"Каждый под сурдинку пытается решить какие то собственные проблемы, - подумал про себя Нестеров. - Вот и гэбисты решили подсуетиться. Раз уж "соколов" закрыли в Лукишкес, то почему бы не воспользоваться данным обстоятельством и не попытаться выступить эдаким добреньким дядей или же "крышей", взамен потребовав поделиться с ними конфиденциальной информацией..."
- А может, Феликс, вам еще ключи от квартиры отдать, где деньги лежат?
Феликс хотел подать какую то ответную реплику, но в этот момент в комнате для допросов появился мужчина лет тридцати, одетый в штатское (судя по тому, что Стас и раньше видел его в компании с Монкайтисом, этот тип тоже является сотрудником ДГБ).
Он наклонился к уху Феликса, но шептал так громко, что Стас расслышал почти все из того, что он говорил на ушко своему коллеге.
- Только что сюда звонил "сам", и...
- Директор звонил? - перейдя на шепоток, решил уточнить Монкайтис. - И что?
- Просил передать тебе, чтобы ты немедленно связался с ним отсюда, со служебного аппарата.
- А на какую тему? Ты спрашивал?
- Да вроде бы насчет этих вот дел...
Гэбисты, прекратив шушукаться, одновременно уставились на задержанного. Монкайтис задумчиво пожевал губами, затем, подымаясь со своего места, сказал:
- Я скоро вернусь, Нестеров, а вы подумайте пока, как вам дальше жить...
Прошло десять минут, потом двадцать... но Феликс почему то не возвращался. Мало того, вскоре Стаса перевели в другую комнату, куда старший дежурный смены изолятора Лукишкес лично доставил кофе, бутылку минералки и бутерброды с колбасой сервелат...
Феликс появился лишь через час.
- Что ж ты сразу не сказал, Стас, что у тебя... такая "крыша"?
- Какая? - спросил Стас, отставляя в сторону чашку с недопитым кофе (бутербродами он побрезговал, пусть сами тюремщики жрут свой сервелат). - Кстати, Феликс, распорядись, чтобы мне вернули мои сигареты!
- Я всегда знал, что ты умный мужик, но вот этой... хитрости, что ли, в тебе не подозревал, - пропустив его реплику мимо ушей, сказал Монкайтис. - Такой всегда с виду был простой мужик... как телеграфный столб или угол дома. Ан нет... оказывается, я все эти годы в тебе ошибался.
Стас так и не врубился, что это: похвала или, наоборот, хула? И что это за разговор насчет какой то "крыши", о наличии которой даже сам всезнающий Феликс прежде не догадывался? Стас хотел было задать пару тройку вопросов, чтобы уточнить, о чем идет речь, но... передумал: в таких случаях чем меньше слов, тем выше шанс и вправду сойти за "мудреца".
Феликс, помолчав немного, вдруг рассмеялся, чего раньше за ним как то не водилось.
- Мне пора ехать в контору, Стас, - сказал он, надевая плащ и шляпу. - Тебя еще ждет небольшой сюрприз... Нет, не буду выдавать, в чем он состоит, а то обломаю тебе весь кайф.
Появившийся невесть откуда директор следственного изолятора Лукишкес пристально наблюдал за тем, как один из его сотрудников, сверяясь с описью, возвращает понасу Нестерову изъятые у него вещи: портмоне, сотовый, органайзер, расческу и носовой платок, ключи от "Круизера" и, наконец, почти полную пачку сигарет и зажигалку.
Стас расписался под бумагой, что все его вещи возвращены в целости и сохранности, причем в тот момент, когда он вдруг застыл с ручкой в руке над этой бумаженцией - он просто задумался, о своем, о "личном", - директор Лукишкес даже как то подался вперед, а его лоб покрылся испариной.
Стас нахлобучил на голову шляпу, но плащ надевать пока не стал, перебросив его через сгиб руки.
- Все? - спросил он. - Я могу быть свободен?
- Одну минуту, - сказал начальник тюрьмы. - С вами тут хотят поговорить...
Он и двое его подчиненных гуськом проследовали на выход. А через несколько секунд в помещение вошли двое мужчин, в одном из которых Стас узнал главного комиссара столичной полиции, номинально являющегося одним из заместителей министра внутренних дел, а в другом - старшего инспектора полиции Норвиласа.
