Выброску проводили машинами. Задача была очень простая. Надо было найти аэродром, взлёт и посадку самолётов видно за 10–15 километров. Даже если просто спросить любого местного жителя, укажут направление. Все мы были в военной форме, но десантные эмблемы поменяли на лётные. Правда, нас выдавали автоматы, они были десантные, с металлическими складывающимися прикладами, но кто будет на это обращать внимание.
Обнаружив аэродром, мы дали в центр его координаты и количество находящихся на нём самолётов, а также их типы. Со вторым было сложнее. Дело в том, что в бригаде мы изучали только самолёты вероятного противника. Так, что приходилось напрягать свою курсантскую память. В училище учили и чужие самолёты и свои. Затем весь остаток дня давали в центр все взлёты и посадки.
В конце дня получил задачу дать в центр размеры аэродрома. Самый надёжный способ это было измерить его парами шагов. В одной паре 1,5 метра. Я, заменив лётные эмблемы медицинскими, при задержании было бы легче голову задурить, пошёл вдоль взлётной полосы. Думал, что если будут преследовать, придётся бросить шинель. А без шинели они меня не поймают. Но оказалось, что я совершенно всем безразличен. Авиация занимается только полётами, а на остальное им наплевать. Вот это наплевать, в боевой обстановке приводит к неоправданным потерям.
Выполнив свою задачу, я вышел на дорогу и пошёл в район расположения группы. И тут меня догоняет военный автобус, ну думаю, придётся побегать. Нет, просто предложили подвести меня до города, даже не спросили кто и откуда. Я, ожидая подвоха и сжав в кармане шинели «ЯДГ» сел.
«ЯДГ» — ядовитая дымовая граната, применяется в учебных целях для имитации отравляющих веществ. Вызывает непродолжительное жжение в глазах и обильное слёзотечение.
Но применять её не понадобилось. Опять всем было на меня наплевать. Удручающее отношение к безопасности. Доехав до ближайшего посёлка, я, поблагодарив, вышел из автобуса и пошёл к своим. Передав данные в центр, получил новую задачу.
Было приказано выдвинуться в район расположения дивизии дислоцированной в н. п. Сары-Озек, богом забытое место. С задачей, передавать все перемещения частей дивизии, её должны были поднять по тревоге. Так как указанный район находился далеко на север от Алма-Аты, 150–200 км, мне, для выполнения задачи, выделили машину ГАЗ-66. Так, что на этих учениях мы ходили немного.
Прибыв в район, я расположил группу в сопках, километрах в 20-ти от Сары-Озека. А сам весь день ездил, изучал местность и искал районы, куда по тревоге могли выйти части дивизии. Такие районы заранее оборудовались в инженерном отношении.
Найдя несколько из них, и проезжая по основной трассе, я увидел как в сторону, в сопки, уходит шоссе в прекрасном состоянии. По карте в конце шоссе, а это было не более 7–8 км., значилось ОТФ (овце-товарная ферма). При нашем отношении к дорогам, кто же в это поверит. Мы свернули с трассы и ехали до тех пор, пока не уткнулись в КПП. Не большая долина была перегорожена высоким забором из колючей проволоки. На КПП ни души и ворота были открыты, ну как не заехать. Проехав ещё с километр, мы остановились у очередного КПП. В обе стороны уходил уже невысокий забор, но проволока бала на изоляторах, и на столбиках весели таблички с указанием напряжения — 220 в. И опять на КПП никого. Проехав, его мы увидели, с одной стороны какие-то, небольшие подземные хранилища с громоотводами, так в частях хранят боеприпасы. А с другой стояли непонятные, огромные, квадратные палатки, с высотой в центре метра 1,5–2, по углам до метра, и с ребром — 20–25 метров. Они также были за забором под напряжением. По дороге, вдоль забора, в сторону уже третьего КПП шло несколько солдат с котелками, было время обеда. Обогнав их, подъехали к КПП. Здесь уже была охрана и в курилке, у входа, сидело человек десять военнослужащих в черных комбинезонах и как мне показалось в голубых беретах. Были они явно не солдатского возраста.
Увидев машину, все заинтересованно повернулись в нашу сторону. И тут до меня дошло, куда я попал. Береты были не голубые, а тёмно-синего цвета. Значить передо мной ракетчики, и не просто ракетчики, а судя по палаткам, видимо прикрывающим шахты, стратеги. Я понял, что надо уносить ноги. Мы развернулись и были таковы, а уже через полчаса в центр ушли координаты и информация об этом объекте.
