– Эй, есть кто живой? На раз-два-три переворачиваемся и возвращаемся в ущелье, авось успеем.

Успели, потому что «вертушки» стали отстреливать духов, а духи повернули ДШК в сторону МИ-24. Из всего батальона к старшему сержанту на своих ногах подошли не больше двадцати бойцов. С ними был прапорщик-медик, живой и невредимый, он начал перевязывать раненых. Хорошо, что выпросил у начмеда побольше обезболивающего и спирта. Кому укол, кому несколько глотков. После такого стресса спирта всем хотелось, но не цистерна же здесь.

Бойцы успели отойти на задние позиции, забирая с собой всех, кто подавал хоть какие-то признаки жизни. В ожидании помощи заняли оборону. Было уже около 16 часов, жара, страх, отсутствие воды, но живы, и это главное. Помощь пришла к вечеру. Пойти бы искать своих, но был приказ дождаться утра. Раненых принесли к дороге, положили на БМП и отвезли в шиндандский госпиталь.

Александр лежал на спине, раскинув руки. Сильная боль заставила открыть глаза, но стон застрял в горле перепуганного насмерть двадцатилетнего парня. Кругом ходили душманы, громко переговаривались, смеялись и добивали стонущих солдат, с которыми два дня назад он вышел из расположения батальона.

Сознание медленно возвращалось к нему. Саша вспомнил напутствие о последнем патроне и задумался, есть ли у него оружие: автомат, гранаты, а если есть, то где. Аккуратно посмотрел вдоль тела. Мать честная! Сердце застучало с невероятной скоростью, а потом вся кровь отступила и холодный пот, спутник страха, выступил на лбу. Из рваных, окровавленных брюк просматривались раздробленные кости левой ноги. От ужаса и боли он снова потерял сознание.

Когда очнулся, то увидел душмана, дикого, бородатого душмана, занесшего над ним нож. В секунду он вспомнил отца, его молитвы, его поучения. Александр не знал молитв, даже постоянный шепот родичей около иконы не сохранился в памяти. Хотел встать, чтобы убежать от этого страшного афганца, но не смог. Он вдруг увидел себя маленького, захлебывающегося в деревенской речке. Воздуха не хватало. «Батя, дай мне руку…» – хотел прошептать Саша, но получился какой-то невнятный звук. «Ба…да…р», – услышал Ахмад слово, которое заставило его опустить нож. Он лег рядом с черноволосым, загорелым солдатом и начал что-то шептать на своем языке. Это был его родной язык – фарси, а слово, которое он услышал из уст шурави, самое дорогое для него слово. Так называли его сыновья. Бадар – отец.

Душманы ушли далеко вперед, когда Ахмад встал и, сложив кости, перевязал ноги Александра. Затем аккуратно подтащил его к ближайшей пещере и скрылся в ней вместе с раненым шурави. В этой пещере еще недавно была перевалочная база его банды. Там хранились боеприпасы, оружие и медикаменты, которые поступали из Пакистана. Ахмад обошел всю пещеру, в надежде найти случайно забытые медикаменты, но тщетно. Придется ждать ночи и тогда, не боясь оставить мальчика, пойти к другому схрону, где можно будет найти все необходимое. Он вышел из пещеры, совершил намаз и, вернувшись, стал внимательно разглядывать паренька, который был удивительно похож на его мальчиков.

Ахмад был старшим сыном в семье Суфии Исмаила. Когда-то давно Суфии получил в наследство от отца часть горной тропы, по которой шли караваны из Индии и Пакистана в одну сторону, из Китая в другую. Караванщики знали: чтобы пройти безбоязненно по этой тропе, надо заплатить дань. Деньги, товар – не имело значения. Самое главное – заплатить. И платили.

Суфии умер этим летом. Теперь Ахмад стал главным на тропе. Его предки были из кочевого племени кучи, но их семья уже давно вела оседлую жизнь. Много лет назад отец дал ему ружье – английский бур, оставшийся от тех времен, когда англичане пытались изменить ход афганской истории. В наследство от тех партизанских войн и осталось оружие. Ахмад быстро научился стрелять и уже в десять лет выходил вместе с отцом на тропу для сбора дани. Нельзя сказать, что Суфии или Ахмад были бандитами. Нет. Они так жили. Так жили их предки. Так будут жить их потомки.

