комнату мелкими шажками, как и положено в танце, под привычную барабанную дробь и пошла по кругу лицом к сидящим за трапезой четырем мужчинам. Высоко держа голову, не глядя на них, а полузакрыв глаза, чтоб сосредоточиться, девушка погрузилась в ритмичные звуки музыки. Рокотали барабаны, нежно пела флейта, золотые браслеты и традиционные колокольчики, окаймляющие лиф и шаровары, успокаивающе звенели, легкий лазурный шелк накидок ласкал кожу, привычные движения не требовали усилий, и лейри растворилась в танце, забыв на время о зачарованных зрителях. Тело девушки быстро вращалось и трепетало, изгибаясь в разнообразных позах. Рисунок танца увлекал не только зрителей, но и, казалось, саму танцовщицу. Легкая ткань, белые кудри, изящные руки… все гармонично сливалось в единый завораживающий образ. Стасия забыла где она и зачем, вся отдавшись танцу. Обычно смущавшие ее жадные, вожделеющие взгляды мужчин, сейчас перестали для нее существовать. Быстрый танец внезапно оборвался. Девушка замерла в центре комнаты с простертыми вверх руками.

— Пусть танцует еще! — зрители одобрительно застучали ладонями по коленям.

Флейта протяжно начала новую, на этот раз медленную мелодию. Бедра, грудь, плечи танцовщицы, послушные музыке, как будто сами начали исполнять привычные движения полные страсти и неги. Стасия открыла глаза и скользнула взглядом по возлежащим на подушках за столом мужчинам. Кариам-бай смотрел на нее чуть насмешливо, но ободряюще и это придало ей сил. В черных глазах еще двоих — одного молодого, а другого в годах, девушка с содроганием увидела неприкрытый огонь желания. «Неужели, это кто-то из них? Чиновник из столицы… наверное старик — мелькнула мысль, но лейри прогнала ее. — Не время, это помешает работе».

Чуть повернула голову к последнему участнику трапезы, и сердце ее дало сбой. Она поймала взгляд самых удивительных глаз, какие только встречала в жизни. Светло-серые, спокойные, они смотрели внимательно и отстраненно. Этот человек разглядывал ее, как мог бы разглядывать хрупкую статуэтку, а не как объект вожделения. Холодный взгляд не внушал отвращения и страха, а позволял почувствовать себя произведением искусства. Прекрасным. Совершенным. Волнующее чувство ликования заполнило девушку, и движения ее стали еще более отточенными и плавными. Теперь она танцевала только для него. Стасия не рассматривала его лицо, не оценивала совершенство черт — она попала под очарование серых глаз башангца, неожиданно странных для этого смуглого лица.

Разговор мужчин замолк, они не отрываясь следили за перемещениями танцовщицы по комнате. А она… откинула все мысли, бездумно и чувственно извиваясь в танце. Взгляд незнакомца не отпускал, Стасия так и завершила свое выступление, глядя ему в глаза.

Упали лазурные покровы, стихла музыка, замерли колокольчики на облегающем лифе. Девушку не задевали больше чужие жадные взоры, полные похоти — она их не замечала. Подобрав сброшенные в процессе танца накидки, Стасия пошла к двери, не слушая восторженных замечаний зрителей. Только у выхода что-то заставило ее обернуться и снова заглянуть в холодную серую глубину чужого взгляда. Он так же, не отрываясь, смотрел на нее, только теперь, покидающей комнату принцессе, показалось, что на спокойном лице мелькнула тень улыбки.

Как только за спиной закрылась дверь зала, силы вдруг покинули девушку. Стасия прислонилась к стене, не обращая внимания на глазеющую на нее стражу. Опустив веки, она снова и снова переживала волнующие эпизоды этого вечера. Какой необычный человек…

— Великолепно! Ты была восхитительна! — грезы развеял голос Нафисят, спешащей к подруге так быстро, как будто бегом бежала сквозь всю анфиладу комнат. — Я все видела! Это был лучший твой танец! Все просто в восторге!

Принцесса вздрогнула, и эйфория этого вечера покинула ее. Она вдруг вспомнила, кто она и зачем вообще затевался этот танец. Вспомнила, что ей сегодня предстоит еще одно испытание. Идти к этому отвратительному столичному старику теперь казалось совершенно невозможным и ужасным. Эти серые глаза затмили Стасии разум. Как она могла забыть…