Дерьмо, почему это так сильно меня беспокоит?

Смелые теории начали формироваться в моей голове. Определенно наш спор начинает терять для меня всякий смысл. Если бы Сьюзан позволила мне поцеловать себя сейчас, мне бы это понравилось по совершенно иной причине. Я хотел поцелуя, потому что мне нравилось, как её глаза начинают блестеть, когда мы подтруниваем друг над другом. И меня начинает раздражать, что она предпочла Итана мне.

– Ребят, вы закончили? – прервала мама мои опасные мысли, и я был благодарен ей.

Я помог ей убрать обертки, пустые стаканы и пакетики из-под картошки фри. Всё что угодно, только б не упасть в обморок от переглядываний Сьюзан с моим вероятно-геем- братом-близнецом.

Когда мама поднялась, я не заметил, как она перекидывает сумочку через плечо, и поэтому не ожидал удара. Но я чертовски хорошо почувствовал его. Как будто бы кто-то ударил головой мне в нос. Сильно. Ужасная боль заставила меня закрыть глаза, но она всё равно не ушла. Я поднёс руки к лицу и простонал:

– Чёрт, мам!

Так вот каково это, когда по твоему лицу бьют дважды за вечер. Я не хотел плакать от боли и смог сдержаться. Не перед Сью. Но боль практически поставила меня на колени.

– О, дорогой, прости! – Склонилась ко мне мама, засуетившись, словно мне было пять лет, и она случайно наступила на мой домик из Лего.

Пожалуйста, не прикасайся. Ты уже навредила достаточно.

Но она проигнорировала мои молчаливые молитвы и погладила мою голову, чувствуя материнскую вину. Я опустил руки, чтобы попросить её прекратить и дать мне минуту, чтобы придти в себя, и увидел, что мои пальцы в крови.

– Чёрт!

В мгновение ока я был на ногах и пошёл в туалет. На моем свитере было уже достаточно крови. Я не хотел добавлять ещё пятен.

Толкнув дверь, я пропустил выходящего человека, бросился к раковине, наклонился и включил воду. Повторим процедуру ещё раз.

Зачерпывая воду руками, я промыл лицо и плеснул холодную воду себе на шею. Если верить тренеру Свенсону, это должно помочь. Я проделал так несколько раз и потер остекленевшие глаза. В это время позади меня открылась дверь. Нетрудно догадаться, кто вошёл, так как никто не прошёл в кабинку за моей спиной. Глубокий вздох также выдал моего брата.

Почему ты на самом деле подрался с Уиллом? – спросил он меня.

Я был не в настроении сейчас разговаривать.

Уйди, Итан. Я истекаю кровью.

Ты ведь сделал это из-за меня?

Почему у меня такое ощущение, что мне было бы проще прыгнуть со скалы с камнем на шее, чем попробовать просто поговорить с ним? Уверен, что попытка выпроводить отсюда брата не увенчается успехом. Часть меня хотела зарычать на него: Да. Чёрт возьми, да, я сделал это из-за тебя! Но он не должен переживать из-за этого. Он не должен чувствовать себя виноватым. Боже мой, единственное, чего я хотел от него, это немного доверия и искренности.

Положив руки на край раковины, я выпрямился и посмотрел на себя в зеркало, позволяя крови капать из носа. Итан стоял, засунув руки в карманы, прислонившись к стене рядом с дверью. Своим спокойным взглядом он изучал мои глаза в зеркале. После долгой паузы он сказал унылым голосом:

– Знаешь, тебе не нужно было этого делать.

Я понятия не имел, что со мной произошло, но как будто во мне что-то щелкнуло. Я развернулся, и со вкусом крови на губах, прошипел:

– Ты не прав! Я должен был. И я ни о чём не жалею. Уилл давно напрашивался. – Только вместо этого, за себя должен был постоять сам Итан. Он не должен вести себя так, словно его ничего не волнует, и ожидать, что я всегда буду прикрывать его спину. Разве он не видел, что причиняет боль близким? И не только маме и мне, но теперь и Сью тоже. Как бы тяжело не было, он должен понимать это. Облокотившись о раковину позади себя, я добавил: – Но и тебе не стоило приводить Сьюзан домой.

Итан опустил подбородок и изучал носы своих ботинок.

– Не понимаю, о чём ты.

