Руслан снял ботинки и, как был в одежде, лег поверх одеяла на широкую деревенскую кровать, оставшуюся здесь еще от прежних владельцев хутора. На низком столе, у изголовья, был разложен уже подготовленный к работе спутниковый телефонный терминал, там же лежали сразу три сотовых телефона, по каждому из которых ему могли позвонить сюда в любую секунду.
И еще "стечкин", излюбленное оружие настоящих мужчин.
Руслан лег на спину, закинув руки за голову. Но сон к нему не приходил. Мысли все равно крутились вокруг затеянного им дела, все подробности которого он обязан держать в голове.
Вновь подумалось о том, что Гуревичам даны сверхнапряженные сроки. Успеют ли собрать все необходимое для обмена? Деньги то они найдут, без проблем. Не получилось бы задержки с передачей спецпрепаратов...
Но тут же пришла успокоительная мысль: евреи очень изворотливый и изобретательный народ - выкрутятся.
Что делать потом с Поплавской, он окончательно еще не решил. Завтра утром один из вайнахов отрежет ей палец на руке. Момент экзекуции будет заснят на видео, а через несколько часов Гуревичи будут уже смотреть этот ролик у себя в офисе: пусть знают, что с ними никто не собирается шутить шутки.
Ну а дальше будет видно.
В общем то, Поплавская сама напросилась на неприятности. Когда Руслану доложили, что Исрапилов просит оказать услугу одной достойной девушке и потребовал, чтобы для нее все было сделано по высшему разряду, он решил навести о ней справки. Когда он узнал, к какой именно семье принадлежит эта самая Поплавская, то сразу сообразил, что удача сама идет к нему в руки и что такой редкий шанс нельзя упускать ни в коем разе.
Остальное, как говорится, было делом техники, благо она за последнее десятилетие им самим и его соплеменниками отработана до совершенства: ради того, чтобы ничто не помешало сделке с выкупом, пришлось не только спешно обрубить некоторые кончики в Кёниге, но и приказать убрать Исрапилова, тем более что деятельностью последнего многие были недовольны.
Руслан уже засыпал, но данное ему от природы звериное чутье заставило его вдруг насторожиться: что то ему не понравилось в окружающих его звуках... и в следующую секунду он потянулся за "стечкиным"...
Старик Йонас стащил молодого чеченца, обливающегося кровью, с обессилевшей заложницы... сбросил тело на пол, затем, коротко хекнув, как будто колол дрова, воткнул в него вилы тройчатку еще раз - для верности.
Упершись сапогом в тело агонизирующего чечена, старик - не без усилий - выдернул вилы из спины своей жертвы. Присел на корточки, покряхтывая, что то ворча себе под нос, затем, нащупав на поясе у того связку ключей, дернул изо всех сил, вырвав ее из ушка вместе с карабинчиком.
- Док ман ранка , - просипел он. - Ключ!..
У Юлии лицо и грудь были залиты чем то горячим и липким. Дед, видя, что заложница все еще не пришла в себя, помог ей приподняться, а затем сильно встряхнул за плечи.
- Вставай, Юлия! - просипел он ей в ухо. - Надо идти... азох"н"вэй!
Старик попытался было своими негнущимися заскорузлыми пальцами открыть ключиком браслет, но не получилось. Юля, успев за эти несколько секунд немного прийти в себя, вытерла липкие от чужой крови пальцы о тряпье, которым был застелен топчан, отобрала у деда ключик... щелк... браслет вместе с цепочкой спал с ее руки.
- Идти! - просипел дед, хватая одной рукой окровавленные вилы, а другой заложницу под локоть. - Быстро... тихо... эйнам!
Юля уже от порога рванулась обратно, вытащила из под матраса сложенную пополам пачку листов, сунула их себе за пазуху и выбежала из подвала вслед за дедом.
Фонарем старик решил не пользоваться и свет в подвальном помещении, куда они выскочили из камеры, тоже не включал. Да в этом и не было нужды, поскольку Йонас знал и сам дом с хозяйственными постройками и теплицами, и ближайшие окрестности как свои пять пальцев... Они поднялись по каменным ступеням этого большого и довольно глубокого погреба наверх. Старик немного задержался у двери погреба, затем, осторожно открыв ее - тяжелую, обшитую жестью, - вышагнул во двор и следом вытащил за руку в проем заложницу...
