В июле и августе на Ладоге обычно стоит хорошая погода. Большую часть суток светло. Это позволяло нам своевременно обнаруживать самолеты противника, облегчало несение дозора.

Нам, находившимся днем и ночью в самом ответственном районе «Дороги жизни», доставалось, видимо, не меньше, чем другим дозорным кораблям. Особенно напряженной и ответственной была вахта сигнальщиков и комендоров, которые буквально жили на своих боевых постах.

Начиная с конца июля ТЩ-100 один раз в две недели подходил к пирсу в Новой Ладоге. Здесь нам уже были приготовлены необходимые запасы топлива, продовольствия, боеприпасов и другое снабжение, которое мы заказывали по радио заранее. В эти 3–4 часа, пока шла погрузка и приемка грузов от порта, моряки получали почту, отправляли письма родным.

И так в течение августа, сентября и октября корабль лишь на короткое время отлучался с позиции дозора. Все это время на тральщике шла полнокровная жизнь. По планам проводилась учеба офицеров, старшин и матросов, тренировки на боевых постах, учения частные и общекорабельные. Практические стрельбы нередко сменялись боевыми: ежедневно приходилось отражать налеты «юнкерсов».

Из пулеметов чаще всех вел огонь по врагу минер Виктор Алексеевич Духин, всегда первым обнаруживавший противника. До войны пулеметы у нас были сверхштатным вооружением. На корабле не было ни одного матроса, в совершенстве знающего это оружие. Теперь же ежедневные налеты фашистской авиации заставили нас в самом спешном порядке изучить пулеметы. Виктор Духин не жалея сил возился у пулеметов, совершенствуя свою выучку. Одновременно он учил владеть этим оружием и своих товарищей. Не раз вражеские бомбардировщики под огнем наших пулеметчиков Духина и Лозинина вынуждены были преждевременно выходить из пикирования и сбрасывать бомбы вдалеке от корабля или от охраняемых им барж.

Каждую неделю мы подводили итоги боевой учебы и несения службы, отмечали лучших моряков. Регулярно проводились партийные и комсомольские собрания. Они проходили активно, деловито. Комиссар корабля К. П. Сыромолотов был опытным политработником, и это сказывалось на постановке партийно-политической работы, которая направлялась на успешное решение поставленных перед кораблем задач.

Наступала осень, а с нею и штормы. Ночи становились темнее и длиннее. Это требовало от нас повышенной бдительности в дозоре.

Ночь с 21 на 22 октября, как и предыдущие три ночи, была неспокойной. Временами шел дождь, сменявшийся снежными зарядами, а сплошная облачность закрывала горизонт. Черная стена темноты находилась совсем рядом с кораблем. В полночь дул порывистый ветер, видимость до самого рассвета не улучшилась.

Мы знали, что именно в такую погоду противник может попытаться проникнуть в зону «Дороги жизни» и потому глядели в оба. Непрерывно несли вахту комендоры, сигнальщики, рулевые, радисты и машинно-котельная группа. Я отдыхал в своей каюте на мостике, не снимая одежды, готовый в любую минуту выйти по докладу вахтенной службы.

Корабль круглые сутки то дрейфовал с приспущенным якорем, то снова возвращался малым ходом в наветренную крайнюю точку отведенного нам участка озера. Мы обязаны были доносить в штаб флотилии обо всех кораблях и самолетах, появлявшихся в нашем районе. Если же они шли без предварительного оповещения — открывать по ним огонь. Иногда бывало, что оперативный дежурный базы несвоевременно оповещал нас о переходе какого-нибудь мотобота, и нам приходилось самостоятельно решать, стрелять ли по неизвестному судну. Надо отдать должное корабельным сигнальщикам: они всегда точно опознавали каждый такой катер или бот.

В последние дни в связи с ухудшением метеорологической обстановки «сотка» получила несколько предупредительных радиограмм штаба о возможном появлении в нашем районе катеров и десантных кораблей противника и, следовательно, о повышении бдительности. Мы усилили вахтенную службу, держали орудия наготове. На ответственную утреннюю вахту поставили наиболее надежных наблюдателей — Кокулина, Свищева, Попова. На мостике занял место мичман Т. Р. Никитюк. На этих людей, испытанных во многих боях, можно было положиться.

