— Сочиняю немного! Жизнь прекрасна, друзья мои! — мечтательно улыбаясь, сказал Нингишзида. — Особенно тогда, когда прекрасная лукур не дает спать по ночам. Эта маленькая жрица так радовалась моему семени вложенному в ее чрево, что под утро позабыла о своем женихе и хочет остаться со мной на весь свой жизненный алад[63]…

— Я понимаю, что я так никогда не смогу попасть в Альси, — сказал тихо Энки.

— Зачем тебе нужно туда попадать? — спросил Нингишзида. — Мы тут прекрасно уживемся все втроем. Мы — все боги, но боги разные, один другому не будем мешать. Вы бы видели, как люди встречают меня на базаре! Такого почета нигде и никогда не найдешь!

— Нам нужно найти твою глиняную табличку в Хамукаре, — напомнил Энки. — Я рассчитываю вернуться в Альси, там взять с две сотни кейторов и с ними отправиться в Хамукар на ее поиски.

— А почему нельзя сделать по-другому?

— Как?

— Набрать в Унуге добровольцев, вооружить их и двинуться на кораблях вверх по реке Идигна[64], которая на севере называется Аранзах. Там мы заставим хурритов отыскать эту табличку. Оттуда можно возить камень для строительства. Почему нет? — спросил Нингишзида, увидев, что Энки качает отрицательно головой.

— Я хочу увидеться со своей семьей, — произнес Энки. — Разве это не достаточно весомое обстоятельство?

Нингишзида осекся.

— Если сердце твое страдает, то я не могу тебя отговаривать, — Нингишзида печально развел руки. — Тут никакие слова не нужны.

Он задумался. Потом молча, приступил к еде. Немного перекусив, сказал Энки:

— Тогда сделаем так. Вместе с Эрешкигаль вы сможете побывать городе Шуруппак?

— Зачем? — вопросил Энки.

— Шуруппак самый хлебный город южной Месопотамии. А нам надо кормить строителей… Потом, сразу же после вашего возвращения, я дам вам корабли и охрану, которая поможет вам добраться до Альси! Три-пять колосолан вас не на много задержат здесь, это все, что я вас попрошу! А в Хамукар я проникну со своими людьми. Нам нужно много камня. Там я заставлю своих людей разыскать эту табличку…

Энки и Эрешкигаль подумали немного и согласились.

Они съездили в Шуруппак и объявили там народу божественное ме города. И вернулись обратно без приключений, если не считать, что по дороге их встречали толпы народа, узнавшие, что по этой дороге проследуют ануннаки.

Потом ануннаков торжественно провожал весь город. После этого Унугцы, сопровождали ануннаков Энки и Эрешкигаль по реке Буранун до города Эмар. Там их высадили на правый берег вместе с тремя лошадьми и грузом, и судно пошло дальше вверх по реке, намереваясь взять на борт строевой лес, что бы не идти обратно пустым.

— Все, Геката, — произнес Нептун. — Энки и Эрешкигаль больше нет. Теперь я снова Альгант Нептун. Сейчас ужин и спать!

— Но уже стемнело! — возразила она.

— Ни и что? Я никогда не ложусь спать с пустым желудком, — сказал Нептун. — Иначе голодный не могу заснуть.

— А как же пословица?

— Какая пословица?

— Ужин отдай врагу.

— Хм! — Нептун провел рукой по своему плоскому животу, мышцы которого были тверды и рельефно-бугристы от постоянных тренировок. — Спорная пословица. Древние греки на завтрак ели совсем мало. Обедали очень плотно. Но ужин у них в три раза превосходил завтрак, хотя и не был столь обилен как обед. Не придерживались древние греки этому высказыванию.

— Еще знатоки советуют: после шести вечера не есть! — сказала Геката, хитро взглянув на Нептуна, явно ожидая от него в ответ возражения. И они тут же последовали:

— Это правило пришло с Древней Руси. Жизнь в России 17–18 века была совершенно другая, чем в 21 веке. Люди ложились спать с наступлением темноты. Зато служба начиналась уже в 5–6 часов утра. Понимаешь, к шести часам вечера люди заканчивали ужин и ложились спать. А сидеть при свечах или лучине считалось дурным тоном, верхом неприличия. Отсюда и пошло это не писаное правило. Но ритм жизни 21 века совсем иной. Твое правило, Геката, отстает от жизни на два века!