– Не строй из себя тупого, Итан! – Я вытер нос и рот рукавом. – Ты знаешь, о чём я. – Сложив руки на груди, я склонил голову, когда он посмотрел на меня. – Что ты хочешь доказать с ней?

Итан оттолкнулся от стены, сделал два шага, а затем хлопнулся спиной об дверь. Теперь его глаза изучали потолок вместо ботинок, он вздохнул.

– Я ничего не пытаюсь доказать. Она мне нравится.

Оооотлично. Только есть крошечная разница между "нравится" и "хочу, чтобы нравилась".

– Так же, как ей нравишься ты?

Его взгляд нашел мой. Прежде чем он ответил, прошло время:

– Может быть?

– А может быть и нет. – Я стиснул зубы, потому что не хотел признавать то, что собирался произнести дальше, но назад пути уже не было. – Сью кажется хорошей девчонкой. Ты причинишь ей боль, если не расскажешь правду.

Его глаза сразу же сощурились, и всё его тело напряглось. Воздух в комнате практически наэлектризовался.

– Знаешь что? – сквозь зубы проговорил он. – Мне плевать на это дерьмо. Когда кровь остановится, выходи на улицу.

Да, это была именно та реакция, которую я и ожидал.

– Итан, – попросил я, когда он открыл дверь. На меня нахлынуло облегчение, когда он остановился и посмотрел на меня через плечо. – Я твой брат. Мне всё равно. – Я пытался быть искренним, честно посмотрев ему в глаза. – Так же, как и маме.

Его челюсть свело, и его кадык дернулся, когда он сглотнул. Я надеялся, что он расслабится. Вернется и поговорит со мной на эту тему. Но он так не сделал. Он развернулся и вышел.

Сейчас я был полностью уверен, что навсегда испортил наши отношения.

Врезав в гневе кулаком по стене, мои уже и без того болевшие суставы пронзила боль. Было больно не столько физически, сколько морально.

Когда кровотечение, наконец, остановилось, я умыл лицо в последний раз, вытер его сухим рукавом и направился к машине. Все уже сидели внутри, и никто не разговаривал. Когда я открыл водительскую дверь, мама обеспокоенно посмотрела на меня.

– Всё в порядке, дорогой?

– Да, – ответил я коротко, заведя двигатель.

Она протянула руку и положила её на мое предплечье.

– Мне очень жаль. Что я могу сделать, чтобы загладить вину?

Я покосился на неё с кривой усмешкой, решив испытать счастье.

– Ты могла бы отменить домашний арест.

Она какое-то время смотрела на меня, уставившись весёлыми искрящимися глазами. Затем уголки её губ поползли вверх.

– Ишь чего захотел.

Да уж, но попробовать стоило.

Я тронулся с места, игнорируя её хихиканье, но вскоре осмелился взглянуть в зеркало заднего вида, чтобы проверить других пассажиров. Насколько я мог судить, весь интерес Итана сводился к рассматриванию тротуаров и уличных фонарей. Сью также смотрела в своё окно, но позже я заметил, как она несколько раз украдкой бросала взгляд на Итана, и ни разу в зеркало на меня.

Нехорошее чувство появилось во мне. Я испортил отношения между своим братом и девушкой, которой он, очевидно, нравился. Но больше всего меня беспокоило, что эта девушка начала занимать постоянное место в моих мыслях.

Сьюзан сказала, что её комендантский час начинается в полночь. До полуночи было ещё далеко, но, наверное, пригласить её к нам в гости будет худшей идеей за вечер. Так что я прочистил горло, и когда мы снова въехали в Гровер Бич, сказал:

– Сью?

Её глаза поднялись к зеркалу, встретив мои.

– Хм?

– Не могла бы ты рассказать мне, как добраться до твоего дома? – На предыдущем ужине она сказала моей маме, что живёт на Расмуссен авеню, но где это, чёрт возьми, я понятия не имел.

– Да, конечно. Поезжай к школе и поверни налево перед автостоянкой. Я живу там недалеко.

Я поехал по её инструкции, но когда снова посмотрел в зеркало, её глаза были прикованы либо к темноте за окном, либо приклеены к Итану. Я не хотел этого. По правде говоря, это начинало чертовски раздражать меня. Как вообще возможно в один вечер за такой короткий промежуток времени одержать самую большую победу в жизни и так ужасно накосячить? Глубоко вздохнув, я повернул налево у школьной стоянки и спросил её: