Я слышал слезные крики, плач и стоны девушек, изнывающих от грубой похоти моих соплеменников и мне стало страшно. Я знал, что потом всех этих несчастных девушек убьют. Я не хотел терять Билулу, которую полюбил в одночасье. Я плохо знал язык кочевников, но я попытался, как мог объяснить ей, что ее ждет. Я мог ее отпустить, но одна в степи она неминуемо стала бы добычей диких зверей или разбойников из соседнего племени. Я не мог взять ее с собой. Кто смог бы понять мой поступок? И я решил бежать с ней той же ночью…

Келлис перевел взгляд на жену Аутта. Женщина безмолвствовала. По ее щеке катилась одинокая слеза. Сатра был неподвижен, но по тому, как играли желваки на его скулах, было заметно, что он сильно взволнован этим рассказом.

Аутта продолжал говорить:

— Я запряг двух онагров и никому не сказал ничего. Мы с Билулу тайно выехали из стана поздней ночью. Начались наши скитания по степи. Билулу долго чуждалась меня. Кто я был для нее? Спасителем? Нет, врагом, который принимал участие в истреблении ее родичей. Но я не был с ней груб и наконец, она поняла, что лишь из-за нее я покинул свой дом и свой народ.

Мы были беглецами, подобно несчастным изгнанникам. Дважды мне попадались на пути люди, которых за преступления выгнали из племени. Оба раза это оказались плохие люди, которые пытались убить и ограбить меня. Но я убил их сам.

Куда нам было идти? Ее род был истреблен полностью. Я боялся вернуться обратно. Неприкаянные мы бродили по степи, питаясь мясом диких птиц и зверей. Но вскоре похолодало, и начались дожди. Билулу была уже беременна, она ослабла и заболела. Опасаясь за ее жизнь, я решил вернуться обратно, к отцу. Я решил, что если меня не примут соплеменники или попытаются ее убить, то мне будет лучше расстаться с жизнью, защищая ее.

Но мой отец понял меня, понял мою страсть к прекрасной женщине и разрешил нам жить вместе в его доме.

Аутта обвел взглядом стены, не имеющие окон и потолок, развел руки в стороны и добавил: — Этот дом снова стал моим домом.

Отпив глоток вина, Аутта стал рассказывать:

— Соплеменники были удивлены, что я взял в жены дочь другого народа, но открыто никто не посмел выступить против. Надо мной тихо смеялись соседи, считая, что я лишился рассудка. Но мне было безразлично. Рядом со мной была женщина, которую я любил.

Прошел назначенный срок, и Билулу родила мальчика. Мы назвали его Уггал. Ребенок родился здоровым, и Билулу целыми днями и ночами возилась с ним. Я стал отцом и был счастлив.

Сатра-Уггал внимательно слушал, боясь пропустить хоть слово.

— Но счастье мое сломалось как сухая ветка, — говорил Аутта. — Как-то к нам явился Хранитель Жизни и сказал: Этот ребенок принесет несчастье всему нашему народу. Мы должны убить его! Я воспротивился, Билулу тоже. Мой отец и его брат поддержали нас. Зачем убивать этого мальчика, объясни нам, говорящий с Землей? Мы смотрели в огонь, — ответил он. — Тени умерших предков дали нам знамения. В пещерах мы говорили с ними. Они ответили, что пока этот ребенок будет жив, весь наш народ будет жить под проклятием Неба и его Ока. Хранитель Жизни сказал еще, что все другие дети, которых воспроизведет Билулу на свет, будут приняты в число людей нашего рода как равные. Но моего первенца нужно умертвить. Отнесите его в горы, — сказал напоследок Хранитель Жизни. — Там его съедят хищные звери, и на вас не будет тяготеть пролитие крови.

Всю ночь мы проплакали, не зная, что делать. Но Дадраунга сказал…

— Дадраунга? — перебил, переспрашивая Келлис. — Я не ослышался?

— Да, — подтвердил Аутта. — Дадраунга. Это брат моего отца.

— Я очень хорошо знаю это имя, — сказал Келлис.

— Теперь это имя знают все! — согласился Аутта.

— Говори дальше, — попросил Келлис.

