В Штабе на набережной Лейтенанта Шмидта было шумно: Хранители, срочно вызванные на собрание, тревожно переглядывались и перешёптывались между собой. Красин мрачно молчал, нервно потирая руки, он догадывался, что Аврора вызвала всех не ради хороших новостей, и понимал, что всё это как-то связано с расследованием пропажи мачты Астраханского.

За столом в зале с колоннами сидели не только технические Хранители Петербурга, но и Гении с Петроградской стороны. Если Технические Хранители — памятники-корабли, самолёты, паровозы и танки — приходили на собрание в качестве осязаемой голограммы, имеющей вполне человеческий облик, то Гении принимали вид городских скульптур, атлантов и кариатид, животных и птиц. Чаще всего они любили выглядеть как кошки — наверное, переняли этот обычай у древних духов земли, которые ещё в деревнях жили бок о бок с людьми и назывались «домовыми».

Сейчас эти кошки ходили по столу, выбирая себе место. Они выразительно переглядывались, телепатически разговаривая между собой, и слегка подёргивали хвостами.

Зазвонил колокольчик: Аврора, стоя за председательским местом, призывала всех к тишине. Все взгляды устремились к ней.

— Я собрала вас потому, — сразу перешла к делу Аврора, — что мне придётся на некоторое время покинуть свой пост и отправиться в экспедицию.

В зале зашумели: такое случалось крайне редко, чтобы кто-то из городских Хранителей отлучался надолго.

Аврора обвела собравшихся серьёзным взглядом, и тотчас все замолчали.

— Я отправляюсь в Тёмные Миры, — объявила она.

Несколько секунд царила мёртвая тишина, затем со своего места поднялся грузный, могучий богатырь в старомодном зелёном плаще — Гуго, Хранитель-паровоз с Финляндского вокзала.

— Разреши спросить, Аврора, — промолвил он негромким басом, — что за дело вынуждает тебя так рисковать? Ты ведь знаешь, что любая энергопотеря в Тёмных мирах повредит твоему корпусу?

Аврора нахмурилась.

— Это не моя личная прихоть. Не так давно стало известно о похищении маячной мачты Астраханского — это могучий артефакт, который попал в руки Тёмных. Речь может идти о попытке прорыва любого из порталов, а в Петербурге их больше, чем в других городах России.

Хранители зашептались.

— Мне стало известно, — продолжала Аврора, — что в этом замешана одна из самых могущественных Тёмных из эскадры Летучих Голландцев…

Она сделала паузу, сжимая кулаки, и многие могли видеть, как потемнели в этот момент её глаза.

— Моя сестра, Паллада, — закончила Аврора.

Гуго ахнул. Многие даже и не знали, что у Авроры могут быть систершипы, она всегда казалась уникальной и единственной в своём роде. Но то, что сестра-близнец является Тёмной — такого никто даже представить не мог! Кроме Красина, лучшего друга Авроры, который держал это в секрете.

— Экспедиция назначена на завтра, — объявила Аврора. — Официальная легенда для людей — неисправность электропроводки на крейсере-музее, — Хранительница слегка усмехнулась и постучала себя по груди. — Я попрошу Гениев быть более бдительными во время моего отсутствия. Это может занять несколько дней…

Один из львов Ши-Цза внимательно кивнул головой.

— Ты, главное, возвращайся! — сказал Гуго, протягивая Авроре руку. — Мы будем ждать.

— И береги себя, — добавил Красин.

Один за другим Технические Хранители поднялись со своих мест, обступив Аврору. Каждый пожимал ей руку и желал удачи.

— Главное — берегите город, — произнесла Аврора на прощание.

На Звёздную гавань медленно опускался тихий и ясный вечер. Лучи заходящего солнца золотили стены трёхэтажного особняка, стоявшего на берегу уютной бухты, и отражались оранжевыми бликами в высоких окнах.

В изысканно оформленных гостиных и роскошном бальном зале с зеркалами на стенах и застеклёнными дверьми, распахнутыми в сторону моря, было тихо. Не горели многочисленные свечи в канделябрах, не звучали музыка и голоса. Особняк стоял притихшим и погружённым в сон. И лишь в угловой комнате, маленькой, с простым интерьером, шла жизнь.