В 7 часов 10 минут 22 октября острый слух вахтенного рулевого Григория Поликарповича Кокулина уловил глухой звук моторов, доносившийся с запада. Через минуту об этом же доложили вахтенные у носового и кормового орудий. Из оповещений штаба я знал, что в это время суток в районе дозора наши корабли и суда не должны были проходить. Пока я докладывал об обстановке по таблице условных сигналов в штаб флотилии, шум моторов нарастал.

В 7 часов 14 минут на корабле сыграли боевую тревогу. А еще через минуту на темном горизонте, как только прошел снежный заряд, стали различаться силуэты кораблей. Вся верхняя команда — на боевых постах. Каждый тщательно просматривал свой сектор наблюдения.

В 7 часов 15 минут сигнальщик И. И. Андреянов доложил:

— Силуэты кораблей слева тридцать. Идут на сближение.

Сомнений не было, противник намеревается высадить десант на остров Сухо. Его цель — прервать единственную коммуникацию, связывающую осажденный Ленинград с Большой землей.

Медлить нельзя. В эти напряженные минуты я принял решение, имевшее, как потом выяснилось, серьезные последствия, — открытым текстом по радио, хотя это было связано с риском и грозило мне серьезной ответственностью, донес командующему о противнике. Одновременно приказал открыть огонь по ближайшим кораблям врага. Быстрое прохождение моих донесений, переданных открытым текстом[16], их полнота позволили командующему флотилией своевременно и правильно оценить обстановку и принять решение на развертывание сил для разгрома вражеского десанта.

Передачи нашего радиста Ивана Григорьевича Соколюка в напряженные минуты боя у острова Сухо принимали радисты всех кораблей и постов флотилии.

Противник, конечно, ожидал встречи с дозорными кораблями, но вряд ли он предполагал, что одиночный тральщик осмелится сблизиться и вступить в бой с превосходящими силами, причем с малой дистанции. Через минуту-две враг обрушил на нас огонь из многочисленных 37-миллиметровых и 88-миллиметровых пушек. Одновременно фашисты начали обстрел острова Сухо, после чего батарея острова тоже открыла ответный огонь.

К этому моменту мы на считали 30 кораблей и судов противника. Строем фронта, двумя группами — с юго-запада и с северо-запада — они приближались к острову, готовясь высадить десант. Через каждые 5—10 минут мы передавали донесения в штаб флотилии об обстановке (после боя мы узнали, что уже первыми снарядами враг вывел из строя радиостанцию острова Сухо, и его гарнизон был лишен связи).

Старшина 1-й статьи И. Г. Соколюк.

Видимость менялась очень быстро: то наступало просветление — и мы вместе с суховцами вели интенсивный огонь по кораблям десанта, то налетавшие снежные заряды и густой туман непроницаемой стеной вставали между нами и противником — и тогда мы не могли стрелять прицельно.

Еще во время учебных тренировок командир носового орудия старший матрос Н. П. Свищев добился виртуозного исполнения обязанностей каждым номером своего расчета. Наводчик Родионов, установщик прицела и целика Караморин, заряжающий Шамин, подносчик снарядов Голубев легко могли заменить друг друга. И теперь они показывали исключительное мастерство.

Кормовым орудием командовал электрик старший матрос Попов. Хотя он и не артиллерист, но все же достиг значительных успехов в подготовке своего расчета.

И так, маневрируя, мы заняли наиболее выгодную позицию для ведения огня. Когда суда противника начали движение к пунктам высадки десанта, тральщик приблизился к ним и значительно усилил интенсивность стрельбы. Естественно, и враг немедленно открыл по «сотке» ураганный огонь. К нашему кораблю устремилось звено неприятельских катеров. В тот же момент три «мессершмитта» сбросили несколько небольших бомб, которые, к счастью, не попали на корабль.