«Да здравствует социалистическая революция!»

Окружив Народный дом, люди ждали, что скажет пленум Совета.

На каменных ступенях появился Виктор Заречный. В его взгляде был неизъяснимый восторг. Стараясь, чтобы его слышал весь народ, стоявший вокруг по косогору, он выкрикивал:

— В Петрограде установлена власть Совета Народных Комиссаров во главе с Лениным! Владивостокский Совет признал советскую власть…

Он не досказал. Слова его потонули в восторженном гуле многих тысяч голосов. Крики неслись над головами людей, замирали и с новой силой катились от задних рядов к ступеням Народного дома, будто по морю шел тайфун, поднимавший высокие волны; казалось, будто волны, яростно набегая на берег, приводили в движение серые, обточенные, как шары, камни и камни, ударяясь друг о друга, рокотали, сотрясая воздух.

Часть четвертая.

ВРАЖЬИ СИЛЫ

В БЕЛОМ ДОМЕ

В глубине большой овальной комнаты стоял письменный стол превосходной резной работы. Его делали английские мастера по рисунку художника. Стол этот преподнесла Белому дому английская королева Виктория.

За столом, в кресле с высокой, обитой красной кожей спинкой, сидел человек с сухим, изрезанным морщинами, бритым, продолговатым лицом, большим лбом, широкими бровями, длинным носом с пенсне, длинными ушами, вытянутым подбородком. На нем был черный смокинг. В прошлом — литератор и педагог, ректор Принстонского университета и автор пяти томов «Истории американского народа»; теперь — президент Северо-Американских Соединенных Штатов Вудро Вильсон, пятидесяти шести лет от роду,

Против него в неглубоком кресле восседал государственный секретарь, или министр иностранных дел, Роберт Лансинг. Лансинг выглядел моложе Вильсона — ему и было всего пятьдесят два года, — но тщательно причесанные, с пробором волосы его серебрились гораздо больше. Это был самоуверенный и гордый человек. Самоуверенность его выражалась во всем: в свободных жестах, в твердом голосе, в манере высоко держать голову, независимо сидеть, откинувшись на спинку кресла. Даже усы он подстригал, как стригут их самоуверенные, с твердым характером люди: концы усов он срезал в углах губ, и они имели вид двух густых мазков над верхней губой.

Эти два государственных мужа делали политику Америки.

До знаменитого взрыва 22 июня 1916 года на Маркет-стрит в Сан-Франциско Том Муни (он все еще находился в заточении) говорил Антону Грачеву, что Америка вступит в войну, что она не допустит поражения союзников, что она боится господства Германии над миром, что она сама хочет быть владыкой мира. Том Муни оказался прав. Вильсон добился от Конгресса решения объявить войну Германии. Это произошло через месяц с небольшим после Февральской революции в России. Однако развитие революции в России приобретало нежелательный для союзников характер. Посол США в России Френсис, увидев опасность для союзников в деятельности большевистской партии, требовал от Временного правительства расправы над большевистскими вождями и откровенно говорил о необходимости убить Ленина. Это у него родилась идея судить Ленина после июльских событий в Петрограде, чтобы, обвинив его в измене, казнить. Френсис, наблюдавший русскую жизнь, видел и понимал неизбежность в России социальной революции. Он телеграфировал государственному секретарю Лансингу о нежелании русского народа продолжать войну, о растущем влиянии большевиков в армии. Телеграммы Френсиса тревожили Вашингтон. Лансинг тогда настаивал перед Вильсоном: «Я хочу, чтобы мы сделали что-нибудь для обуздания социалистических элементов в России». 8 ноября в Америке стало известно о восстании в Петрограде, о свержении правительства Керенского. На биржах началась паника. Американское правительство прекратило все поставки в Россию. Вудро Вильсон и Роберт Лансинг принимали отчаянные меры, чтобы предотвратить становившийся неизбежным выход России из войны. Лансинг говорил тогда Вильсону: «Нам абсолютно не на что надеяться в том случае, если большевики будут оставаться у власти». Вильсон отвечал: «Телеграфируйте Френсису, чтобы американские представители не вступали в прямые переговоры с большевиками». Лансинг еще за несколько дней до этого разговора самолично сделал распоряжение Френсису не отвечать на ноты советского правительства. «Я думаю, — сказал тогда он, — что для России будет полезен режим военной диктатуры». — «На кого же можно опереться?» — спросил Вильсон. «Самой подходящей кандидатурой будет генерал Каледин[12], — отвечал Лансинг. — Он объявил открытую борьбу Ленину. Посол Френсис сообщает, что под командованием этого генерала находятся двести тысяч казаков. Эго сильная личность. Он привык добиваться цели, несмотря на противодействие. По всей вероятности, он получит поддержку кадетов, всей буржуазии и класса помещиков. Мы должны обещать ему моральную и материальную поддержку, если движение станет достаточно сильным». Вильсон одобрительно слушал государственного секретаря. «Я считаю необходимым, — продолжал Лансинг, — сообщить нашему представителю в Союзном совете по делам военных поставок программу финансовой помощи генералу Каледину. Мы передаем Англии и Франции денежные средства, они финансируют Каледина». Вильсону понравился изложенный Лансингом план завуалированной помощи Каледину (он не хотел, чтобы мировое общественное мнение узнало об истинном положении дела). «Телеграфируйте, — сказал Вильсон, — о строжайшем соблюдении тайны нашей помощи». — «Само собой разумеется, — ответил Лансинг и продолжал: — Саммерс[13] направил в Ростов неофициально, под предлогом ознакомления с коммерческой ситуацией, Де Вит Пуля[14]. Пуль находится в контакте также с полковником Тюше[15]. По словам Тюше, французское правительство передало Каледину сто миллионов рублей для восстановления в России порядка. Пуль считает необходимым прежде всего захват Транссибирской железной дороги для снабжения лиги[16] вооружением. Без такой помощи лига не сможет достигнуть сколько-нибудь значительных масштабов».

И Лансинг и Вильсон считали, что все это задумано очень мудро.

Какие вести из России? — спросил Вильсон.

— «Бруклин»[17] покинул Владивосток, — ответил Лансинг.

— Почему?

— Адмирал Найт доносит, что седьмого декабря во Владивостоке состоялась демонстрация, в которой участвовало по меньшей мере сорок тысяч вооруженных рабочих, солдат, матросов, жителей города. Они требовали, чтобы Совет взял власть в свои руки. Совет потребовал от Найта, чтобы тот сообщил причины его пребывания в порту. Попытка Найта вместе с Колдуэллом[18] создать «Русско-американский военно-промышленный комитет» вряд ли будет иметь успех. Буржуазия во Владивостоке слаба. Колдуэлл будет оказывать помощь этой организации, но я не жду каких-либо существенных результатов для нашего дела. Полковник Эмерсон[19] также покинул Владивосток.

— Почему?

— По той же причине. «Русский железнодорожный корпус» был приглашен Временным правительством, а Временного правительства теперь не существует. Я считаю, что на Дальнем Востоке нужно вести другую политику,

— Именно?

— Мы попадаем в смешное положение. Адмирал Найт принял на «Бруклине» комиссара Временного правительства Русанова, а правительства такого нет в природе. Это открытый вызов Советскому правительству, но реального значения он не имеет. Только вчера я получил сообщение, что и Русанова больше не существует — он арестован.