В конце дня я заехал в Сары-Озек и нашёл там своего однокашника Рому Шаркаева, как раз того который совершал полёт с третьего этажа женского общежития. Он служил командиром взвода в разведроте одного из полков. У Ромы была отдельная двухкомнатная квартира хоть он, и был холостяком. Квартирный вопрос в этой дивизии был давно решён. В одной комнате жил Рома, а в другой стоял биллиардный стол и мотоцикл. Каждое утро Рома, громыхая по лестнице, слава богу, что первый этаж, выезжал на работу. Я сказал ему, что служу в строительных спецчастях, и прибыл выбирать площадку под строительство объекта. В разговоре он мне подтвердил, что в районе N-го километра расположена ракетная часть.
По прибытию в часть особист пытался мне доказать, что я ошибся, и что никаких ракет в том месте нет. На такие объекты группы не посылались, об этом и мы не должны были знать. Я попросил его не вешать мне лапшу на уши, я там был и всё видел своими глазами. Но, чтоб он успокоился, буду считать, что там вообще не был.
У Ромы я жил два дня, ждал, когда поднимут дивизию по тревоге. После сигнала, а это было ночью. Почему-то, как правило, тревоги объявляли ночью, хотя днём собрать людей и выполнить норматив гораздо сложней. Ночью все в кроватях, а днём кто где, попробуй, организуй сбор.
Рома побежал в полк, а я как враг и иуда, дав радиограмму о подъёме дивизии по тревоге, сел на хвост одной из колонн выходящих в запасный район. Весь день ездил и чертил схемы запасных районов частей дивизии. Благо два района я сделал раньше, изучая местность. Теперь только проставил наименование частей. Это было несложно. Подъезжаешь, представляешься офицером штаба округа. Говоришь, что заблудился и ищешь такую-то часть, я называл Ромкин полк. Добрый наш, словоохотливый солдатик, говорил, что я ошибся и попал в войсковую часть N… Один раз я думал, что меня задержат. К машине, видя чужие номера, подошёл офицер и спросил, кто мы и откуда. Когда я ответил, что со штаба округа, а ведь это проверяющие, он вежливо поинтересовался, ужинали мы или нет. Я его поблагодарил, за беспокойство и мы расстались.
Сделав работу, я стал возвращаться к своей группе, чтоб дать информацию в центр. Было около часа ночи. Начал моросить дождь. Мы ехали по трассе со скоростью около 90 км/час. Водитель проскочил перекрёсток, где нам надо было сворачивать. Я ему сказал, что проскочили. Он жмёт на тормоз и одновременно делает левый поворот. Чувствую, что мы уже летим, нет соприкосновения с землёй. И в голове только одна мысль — командир бригады за машину голову оторвёт.
Машина, сделав пол оборота в воздухе, падает на кабину, а затем переворачивается на колёса, и начинает медленно катиться назад. Кабина смята, передние стёкла выбиты, но фары горят. Я пытаюсь выпрыгнуть головой вперёд через лобовой проём. Водитель хватает меня за брюки и кричит, что этого делать нельзя, так как машина ещё катится. Приказал ему выпрыгивать, так, как не известно, куда она катится.
Выпрыгнув из машины, я первым делом окликнул солдата, который находился в кузове. Фамилию его помню до сих пор, Еремеев. В голове у меня были самые худшие мысли. И вдруг на наше с водителем удивление и радость, мы услышали из кузова: «Что случилось? Почему стоим?». Тут уж раздался наш гомерический хохот, видимо стресс сказался, и радость, что все целы. Мы с водителем держались за животы. Машина разбита в дребезги, а этот засоня спрашивает, что случилось.
Нам повезло, было только две шишки, это когда мы с водителем ударились головами. Как потом мы разобрались, нашему везению способствовало несколько случайностей. Первое то, что, перевернувшись, машина кабиной попала в кучу свежевырытой земли, а не в каменистый грунт, что был вокруг. Второе, и главное, что в ГАЗ-66 между кабиной и кузовом крепится запасное колесо, и кабина, по этой причине, смялась только до этого колеса. Еремеев же во время движения устроился спать прямо на полу кузова. Во время переворота машины его забросило под боковую скамейку, что и позволило ему не вылететь из кузова.
