Кроме того, надо было изыскать помещения для продовольственного склада, камбуза, пекарни и других подсобных хозяйственных служб.

Устроившись, насколько позволяли островные условия, мы приступили к сооружению батареи. Опыта в этом деле я не имел. Правда, когда-то слушал лекцию «Как строить временные батареи», законспектировал ее, и сейчас мне этот конспект очень и очень пригодился.

Командирами орудийных расчетов были назначены: первого — старшина 2-й статьи Баскаков, второго — старшина 2-й статьи Пугач и третьего — старшина Мишуков. Каждый командир расчета получил задание: на отведенном месте подготовить котлован для орудия.

Работа предстояла очень трудная. Об этом можно судить хотя бы по тому, что отдельные каменные глыбы, которые надо было удалить, весили по 1,5–2 тонны. По 10–12 и более часов в сутки — все светлое время — работали моряки. Хорошо нам помогало социалистическое соревнование, развернувшееся между орудийными расчетами.

В эти дни нам прислали и остальной личный состав батареи. Прибыли военинженер 3-го ранга В. С. Мельницкий, который возглавил техническую часть строительства, а также комиссар батареи политрук Ф. И. Миронычев.

Работа пошла веселее. Уже приступили к сооружению огневых точек, начали строить казематы, погреба, землянки (мы их называли «каменками»). Вскоре дошла очередь и до оборудования командного пункта, составления расписаний, огневых планшетов и таблиц. Появилось много хозяйственных вопросов. Зачастую приходилось, как говорят, вышибать необходимые материалы.

Когда орудия прибыли к острову, возник вопрос, как их выгрузить и поставить на место? Ни крана, ни лебедки, даже простых блоков у нас не оказалось. Все делали вручную.

Трудностей было очень много, но батарейцы всё преодолели. Приказ командования мы выполнили. 19 сентября орудия дали первый залп.

Это был поистине праздник всего нашего гарнизона.

Теперь следовало подумать об устройстве теплого жилья для батарейцев. Ведь сентябрь подходил к концу, наступал октябрь, а с ним шли холода. Жить в чердачных помещениях уже нельзя. И среди воинов с новой силой разгорелось соревнование. Вновь требовалось отрывать котлованы, причем значительно больших размеров, чем под орудия. Как воздух, нужны были строительные материалы. В ожидании их доставки мы часто проводили артиллерийские учения: тренировали орудийные расчеты, отрабатывали их слаженность в нормальных условиях и при устранении неисправностей, изучали материальную часть артиллерийских систем…

И вдруг нам неожиданно повезло. В один из штормовых дней к острову стало прибивать волнами бревна. За короткое время мы выловили значительное количество круглого леса. Зазвенели пилы, застучали топоры…

Леса хватило на все постройки, на все поделки. Жильем к зиме мы были обеспечены. Да и на дрова кое-что осталось.

С первых дней пребывания на острове я уделял большое внимание укреплению дисциплины, следил за тем, чтобы от подъема до отбоя все шло по утвержденному распорядку дня. Большую помощь в этот период оказывали мне коммунисты и комсомольцы. Везде они были впереди, везде являли пример самоотверженного выполнения воинского долга.

На первом же своем собрании мы дали клятву верой и правдой служить народу, Коммунистической партии, Советскому правительству.

— Балтийские моряки, — сказал выступивший на собрании коммунист дальномерщик Вдовин, — никогда не отступали ни перед какими трудностями. Будем верны традициям балтийцев, приумножим их боевую славу.

Его поддержали все. Мы приняли короткое решение, в котором поклялись до последнего дыхания защищать каждую пядь нашей родной советской земли.

Боевая учеба шла своим чередом. Личный состав осваивал технику, усиленно тренировались орудийные расчеты. Стрелки и пулеметчики сооружали огневые точки, изучали устройство ручной гранаты, винтовки, автомата и пулемета. Парторг Полищук стал хорошим начальником прожекторной станции, а комсомолец Строганов показал себя на учениях отличным автоматчиком и гранатометчиком.

