- Видеть! - сказал старик, посветив на листы фонарем. - Писать... мергайте... имя - Роза!

- Что?! - Юля тут же вскочила на ноги. - Что ты сказал? Как... Ты что, знал Розу?

- Йо. Видеть. Давно... Мажюк... шая! - Старик сначала отмерил рукой небольшое расстояние от пола, чуть выше собственного колена, затем, сложив руки, сделал вид, что он укачивает малыша. - Шлемазл! Имя... Арон... Аркаша...

Юля обхватила голову руками и стала медленно раскачиваться из стороны в сторону.

- Все, я сошла с ума, - пробормотала она. - У меня начались слуховые и зрительные галлюцинации... Все это мне только мерещится. А может, это мне сон снится?..

Она больно ущипнула себя, но... но все осталось на своих местах: и камера, и цепочка у нее на руке, и старик, в руке у которого была зажата пачка перегнутых пополам бумаг.

- Кажется, я неспособна адекватно воспринимать окружающую действительность, - нетвердым голосом сказала Юля. - Определенно, у меня съехала крыша...

- Шая! - повторил старик. - Аркаша... видеть давно!

И опять сделал жест, как будто он нянчит ребенка.

- Давно... солдаты приходить... "Бролюкасы" стрелять... солдаты тоже - убивать! Мамите... тевас... мано сяся...

- Твою мать убили? - переспросила немного пришедшая в себя Юля. - И отца? Сяся... Это твоя сестра... Ее тоже убили? Это что, случилось, когда с "зелеными братьями" после войны здесь разбирались?

- Йо... так. После войны.

Юля опять схватилась руками за голову.

- В записках был упомянут мальчик по имени Й., - пробормотала она. Затем, притянув деда поближе, крикнула ему в ухо: - Как звали твою мать, Йонас?

- Мано мамите?.. Дануте.

Юля не успела еще толком осмыслить последнюю реплику старика, как вдруг откуда то снаружи до них долетел мужской голос:

- Эй, старик! Ты что там застрял?

Юля выхватила у старика рукопись, сунула ее под матрас, затем жестом показала ему, что к ним кто то спускается. Но дед, хотя и был туговат на ухо, все ж сообразил, что к ним кто то идет... а может, понял это по реакции заложницы.

Чуть посторонившись, чтобы старик с ведром и мисками мог выйти из камеры, вместо него в Юлино узилище вошел "молодой" - Юля научилась уже определять всех их и по походке, и по голосу.

- Нэ плачь, красавица, - сказал "молодой", осветив ее всю фонарем. - Зачем плакать? А хочешь... я тебя утешу?..

В этот момент вновь послышались шаркающие шаги. Старик, став за спиной "молодого", стал звенеть связкой ключей, как бы показывая тем самым, что он хотел бы поскорее закрыть камеру.

- Ладно, дэвушка, - сказал "молодой", энергичным жестом показывая старику, чтобы тот убрался с прохода. - Не скучай тут без меня... скоро приду.

Всего медэксперт насчитал в теле Богатырева четыре пулевых отверстия, и каждое из полученных им огнестрельных ранений было, выражаясь протокольным языком, "несовместимым с жизнью".

Рано утром двумя машинами приехали сотрудники областного управления МЧС. Они привезли двух водолазов и соответствующее оборудование. Водолазы обшарили заиленное дно канала в том месте, где в воде был обнаружен "Опель", но ничего примечательного, кроме ржавого троса и двух старых покрышек, не обнаружили.

Майор милиции Михайлов не спал практически всю ночь. Дважды он устраивался подремать на заднем сиденье джипа, на котором приехали москвичи, но, как только погружался в дрему и вроде как начинал засыпать, его будили: сначала из облцентра прибыла оперативно следственная бригада, а потом прикатили эмчеэсники, которых Саныч, воистину кудесник, где то добыл - как фокусник вытаскивает кролика из своего цилиндра - в ночь с субботы на воскресенье.

