Литмир - Электронная Библиотека

Как ни хотел собеседник бравого вояки рассказать историю дез Арно, настоять на своем у него не хватило смелости и он удалился.

Майор вернулся один в опустевший дом на площади Сен-Реми и тут же стал искать достойный повод вызвать Маталена на дуэль.

Столь желанную возможность ему предоставил сам маркиз, который не замедлил узнать, что стал жертвой обмана. Гнев его был еще яростнее по причине того, что он угодил в расставленную ловушку, как последний глупец. И злость эту ему обязательно было нужно на ком-то сорвать. Угодливые прихлебатели не преминули сообщить ему, что за всей этой ложью стоял дез Арно.

– Ну хорошо! – воскликнул Матален. – Держись, старый сердцеед, ты заплатишь мне за разбитые горшки!

На следующий после этого разговора день дез Арно, проникшийся самыми теплыми дружескими чувствами к несчастному майору, чья глубокая боль вызывала всеобщую симпатию, отправился к Монсегюру домой, чтобы немного развлечь его и прогуляться по городу.

– Майор, – обратился он к старому солдату после совместного часового променада по набережным и королевскому саду, – позволительно ли мне будет сделать вам предложение?

– Сделайте одолжение, – ответил тот.

– Пойдемте ко мне. Мы окажемся там в многочисленной компании. Сегодня как раз собираются члены Лиги. Зал для упражнений в фехтовании будет битком набит. Вполне возможно, что вам тоже захочется отразить пару выпадов.

– С удовольствием, – ответил Монсегюр. – Тем более, что я не против немного потренироваться.

– Отлично! Пройдем по улице Сент-Катрин и через несколько минут будем у меня.

– Кто из ваших молодых людей самый сильный и ловкий? – спросил майор.

– Господ Коарасса и Мэн-Арди считать?

– Нет.

– Ну что же, самым искусным, вернее, самым опасным фехтовальщиком я бы назвал дю Винье. Вторым – де Вертея, который за последнее время добился поразительных успехов.

Пока дез Арно произносил эти речи, собеседники вышли к пересечению улиц Сен-Реми и Сент-Катрин и оказались аккурат перед тремя дверьми бордоской галереи.

На одной из лестниц, ведущих в эту галерею, стоял Матален. В руке у него была небольшая тросточка.

Скорее всего, он еще издали увидел дез Арно и Монсегюра – когда они, совершенно его не замечая, собрались перейти улицу, маркиз двинулся им навстречу и на редкость вежливо снял шляпу.

– Господин дез Арно? – спросил он так, будто никогда в глаза не видел достопочтенного президента Лиги защиты.

Услышав этот вопрос, Монсегюр выпрямился, глаза его полыхнули огнем.

– Совершенно верно, сударь, это я, – ответил дез Арно.

– Мне нужно сказать вам пару слов, вы позволите?

– Окажите любезность…

– Сударь, я побился об заклад, что вы еще достаточно ловки для того, чтобы перепрыгнуть через мою тросточку, если поднять ее вот на такую высоту.

С этими словами Матален, прибегнув к всем известному приему, чтобы вызвать дез Арно на дуэль, вытянул трость в двух футах над землей.

– Вы сделали ошибку, так высоко мне не прыгнуть.

– Ах, сударь! – с иронией в голосе стал настаивать Матален. – Вы же не хотите, чтобы я проиграл? Давайте скачите.

– Я бесконечно сожалею, что не могу этого для вас сделать, но прыгать все же не стану.

Во время этого разговора в душе Монсегюра зрела невообразимая ярость – из тех, что удваивают человеческие силы и возможности. Перед ним стоял Матален, первейший виновник смерти Робера, и этот Матален вел себя нагло. Бравый вояка знал, что негодяй был самым трусливым пособником Меротт; и теперь он у него на глазах безнаказанно занимался своим ремеслом бретера. Этого майор вынести уже не мог.

Он двинулся вперед.

– Так вы будете прыгать или нет? – заорал Матален.

Дез Арно уже собрался было ответить, но тут Монспегюр своим зычным голосом, звеневшим от гнева, бросил:

– Для человека, которого выбросили из окна маркизы де Босежур, маркиз де Матален ведет себя слишком дерзко.

Дуэлянт, рассчитывая на известную всему городу небылицу, смерил Монсегюра взглядом, вновь поднял перед дез Арно трость и сказал:

– Прыгайте, я прошу вас!