Этот период, пожалуй, один из наиболее трудных для батареи. Дело в том, что никто из нас не знал, как долго нам придется ожидать, когда вступим в бой. Некоторые товарищи проявляли нетерпение. Все чаще и чаще я стал получать рапорты с просьбой отправить на передовую. Постоянно приходилось вести разъяснительную работу, доказывать, что любой участок фронта важен, что нам доверено ответственное дело. Мне, комиссару и парторгу батареи довелось провести немало бесед о положении на фронтах, у карты боевых действий, о задачах, стоящих перед батареей…

Наступили холода: вторая половина октября на Ладоге теплом не балует. Противник нас не беспокоил, и мы жили в некотором роде мирной жизнью. Почта к нам приходила раз в неделю, а иногда из-за плохой погоды задерживалась и до двух недель. Киноустановки мы не имели, художественная самодеятельность к тому времени была еще слаба…

Непрерывно, дни и ночи, мимо острова проходили караваны судов из Новой Ладоги на западный берег озера и обратно. «Дорога жизни» действовала бесперебойно. И теперь мы охраняли ее.

К концу второй декады октября по нашей заявке продовольственный отдел тыла флотилии доставил на остров баржу с продуктами, которых хватило бы до июня 1943 года. Гарнизон усиленно готовился к зиме.

Наступило утро 22 октября 1942 года. Туман окутал остров. Вокруг стояла тишина. Батарейцы готовились к завтраку. Я спустился на берег бухты помыться. В это время вахтенный сигнальщик доложил, что южным фарватером, по направлению к Новой Ладоге идет караван судов. И вдруг совершенно неожиданно в нескольких метрах от берега разорвался снаряд.

— Тревога! — крикнул я и тут же приказал радисту сообщить в штаб флотилии о том, что противник обстреливает остров.

Раздались резкие удары в рынду, и на батарее все пришло в движение. Артиллеристы быстро заняли свои места у орудий. По огневым точкам рассредоточились пулеметчики и стрелки.

Я взбежал на командный пункт, расположенный на верхней площадке маяка. Рядом со мной, по боевому расписанию, должен был находиться помощник командира батареи младший лейтенант Беликов, но накануне он убыл с матросами в Новую Ладогу за прожектором. Исходные данные для открытия огня мне пришлось готовить самому.

Как только я поднялся на КП, сразу же начали поступать доклады с боевых постов. Командир огневого взвода младший лейтенант Чирченко доложил о готовности батареи к бою. В тот же момент дальномерщик старшина 2-й статьи Вдовин определил расстояние до кораблей противника, которые подходили к острову, ведя сосредоточенный огонь по маяку. Через сигнальщика, стоявшего на телефонной связи с командиром огневого взвода и дальномерщиком, исходные данные для стрельбы поступили на орудия.

— По фашистским захватчикам огонь! — скомандовал я.

В 7 часов 20 минут мы завязали бой с кораблями противника, по своей огневой мощи во много раз превосходящими огонь батареи.

Вначале мы стреляли только вторым и третьим орудиями. В секторе обстрела первого орудия целей не было.

Пытаясь подавить батарею, корабли фашистов открыли беглый огонь. Разрывы снарядов дробили каменные глыбы. На остров обрушился страшный ливень из мелкого камня, осколков и пуль противника.

От разрывов вражеских снарядов и выстрелов наших орудий остров содрогался. Два высоких деревянных столба, поддерживавшие антенну батарейной радиостанции, были сметены огнем в первые же минуты боя. Невольно мелькнула мысль: «Успели ли радисты передать в штаб флотилии донесение о нападении противника на остров?»

Немецкая самоходная десантная баржа.

Как впоследствии выяснилось, радисты этого сделать не успели. Батарея осталась без связи. Эту функцию выполнил стоявший в дозоре тральщик ТЩ-100, которым командовал старший лейтенант П. К. Каргин. Он открытым текстом дал в эфир радиограмму о нападении противника на остров Сухо.