На улице было уже довольно темно. Рядом угадывалось какое то строение, из окон которого, прикрытого ставнями, сочился масляный свет. Чуть сбоку, по правую руку от них, в темноте угадывались очертания не то каких то густых зарослей, не то вырастающего стеной невдалеке лесного массива...
- Юлия! - просипел старик, показывая рукой именно в ту сторону, куда она как раз смотрела. - Тян... лес... эйк!..
Сказав это, он легонько толкнул ее в спину.
- Ах ты сука!! - Из распахнувшейся во двор двери вместе с этой репликой и легшей ему под ноги световой дорожкой чертом вылетел один из чеченов. - Ах ты, сволочь... старик! А ну назад!! Стойте, мать вашу!..
- Беги, Юлия! - крикнул дед, не оборачиваясь к девушке. - Беги в лес...
Взяв вилы за держак двумя руками, старик попытался пырнуть ими в бок выскочившего из дома чеченца, но налетел на автоматную очередь: раскаленная струя свинца, ударившая в грудь, остановила его, опрокинула на землю...
- Не стрелять! - крикнул другой чечен, выскочивший через сени во двор. - Смотри, не зацепи девушку!.. Где она?
- Вон... к лесу побежала!
- Айда за ней! - крикнул чечен, перекидывая "калаш" в правую руку. - Догоним... никуда она от нас не уйдет!
Семенова, наблюдая со своего НП за усадьбой в ночной оптический прицел, окрашивающий попавший в его поле зрения мир в блеклые серо зеленые тона, вдруг заметила два человеческих силуэта, выросших возле старого каменного дома, за которым она следила, словно из под земли. А следом, не успела она еще сообразить, что за люди возникли возле усадьбы, тишину разорвала плотная автоматная очередь...
- Так... - процедил Стас, снимая "АКМ" с предохранителя и передергивая затвор. - Началось... Слон, под твою ответственность правый фланг и сам дом! Я беру на себя центр и левый фланг! Семенова, вы остаетесь на месте!..
Мажонас, чуть пригнув голову - скорее по привычке, нежели по необходимости - и держа наготове "АКСУ" с полным рожком, стал резко смещаться вправо, а затем двинул чуть наискосок, в сторону фруктового сада и большой зимней теплицы, почти вплотную примыкавшей к дому. Стас же сместился немного влево и вперед, поближе к кустарнику, подходившему с этой стороны к приусадебному участку.
Со стороны усадьбы донесся какой то шум... чей то мужской голос на незнакомом ему гортанном языке выкрикивал какие то команды... И тут же Стас заметил бегущие в его сторону - "Нет, чуть наискосок должны пробежать, по направлению к Семеновой", - промелькнуло у него в голове - темные силуэты, которые по мере их приближения становились все более различимыми: впереди трусила какая то некрупной комплекции личность, причем казалось, что она вот вот упадет, а вслед за ней, на глазах съедая разделяющее их расстояние, неслись два мужика, причем у одного из них в правой руке, которую он держал чуть на отлете, был зажат автомат...
- Это же... Юля! - охнула Семенова, на которую неслась вся эта троица. - Наша девочка...
"Беретта" у нее уже была на боевом взводе. Семенова стояла в полный рост, невидимая пока для набегавших на нее людей: в черной куртке и темных брюках на фоне темнеющего за спиной леса. Она держала рифленую рукоять двойным хватом; указательный палец правой руки напрягся на спусковом крючке... Но стрелять было нельзя, невозможно, потому что Юля, бегущая из последних сил к лесу - прямо на нее, - и ближний из настигавших ее преследователей находились сейчас на одной линии, на смертельной линии огня.
Осталось двадцать пять шагов...
Двадцать... уже слышно шумное дыхание - надсадное, с отчаянными всхлипами, похожее на стон Юлино дыхание...
Пятнадцать...