Едва он произнес эту фразу, как тросточка, разломившись на четыре части, полетела ему в лицо. Не успев ничего понять, дуэлянт почувствовал, что его схватили за пояс и подняли высоко над землей. Это майор, обезумев от ненависти и гнева, собрался с силой отшвырнуть его от себя на два десятка шагов.

– Постойте, Монсегюр! – воскликнул дез Арно.

– Что вам угодно? – спросил майор, по-прежнему держа бретера над головой.

– Позвольте мне, в свою очередь, тоже спросить у господина де Маталена, не соблаговолит ли он сам прыгнуть.

Эта остроумная шутка спасла маркизу жизнь, ведь Монсегюр, силы которого, как я уже говорил, удвоились, уже замахнулся, чтобы грохнуть маркиза о стену, столкновения с которой тот наверняка пережить бы не смог. Но сдержался, поставил бретера обратно на землю, повернул к себе лицом и наградил двумя самыми звонкими оплеухами, которые тот только получал в своей жизни.

Маркиз позеленел от ярости и стыда.

– Я убью вас! – завопил он.

– Не получится, приятель, – сказал Монсегюр. – На этот раз твоей баронессы не будет рядом, чтобы отвлекать мое внимание. Ты был убийцей, теперь тебе на один день придется опять стать дуэлянтом.

– Вы прекрасно знаете, что со мной вам не совладать.

– Неужели! Хватит болтать, увидимся завтра утром.

Вокруг главных действующих лиц этой сцены собралась огромная толпа. Она почтительно расступилась, чтобы пропустить майора и дез Арно, но проводила свистом бледного, как полотно, Маталена, который размашистым шагом отправился домой, чтобы приложить к щекам грелку и дать волю своему гневу.

– А теперь, мой дорогой дез Арно, – сказал Монсегюр, голос которого продолжал немного дрожать, – я больше, чем когда-либо, хочу отправиться в ваш зал для занятий фехтованием.

На следующий день противники встретились на песчаной пустоши Арлака. Матален выбрал шпаги, но Монсегюр, в дополнение к двум превосходным испанским клинкам, захватил также пистолеты и кавалерийские сабли.

Дуэлянты встали в положение к бою и по сигналу дез Арно, выступившего в роли одного из секундантов майора, скрестили клинки.

На этот раз Маталену пришлось нелегко. Монсегюр, накануне немного попрактиковавшийся в фехтовании, орудовал шпагой на редкость искусно. К тому же его силы и ловкость подпитывала собой ненависть.

Через пять минут рубашки непримиримых врагов кое-где уже были запятнаны кровью, но серьезных ранений ни один из них не получил. Дуэль остановили, чтобы противники могли отдохнуть.

Когда они вновь встали друг напротив друга, секунданты заметили, что Матален был заметно бледнее, чем в начале сражения. Что касается майора, то он совершенно не изменился и насколько вчера неистовствовал, настолько сегодня был спокоен.

Клинки сначала высекали искры, затем стали осторожно прощупывать друг друга. Сталь искала путь к человеческой груди. Выпады чередовались с уловками, обманными движениями и хитрыми маневрами. И в защите, и в нападении оба действовали как опытные дуэлянты. Это была поистине прекрасная дуэль между одинаково сильными противниками.

Наконец Матален почувствовал нечто совершенно необычное, с чем до этого ему сталкиваться еще не приходилось. Шпага в руке майора стала совершать странные, загадочные движения, не предвещавшие ничего хорошего. Он сериями наносил контрответные удары, чередовавшиеся с головокружительной быстротой. В этих условиях рука маркиза, вынужденная следовать за каждым подобным маневром, быстро стала уставать.

Решающий момент был уже близок. Матален встревоженно готовился отпрыгнуть назад в том случае, если шпага майора проложит дорогу к его сердцу.

Вдруг в воздухе будто сверкнула молния. Матален на шаг отступил и поднес руку к груди.

– Ничего, все в порядке, – сказал он.

Маркиз пошатнулся. Подбежавшие к нему секунданты увидели, что от шпаги у него в руке остался лишь короткий обломок. Отбивая очередной удар, он ее сломал. К тому же бретер лишь чудом остался жив, потому как вонзиться в сердце клинку майора помешала лишь грудная кость.

80
{"b":"550047","o":1}