Аутта вернулся к своему рассказу:

— Дадраунга сказал так: Хранитель Жизни, если мы не исполним его требование, ополчит на нас весь род и все равно добьется своего. Нас несколько мужчин, но мы не выстоим против многих. Нас убьют, и погибнет Билулу и ребенок. Но убивать беззащитного ребенка, оставив его на съедение диким зверям и стервятникам — очень плохо. Лучше отдать его реке Пуратту. Если Земля-женщина, богиня которой мы поклоняемся, не захочет его смерти, то ребенок не погибнет. Положим его в корзинку, пусть плывет вниз по течению. Может быть, люди другого племени найдут его и спасут от смерти. Если же этого не случится, то даже боги не в силах защитить его, и участь его предрешена.

У нас не было выбора, и мы согласились. Под утро мы завернули нашего годовалого Уггала в холст, положили в просмоленную корзину и пустили по течению. Наши сердца обливались кровью, мы стояли и смотрели вслед, пока корзинка не исчезла в дали…

Хранитель Жизни успокоился, когда не нашел нашего Уггала в доме и в поселении.

Мы выспрашивали всех караванщиков о приемных детях, надеясь, что Уггал жив. Но никто ничего не знал, никто не обнадежил нас доброй вестью.

Поэтому мы обрадовались, когда ты, Альгант, привел в наш дом моего живого и здорового сына Сатра.

— Где живет Хранитель Жизни? — спросил Сатра. — Я хочу видеть его!

— Зачем он нужен тебе? — опешил Аутта.

— Я хочу вернуть долг человеку, обрекшему меня на смерть! — твердо сказал Сатра. — Он, перед тем как я убью его, все мне расскажет. Я узнаю, почему маленький мальчик, который даже не умел ходить, вдруг стал проклятием целого народа!

— Что ты! Что ты! — испугался Аутта. — Не смей даже думать об этом!

— Почему? — удивился Сатра и добавил пренебрежительно:

— Он боец сильнее, чем я?

— Нет, — возразил отец. — Не в этом его сила. В руках Хранителей Жизни большая власть. Их слушают люди, и они легко направят гнев народа в нашу сторону.

— Аутта прав! — заключил Келлис. — Сатра, не спеши со своим решением. Мы узнаем это, но не сейчас, а позже. Один ты ничего не сделаешь.

— Мой названный отец! — произнес Сатра, смотря на Келлиса. — Разве ты не поможешь мне?

— Помогу, конечно, — размеренным тоном сказал Келлис. — Но дай мне время узнать замыслы наших врагов.

— А что для этого нужно? — вмешалась в разговор мужчин молчавшая все время Цаука. — Ты, Альгант, пойдешь для этого в горы?

На нее зашипели Аутта и Билулу.

— Пойду! — подтвердил Альгант. — Только я знаю точно, что Хранители Жизни сами найдут Сатра и произойдет это быстрее, чем вы думаете.

Аутта почесал голову и крякнул с досады:

— Очень плохо! Совсем плохо.

— Твоя дочь Аутта хочет стать Хранителем Жизни? — спросил Келлис, посматривая на девушку.

— Да, — оживился Аутта. — Это мало кому по силам. Прошу не осуждай ее за то, что она вмешалась в разговор мужчин.

Келлис слабо улыбнулся.

— В моей земле слова Цауки были бы большой дерзостью. Но не больше. Только мне, так давно не жившему среди людей моего народа, к этому не привыкать. Значит нужно сделать так, чтобы Цаука стала Хранителем Жизни? Ну что же. Я помогу ей в этом, смогу раскрыть ей все тайны ваших жрецов и некоторые тайны Ур-Ана[16].

Аутта и Билулу переглянулись.

— Альгант, — произнес Аутта. — Ты действительно обучишь ее говорить с Землей-женщиной?

— Научу, — пообещал Келлис.

У Келлиса, как впрочем, и у каждого живущего человека, были далеко идущие планы, но он не стал их рассказывать Аутта и его семейству.

-

Сатра вышел из-за каменной ограды на дорогу, которая проходила через все горское селение. Селение было значительное. Домики стояли недалеко друг от друга, вытянувшись в ряд вдоль горной дороги. Между домами цвели плодоносящие сады, раскинулись небольшие огороды и пестрели поля с прорастающими посевами.

Жизнь селения его мало интересовала. Он даже с какой-то брезгливостью смотрел, как за оградой соседнего дома женщина старательно очищает баранью шкуру от остатков жира.

Мимо него, поздоровавшись, прошагал поселянин, ведя на веревке онагра с нагруженным на него хворостом. Сатра ответил, перевел взгляд на горы.