Горел камин, в стеклянных подсвечниках-вазах трепетали огоньки свечей. Нантакет, в красном с белым мундире Гильдии, сидел на диване напротив камина, и аккомпанируя себе на гитаре, негромко напевал.

The legend lives on from the Chippewa on down

Of the big lake they called Gitche Gumee.

The lake, it is said, never gives up her dead

When the skies of November turn gloomy

With a load of iron ore twenty-six thousand tons more

Than the Edmund Fitzgerald weighed empty.

That good ship and crew was a bone to be chewed

When the gales of November came early…

В комнату вошла Мавритания. На ней было шёлковое домашнее платье с широкими рукавами. Великолепные рыжие волосы рассыпались за её спиной огненным водопадом. Подойдя, она положила руки на плечи мужа:

— Нэн, ты снова поёшь «Крушение Эдмунда Фицджеральда»… — Она поняла: — Тебя беспокоит эта история с Астраханским?

— Да. — Нантакет отложил гитару и усадил Мавританию рядом с собой. — Сегодня было собрание Хранителей в Петербурге… Чем дальше, тем больше дело принимает неприятный оборот. И самое неприятное, что двум сёстрам придётся сражаться друг против друга.

— Аврора и Паллада? — встревоженно спросила Мавритания. Она была в курсе событий.

— Да, они, — подтвердил Нантакет. — Одна — Светлая, другая — Тёмная. Обе очень сильные, обе готовы сражаться до конца. И обе любят друг друга… — Он сжал руку Мавритании в своих ладонях: — Боюсь, что Гильдии придётся вмешаться.

Мавритания погладила мягкие светлые волосы супруга.

— Нэн… Ты хочешь сказать, что вмешаться придётся именно тебе?

— Прости, Маури, — Нантакет сильнее сжал её ладонь. — Я с самого начала занимался этим расследованием. Вводить в курс дела тех же рейдеров займёт время, а времени и так мало. К тому же… Рейдеры здесь не помогут. Здесь нужно другое… Не сердись на меня. Я чувствую, что должен идти.

— Нэн… — Мавритания обняла его: — Я давно на тебя не сержусь, ты же знаешь. Просто… Будь осторожен.

— Когда я не был осторожен, Маури? — проговорил он. Она прижала его голову к своей груди и коснулась губами светлых волос.

— Такет Нантакет, изменяющий судьбы… Когда тебе выходить?

— Чем раньше, тем лучше, — невесело ответил Нантакет. Мавритания вздохнула:

— То есть, сейчас… — Она встала с дивана и взяла мужа за руки, потянув за собой: — Я буду молиться Звезде Морей за тебя. И… — она взяла гитару и подала Нантакету: — Возьми с собой. Она всегда приносит тебе удачу.

— Спасибо, Маури. — Нантакет принял гитару из её рук. — Проводишь меня?

— Конечно.

Держа в одной руке гитару, другой сжимая узкую ладонь жены, Нантакет направился к выходу. Они с Мавританией прошли через гостиную и бальный зал, и вышли на просторную террасу, откуда каменные ступени спускались к морю. Нантакет поцеловал жену на прощание:

— Не беспокойся, Маури. Я недолго.

— Доброго плавания, Нэн, — ответила она. — Возвращайся скорее.

Сбежав по ступеням, Нантакет шагнул на чуть волнующуюся поверхность воды… и вскоре вместо фигуры в мундире Гильдии Мавритания увидела небольшой красный корабль с двумя мачтами и трубой.

«Доброго плавания тебе, Нэн» — повторила она про себя, глядя ему вслед. Нантакет… Уже не один десяток лет они вместе. Когда-то, давным-давно, она устраивала скандалы, если ему вот так, неожиданно, случалось уходить. Но потом она поняла: она любила его именно таким, старающимся придти на помощь, когда это необходимо. Ведь точно так он пришёл и к ней…

Нантакет. Нэн. С ним всё будет хорошо, Мавритания в это верила. Огонь его маяка никому не удастся погасить. Во всяком случае, пока она с ним, его огонь не погаснет. А она обещала Звезде морей, что всегда будет с ним.