Когда-то, давным-давно, Сулеймановы горы стали пристанищем пуштунов, прародителей современного афганского народа. Каждый отец семейства нашел в этих горах свой небольшой кусочек ровного плато. Всей семьей носили они в горы плодородную землю с долин и обустраивали свой земледельческий уголок. Семья росла, и возможности прокормиться этим маленьким участком земли уже не было. Тогда-то и начали мирные декхане требовать выкуп за проход караванов по тем тропам, где они считали себя хозяевами. Караванщики понимали – декханину с ружьем терять нечего. Так и повелось. Уже несколько веков подобный рэкет рассматривался всеми участниками как нечто обязательное.

Племя кучи настороженно, а иногда и враждебно относилось к центральной власти, но это не мешало размеренному и привычному ходу жизни самого Ахмада. Он был мужем одной жены и отцом трех сыновей. Придет время, и он передаст старшему сыну тропу и ответственность за семью. Так он всегда думал и был спокоен за будущее. Но в один день все изменилось.

Самолеты появились неожиданно и сразу же начали падать, взрывая и калеча землю, снаряды. Мальчики не успели укрыться. Вот они – его надежда и опора. Все трое. Они лежали рядом. Исковерканные осколками тела ждали, когда у отца появятся силы укрыть их в земле. В той самой земле, которую приносили с долин их предки, чтобы прокормить себя и свою семью.

Недавно к Ахмаду приходил Махмуд – мулла. Он был муллой на общественных началах, но от этого уважение к нему было не меньше. Он был авторитетом своего племени. Махмуд хотел забрать мальчиков в отряд, дать им оружие и сделать воинами – защитниками своего племени.

– Малы они еще, – возразил Ахмад, удивившись своей смелости, – рано им воевать.

И вот теперь Аллах покарал Ахмада за ослушание. Как он мог забыть законы предков, забыть, что голосом муллы с ним говорит Аллах…

Через несколько часов, с отцовским буром на плече, Ахмад присоединился к отряду беженцев. Он шел с теми, кто до последней капли крови будет мстить за смерть близких. Так он попал в банду, где встретился с Саидом. Вместе участвовали в разбойных нападениях на кишлаки таких же, как они, афганцев. Боль притупилась, но не уходила. Он как будто заснул. Уже потом, когда в Афганистан пришли шурави, враг определился, и стало как-то понятнее, что и зачем он делает. Неверные!! А неверных надо убивать!

Ахмад внимательно смотрел на спасенного им солдата. В какой-то момент он понял, что не сможет убить этого человека, напротив, он хочет, чтобы этот солдат остался жить. Понятие «неверный» отошло так далеко, что ни разу даже не всплыло в сознании афганца. Ахмад освободил себя от лишнего груза, спрятал за камнями топор и гранаты, оставив у себя из оружия только винтовку и нож. Прилег рядом с пареньком и стал ждать ночи. Сейчас выходить из пещеры нельзя. Пока светло, могут появиться советские вертолеты или солдаты, чтобы собрать тела убитых, а ночью он спокойно пройдет в горах.

Стемнело. Ахмад вышел из пещеры и направился в сторону нового схрона банды. К его удивлению и разочарованию, в пещере находились несколько человек. Он вошел как ни в чем не бывало и уселся недалеко от Саида. Взял немного лепешек, молоко и стал ужинать. Никто не задал ему ни одного вопроса. Кому какое дело кого и как он убивал уже после боя. Это его добыча. Ахмад молча поужинал и устроился на ночлег. Сон не шел к нему. Мысли снова и снова возвращались к оставленному в пещере пареньку.

Время и бой сделали свое дело. Сон, хотя и тревожный, все-таки сморил Ахмада. Он проснулся неожиданно, как будто кто-то сильный резко вернул его душу на место, даже сердце закололо. Ахмад открыл глаза. В пещере было тихо. Он понимал, что медикаментов ему не достать, но была вода, молоко и лепешки, которые он тихонько взял и спрятал в своей одежде. Так же тихонько вышел из пещеры. Он умел передвигаться бесшумно – горы научили, – поэтому даже не сомневался, что ушел не замеченным.