Но если майор Михайлов все же вздремнул час или полтора, то Сергей Александрович и его сотрудник Коля бодрствовали все это время, пока деревенские мужики вытаскивали трактором "Опель" из канала, и потом всю ночь и утро, когда на место прибыла областная бригада и вслед за ними подъехали сотрудники облуправления МЧС. Еще бы: прежде чем Андрей Богатырев, на квартире при обыске у которого нашли купюры "ойро" с отпечатками пальцев Юлии Поплавской, оказался в канале вместе со своей машиной, его застрелили, сделав еще для верности по контрольному выстрелу в голову и в сердце...

Было уже начало десятого утра; над лугами, исчерченными заросшими кустарником и березками каналами, кое где узкими, заболоченными, кое где довольно широкими, глубиной до трех метров, зависла молочная пелена тумана.

Труп Богатырева, после того как прибывшие из Кёнига криминалисты и медэксперт совершили на месте все необходимые действия и процедуры, положили на носилки, прикрыли сверху прорезиненной простыней и определили в корму подъехавшего только что фургона, который должен будет доставить тело в облцентр.

Проводив взглядом отъехавшую труповозку, Михайлов зевнул так широко, что едва не вывихнул себе челюсть.

- Заколебали вы меня все, - пробормотал он себе под нос. - Вторую неделю без сна и отдыха!

Он спустился к обрезу воды, чуть в сторонке от того места, где вытащили машину с покойником. Сделал руки ковшиком, набрал воды, плеснул себе в лицо, раз и другой. Хотел еще прополоскать рот, но, вспомнив о Богатыреве, передумал.

- Алексеич, идите к нам, перекусим маленько! - крикнул Коля, махнув от джипа рукой.

Михайлов вытер лицо и руки носовым платком, затем, сунув влажный комок в карман бушлата, побрел к "Тойоте".

- Угощайтесь, Алексеич, - сказал Саныч, передавая ему прозрачную пластиковую упаковку с аккуратно сложенными там бутербродами. - Коля, налей майору кофе из термоса! Мне - тоже! И не забудь плеснуть чуток из фляжки... для тонуса.

Саныч, хотя у него и залегли темные круги под глазами, все ж на людях держался бодро, не выказывая особой усталости, а тем более малейших проявлений уныния или растерянности.

Коля на четверть наполнил сдвоенный пластиковый стаканчик коньяком из плоской фляжки, долил кофе из термоса и передал его майору. Второй стаканчик, проделав ту же процедуру, он подал своему начальнику, а себе налил из термоса только крепкого кофе.

- Коля, не надо было давать этим двум деревенским денег, - сказал Михайлов, пригубив из стаканчика кофе с коньяком. - Они их все равно пропьют.

- Это была моя инициатива, Алексеич, - подал реплику старший москвич. - Я сказал Коле, чтобы он выдал им по две тысячи рублей... в качестве премии, так сказать. Они ведь не только обнаружили богатыревский "Опель", но и помогли его выдернуть трактором из канала.

- Эх... друзья мои, не знаете вы местный народ, - вытирая пальцы и губы бумажной салфеткой, сказал майор Михайлов. - Деньги, которые вы им дали, они пропьют сегодня же. Потом подерутся, если не с соседями, то промеж собой. Если никого больше под руку не подвернется, поколотят своих баб. Потом добавят, сядут на трактор и начнут колесить по округе. И я не сильно удивлюсь, если назавтра эмчеэсникам придется вытаскивать из канала их трактор...

Заметив едущий в их сторону по навалованному берегу старый "уазик", Михайлов оборвал свой мрачный прогноз, поправил фуражку и направился к машине участкового, рядом с которым на переднем сиденье находился один из деревенских, которых часа примерно три назад отпустили по домам, разрешив им также забрать трактор...

- Вот, - сказал участковый, от которого пахло салом и луком. - Позвольте доложить...

- Докладывай, - зевнув в кулак, сказал майор Михайлов.

Обернувшись, старлей жестом подозвал знакомого уже Михайлову деревенского мужика, одетого в брезентовую куртку и болотные сапоги.

- Послушайте, что Федор еще мне рассказал... Мы к нему домой, значит, заезжали, чтоб бабу его успокоить, чтоб не думала, что где то гулял всю ночь. Опять же, меня сразу завтракать пригласили...