Остается только ждать, а это мы умеем, правда, Фоукс?

Конец отступления

Астра

Вернувшись в теперь официально наши покои и навесив заклинания от прослушки, Север устроился в кресло у камина и нетерпеливо посмотрел на меня, вопросительно приподняв бровь.

- У вашего Квирелла добровольно подселенный разумный паразит в ауре. Судя по степени ее загрязненности и состоянию тела донора, уже давно, - прокомментировала я просьбу старшего присмотреться к мужчине в фиолетовом тюрбане, устраиваясь на большой светлой шкуре у его ног и протягивая руки к огню.

Несмотря на неощутимый из-за чар холод, ловить ладонями ласковое тепло домашнего очага невероятно приятно.

- Я знал, - вскочил маг, заметавшись по комнате и схватив какие-то книги с полки, - знал, что с ним что-то не так! Ночные прогулки подозрительно близко к запретному коридору, мерзкий запах, чеснок не больно-то маскирует разложение, убийства единорогов. Он одержим. Я подозревал, но не верил. Дамблдор не может не знать, куча звенящей дребедени в его кабинете направлена именно на отслеживание темных эманаций, - замерев, охваченный неожиданной идеей, он, не глядя, открыл книгу, явно не один раз ее изучал, и, пробежав глазами текст, обессилено опустился в кресло, уставившись в никуда совершенно больными глазами.

Не смея отвлекать старшего, я придвинулась ближе и вчиталась в текст.

"Одержимость - полное и всеобъемлющее подчинение разума слабого духом и магией человека (разумного) существу или существам враждебно настроенным и действующих зачастую с целью причинения зла. Одержимость бывает двух видов: полная, в которой человек целиком попадает под власть нечистого, и внешняя, когда "демон" мучит его и осаждает, но внутрь войти не может. Впрочем, даже если он войдет в человеческое тело, в душу войти он бессилен. Признаки: ужасное лицо, дикий голос, оцепенение, невероятная сила, постоянное беспокойство. Иногда говорят о возможности вселения духов в мертвецов или в неодушевлённые предметы".

- С начала года я не мог понять, как можно допустить к преподаванию это заикающееся, дерганное, воняющее и трясущееся ничтожество, - казалось, Север просто размышляет вслух, но не стоило сомневаться, для кого он озвучивает свои выводы, я навострила ушки. - Когда я обнаружил его рядом с запретным коридором и прижал к стенке, требуя ответов, он с не подозреваемой в щуплой тушке силой вырвался и сбежал, мои подозрения окрепли. А не так давно были нападения на единорогов, и вот совпадение, - иронично хмыкнул он. - Квиррел внезапно перестал напоминать мертвеца не первой свежести, даже ученики стали не столь явно демонстрировать брезгливое презрение. Дамблдор не мог не заметить очевидного, он знал. Знал с самого начала, и его устраивал одержимый профессор в школе, полной детей.

- Скажи, - внезапно перевел старший на меня острый взгляд, - у вас есть школы-интернаты?

- Нет, никто не доверит свое дитя посторонним. Кому, кроме родителя, выгодно вырастить его продолжение сильным? Семья, прежде всего, и окружающие того же мнения, поэтому по умолчанию являются если не врагами, то противниками. Кто же откажется заполучить в Род сильного и ПРАВИЛЬНО воспитанного ребенка? А поскольку чужой... участь его будет незавидной, расходный материал, не более.

Это была одна из первых истин, объясненных родителем, и смена мира не заставит меня отвернуться от мудрости предков.

- Вот как, - казалось, Север удивлен развернутым ответом, он нахмурился и задумчиво водил указательным пальцем по губам.

Мне даже нравилось изучать его привычки, замечать так многого говорящие знающему жесты, изучая человека, внезапно ставшего моей семьей.

- Одной из причин создания Хогвартса было желание познакомить потенциальных женихов и невест аристократии, дать присмотреться друг к другу, завести связи, - пояснил старший.

- Ха! - развеселилась я. - Чтобы Главы Родов пропустили рождение перспективного младшего? Хотела бы я посмотреть на это! Хотя о таком позоре все равно никто бы не узнал, кто ж позволит заподозрить себя в слабости? Просто "тихо и мирно" резко сократится штат разведки Рода, и все. Всепрощающие Главы крылатых - это миф для наивных детишек других рас.

- А ты? - испытующий взгляд черных глаз заставил напрячься и переосмыслить сказанное, ища ошибку.

- Ммм?

Ошибки не найдено. Что я не учла?

- Тебя так же воспитывали?

Фух, понятно, он боится, что я его попытаюсь "сократить", а он даже не поймет, за что. Различия мироощущения и воспитания будут стоять между нами всегда, я могу принять законы их общества, но моя суть останется неизменной. Он это понимает и не собирается ломать, это невозможно не ценить.