Комиссар как то пристально посмотрел на стоящего перед ним человека и, облизнув верхнюю губу, сказал:
- Господин Нестеров, в связи со случившимся мне поручено принести вам официальные извинения. Некоторые наши сотрудники, как выяснилось, допустили превышение своих служебных полномочий. В этой связи уже начато служебное расследование... Мне также поручено сообщить вам, что наше ведомство готово выплатить компенсацию за причиненный вам, вашему партнеру и деловому имиджу вашей фирмы ущерб. Ваш адвокат может связаться с нашими юристами и оговорить сумму компенсации, на которую вы можете претендовать... в рамках, конечно, разумного.
Стас, сохраняя рассеянный вид, выковырнул из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой, закурил.
Поняв, что Нестеров не намерен хоть как то реагировать на произнесенные им слова, комиссар легонько толкнул в бок Норвиласа, лицо которого буквально за последнюю минуту покрылось бурыми пятнами.
- Ну так это... - глядя куда то в бок, сказал Ровер. - Я это... тоже приношу извинения... так сказать, лично от своего лица.
- Все? - спросил Стас. - Теперь то я могу быть свободен?
- Да, конечно, - чуть посторонившись, сказал главный комиссар столичной полиции. - Еще раз извините нас за все произошедшее...
На улице, за воротами изолятора, Нестерова уже дожидались Мышка, которая подъехала сюда на своей машине, и Римас, которого выпустили минут на двадцать раньше Стаса.
Ирма, выскочив из машины, повисла на нем, как будто Стас откинулся после длительной многолетней отсидки...
- Ну все, все, - сказал Стас, отдирая от себя адвокатессу (он, признаться, тоже рад был ее видеть). - Привет, Слон! А что это у тебя под глазом? Это здесь тебе фингал поставили?
- Не, "аровцы" при задержании засветили, - распахивая объятия, сказал Римас. - А че это у тебя пластырь на фейсе? Тоже разок дали?
- Те же твои бывшие кореша постарались, - усмехнулся Стас. - Не одному тебе, Слон, все ходить украшенному шрамами и фингалами... и на мою долю, вот, перепало.
Мышка уселась за руль, "соколы" обосновались на заднем сиденье. Но прежде чем завести движок, она взяла с переднего сиденья объемистый пакет с эмблемой гипермаркета "Максима" и передала его брату.
- Бедненькие, вы, наверное, не кушали там ничего? Вы пока перекусите бутербродами, а позже я вас чем нибудь вкусненьким покормлю...
Заметив, что его сподвижник первым делом выудил из пакета упаковку баночного пива "Калнапилис", а затем и хромированную плоскую фляжечку, Стас показал ему кулак:
- У нас сухой закон, Слон, ты не забыл?! Мышка, поехали в офис: у нас сегодня еще полно всяких дел.
Джип "Лендкруизер" стоял во дворе, на своем штатном месте: машину Стаса, оказывается, увозили куда то при помощи эвакуатора, но утром, когда Мышка торчала у ворот Лукишкес, как то незаметно доставили обратно.
Пройдя в офис, Стас отпустил домой Петровича, своего второго ветерана, который дежурил здесь весь остаток вчерашнего дня и нынешнюю ночь. Потом призвал к себе остальных двоих и они втроем, устроившись на стульях в нише, провели нечто вроде производственного совещания.
Когда Мышка закончила свой рассказ о "пережитом", Слон, притронувшись пальцами к фингалу, сказал:
- Обалдеть! Так вы с Семеновой, значит, своими глазами видели, как Ричи разорвало в клочья возле "Лас Вегаса"? А че ты мне этого по телефону не сказала? Когда мне на мобилу прозвонила... я как раз из Рукле возвращался?
- Я что, Римас, похожа на идиотку?
- Гм... Да, я че то не то ляпнул... не подумал. Правильно, Мышка, что не сказала. Потому что есть подозрение, что наши телефоны поставлены на прослушку...
- Стас, я вам тоже звонила. Но у вас сначала сотовый был отключен, а потом... потом на мой звонок ответил кто то из полицейских. Кстати, спасибо вам и тебе, Римас, тоже спасибо.