— Ты на все имеешь готовый ответ, — сказала она.

— Мудрый ответ! А главное правильный — поправил Нептун и, смеясь, поднял вверх указательный палец. — Неужели ты не заметила, что в Двуречье люди живут по старому ритму: рано встают, рано ложатся?

— Кто рано встает, тому Ур-Ан подает?

— Ты у меня девушка смышленая.

-

Ярко вспыхивали рассветы, голубели небеса при ярком южном солнце, и медленно угасали закаты. Затем мир погруженный и утонувший в темно-синем океане ночи снова оживал, и так продолжалось бесконечно долго. Дорога жизни терялась где-то в полузабытом прошлом, виделась в настоящем и тянулась в далекое неизвестное будущее. Жизнь везде текла мощным потоком, не останавливаясь ни на мгновение.

Нептун и Геката, наконец, подъехали к реке, берега которой были покрыты густым кустарником и высокой травой.

Это была река Оронт, которая служила разделительной границей между государствами Альси, Праутада и земель Аурхи. Геката спешилась, сняла со спины лошади кожаный мех и, напившись сама, протянула его Нептуну.

— Нам надо переправиться на другой берег?

— Иначе мы не попадем в Альси, — ответил Нептун. — Ты сможешь одолеть ее вплавь?

Геката смерила реку взглядом.

— Она не сильно широкая, — заметила она. — Даже совсем не широкая. С рекой Окой ее не сравнить.

— Ладно, — согласился Нептун. — Тогда начинаем переправу.

Геката делала все всегда так, как говорил ей Нептун, всецело доверяя его опытности бывалого землепроходца. Они переправлялись через реку уже четвертый раз и ее движения и действия стали уверенными. Раздевшись донага, они привязали одежду и оружие на спину лошадям, завернув все в шкуры, и вошли в воду. Они поплыли рядом с лошадьми, держа в одной руке узду.

Река они быстро переплыли и вышли на берег, радуясь, что преодолели еще один водный рубеж на их пути. Они, немного подсохнув на жарком солнце, начали одеваться.

Переправа через реки — это был бич многих армий мира во все времена. Не всегда удавалось перейти реку по мосту. Не всегда реки были мелкими. А сколько людей теряли войска при переправах, лишь потому, что не все солдаты умели плавать? Каждого десятого! Поэтому, Древние римляне не брали в свои легионы людей, которые не умели показать свое искусство в умении держаться на воде.

Едва они успели одеться, как увидели трех всадников, которые быстрой рысью мчались к ним. Нептун схватил арбалет и навел оптику на кавалеристов. Он разглядел черные султаны, развевающиеся у них на шлемах, и, сдерживая радость, сказал, обращаясь к Гекате:

— Это ростины!

В черном доспехе кейват Нептун, держа в руке трезубец, вскочил на лошадь. Всадники были уже совсем близко, Нептун мог различить их лица. Он водрузил себе на голову солнечную корону с темно-красным ворсом и стал ждать.

Всадники подъехали к ним, осадив лошадей. По их напряженным лицам, Нептун понял, что ростины находятся в недоумении. Перед собой они видели человека в ярко-красном плаще и шлеме-короне. Это были знаки отличия Альганта, но им было непонятно, почему человек, который сидел на лошади, их одел на себя и даже не пытался при их появлении скрыть! Они не понимали, что это значит?

— Кто ты? — прозвучал требовательный голос на Сонрикс.

— Альгант Синт-Нептун, царь государства Таоросс! — тоже на Сонрикс ответил Нептун.

Всадники рассмеялись, словно он сказал шутку. Ему не поверили.

— Тиниец, говори, откуда у тебя корона Альганта Синт?

— Я и есть Синт! — выкрикнул Нептун.

— Не лги нам, синис! — сказал один из воинов. — Альгант Синт ушел к звездам четверть века тому назад!

— Я вернулся, — возразил Нептун.

— Синис, ты сошел с ума! Ты одеваешь на голову Солнечную корону тебе не принадлежащую… Довольно забав! Сними корону! — потребовал старший воин. — Сними с себя плащ!