- Семье прощается, все кроме предательства, - твердо произнесла я, глядя на своего старшего. - Ты сам ввел меня в свою семью и назвал перед магией и разумными дочерью, мы неразрывно связаны. Я буду верить тебе и беречь в меру сил и возможностей, не считаясь, если будет нужно, с законами и средствами.

С каждым моим словом из мужчины уходило внутреннее напряжение, темные глаза теплели, глубокие морщины разглаживались, и наградой мне была мягкая, словно непривычная его мимике улыбка. Тишина в покоях как-то сразу стала уютной и по-семейному расслабленной, здесь не было места соперничеству, подозрениям и наигранности, были двое разумных, учащихся доверять друг другу.

- Пожалуй, я попрошу сообщать, если я сделаю что-то неприемлемое для тебя, обещаю ответить тем же.

Я согласно кивнула на мудрое предложение и, поколебавшись от нежелания портить момент, все же спросила:

- Если ваш директор знал о столь опасном существе, почему он ничего не сделал?

- Не покупайся на его вид чудаковатого доброго дедушки и славу величайшего светлого мага, - мгновенно помрачнел Север, но не замкнулся и, позволив опереться спиной на свои колени, вставать с мягкой шкуры категорически не хотелось, стал нежно гладить меня по голове. - Он всегда действует лишь в своих интересах, прикрываясь девизом "для всеобщего блага", а пострадавшие считаются "сопутствующими потерями" на пути к благой цели. Очень удобная позиция, но не для тех, кого используют, словно пешки, в собственных интересах, Дамблдор всегда умел убеждать. Ты не представляешь, как жутко наблюдать безутешную мать, после беседы с ним уверенную, что единственный сын погиб во имя всеобщего блага и с улыбкой, жертвующую деньги, чтобы его жертва не была напрасной. Чтобы не быть голословным, ведь у меня есть причины ненавидеть "светлейшего", я поясню. Я говорил, что являюсь неофициальным мастером темных искусств, так одно из его ответвлений - это легименция. Если ее антипод, окклюменцию, можно изучить в частном порядке, нанимая учителя, если имеешь достаточный уровень магической силы или владеешь наследственным Даром. Это непросто, но плюсов больше: улучшенная память, возможность найти в собственном сознании любую, когда-либо слышанную или виденную информацию, контролируемые сновидения и многое другое. Легименция же является запрещенным много лет назад искусством, предрасположенность к ней обязательна, что можно считать поводом для завистников, но сейчас я понимаю, что простить умение читать мысли, чувства и корректировать их по своему усмотрению невозможно. Все знания о ней были уничтожены и преданы забвению, лишь отделу Тайн министерства разрешено одно из двух дошедших до наших времен заклинаний, обливейт. После принятия Статута Секретности было необходимо иметь возможность стирать память маглов, ставших случайными и не очень свидетелями применения магии. Применение второго, позволяющего читать воспоминания, преследуется законом и, в зависимости от причиненного вреда, карается от года в Азкабане до приговора к поцелую дементора, лишающего души. Несмотря на то, что по матери я наследственный менталист, из-за моей позорной для рода полукровности и отца-магла я никогда не буду допущен в родовую библиотеку, в которой наверняка сохранены секреты владения семейным даром. Лорд, находящийся когда-то в таком же положении, заметил мои способности и посчитал возможным обучить меня легименции и обливейту. Мне не важны были его мотивы, я был благодарен и усерден в постижении этой сложнейшей науки. Знаешь, Астра, когда ты только начинаешь практиковаться, вторжение в разум другого человека причиняет ему боль, причем сильную и длящуюся весь день, а без желания быть осторожным, и более того. Я практиковался часто, даже не спрашивая, откуда берутся подопытные, они были молчаливы, не жаловались, и меня это устраивало, наивно предполагая, что им платят, не считал нужным вникать в их дальнейшую судьбу. За два года я научился обходить практически все, исключая Лорда, врожденные защиты, надежно защищать собственный разум и причинять вторжением лишь неприятные, но вполне терпимые ощущения. Но это все предыстория, главное впереди. Когда я пришел к Дамблдору с просьбой защитить Лили, я едва удержался от панического бегства, отчетливо ощутив щитом мягкое, едва ощутимое касание чужого разума. Сам не знаю, какие внутренние силы заставили не подать виду и выставлять на обозрение выгодные мне воспоминания. Великий светлый оказался легиментом огромного опыта, и я не могу представить, где он нашел столько людей для отточки навыков и как смог скрыть подобное "увлечение". Но в 1945 году он победил на дуэли, как уверена общественность, Геллерта Гриндевальда, развязавшего мировую войну, и немногие знают, что они были друзьями в юности. Вот такая сказочка, Звездочка, и нам в ней жить.