– Слишком долго ты спишь, хворый герой, – сказал ему Лаэг, – из-за жен Маг Мелл, что явились к тебе, околдовали тебя, связали тебя и отдали во власть ленивых жен. Очнись от смерти, поверженный сидами! Пусть вернется к тебе твоя сила первого из первых героев! Встань и иди на поле сражений, чтобы совершить великие подвиги там, куда Лабрайд Скорый-На-Расправу ведет своих воинов. Поднимись! Стряхни с себя сон! Стань снова великим воином!

Кухулин пошел к камню, который год назад лежал у него в изголовье, и увидел, что к нему приближается Либан. Во второй раз стала она просить его идти с ней в ее страну.

– Где сейчас Лабрайд? – спросил Кухулин.

– Лабрайд на чистом озере, куда приходят многие жены. Но не дело являться к нему усталым, если только ты не хочешь быть всего лишь гостем.

Счастливым домом правит добрая жена. Сто мужей в нем, гораздых к знанию. Румянцем украшены щеки Лабрайда.

Его тонкий красный меч легко рубит головы волкам. Он крушит доспехи врагов и на куски рубит щиты героев.

Глазам радость, когда он на поле битвы совершает великие подвиги. Многих превосходит он доблестью.

Великий воин, о котором сложено много былей и небылиц, живет сейчас в нашей стране Эохайд Иуил. Его волосы – золотые кольца. Запах его – аромат лучшего из вин.

Много подвигов совершил Лабрайд. Скор в бою его меч. Но не торопит он сражение, пока не принуждают его сражаться, потому что любит он, когда его народ живет в мире.

Упряжь на его конях вся из красного золота. Но это не все его богатство. Дом, в котором он живет, поддерживают колонны из серебра и хрусталя.

– Просьба жены мне не указ, – сказал Кухулин.

– Тогда отпусти со мной Лаэга, – попросила Либан. – Пусть он увидит все своими глазами.

– Иди, Лаэг, – приказал Кухулин.

Лаэг подчинился, и вскоре он и Либан оставили позади Маг Луаду, поле для соревнований, Байл Буаду, дерево победы, Оэнах Эмну, место сбора воинов в Эмайн, и оказались в Оэнах Фидхи, где собирались обыкновенно лесные жители и где в это время был Аэд Абрат со своими дочерьми.

Либан положила руку на плечо Лаэгу.

– Не выбраться тебе сегодня отсюда, – сказала она, – если не попросишь защиты у жены.

– Не было еще такого, чтобы воин Улада просил защиты у жены! – возмутился Лаэг.

– Жаль, что Кухулина нет с нами! – воскликнула Либан.

– Я бы тоже обрадовался, будь он сейчас тут, – не стал возражать Лаэг.

Они помчались дальше к острову, где их ждал Лабрайд, и увидели на берегу небольшой бронзовый корабль. Они взошли на него, и корабль доставил их на остров. Там они сразу направились к дому Лабрайда и по дороге повстречали воина.

– Где Лабрайд? – спросила у него Либан.

– Лабрайд зажигает храбростью сердца воинов, отправляясь на великую битву, – ответил он.

Они вошли в дом, и Лаэгу показалось, что он уже видел его, хотя ни разу не был здесь прежде. Алые, зеленые, белые и золотые ложа были в доме, а вместо свеч – невиданных размеров драгоценный камень. Возле западной двери, где солнце садится вечером, стояли серые в яблоках и гнедые кони, а возле восточной двери росли три высоких в алых цветах дерева, и на их ветках сидели птицы и пели для юношей королевского вида. Возле двери во двор сверкало чистым серебром несравненной красоты дерево, а когда на него падали лучи солнца, то оно сверкало золотом. Были там трижды двадцать деревьев, касавшиеся друг друга кронами, и каждое могло прокормить своими плодами триста человек. Все деревья были разные, и спелые плоды на них манили сорвать их.

Посреди двора вокруг фонтана расположились триста пятьдесят мужей в полосатых одеждах, и у каждого в ухе сверкала золотая серьга. На всех хватало веселого меда. Таков был здесь обычай. Бочка с медом никогда не пустела. Трижды пятьдесят жен ждали Лаэга в доме и приветливо поздоровались с ним.

– Добро пожаловать, Лаэг, во имя воина, который прислал тебя к нам, и во имя тебя самого, и во имя жены, которая привела тебя к нам.

– Ну, Лаэг, что будешь делать? – спросила его Либан. – Хочешь сначала поговорить с Фанд?

– Хочу, если ты скажешь, где она.

– Скажу. Она покинула всех и теперь одна в своем покое.

Либан повела Лаэга к Фанд, и Фанд ласково поздоровалась с Лаэгом.

Имя Фанд значит «слеза, из-за огня набежавшая на глаз». Назвали так Фанд за ее чистую красоту, потому что больше не с чем было сравнить ее на всей земле.

Поздоровавшись с Лаэгом, она спросила:

– Почему не приехал Кухулин?

– Он никогда не отзывается на просьбы жен, – ответил Лаэг. – Да и сомневался он, ты ли просила его приехать.

– Я просила, – подтвердила Фанд. – И пусть он не медлит. Битва назначена на сегодня.

Тем временем возле дома появилась повозка Лабрайда.

– Тяжело сегодня у Лабрайда на сердце, – сказала Либан. – Надо пойти к нему.

Либан ласково поздоровалась с Лабрайдом и так сказала ему:

– Добро пожаловать, Лабрайд Скорый-На-Расправу, воинство в воине, победитель героев, добро пожаловать к нам, Лабрайд!

Однако Лабрайд ничего ей не ответил.

– Добро пожаловать, Лабрайд! – вновь заговорила Либан. – Самый быстрый у тебя меч. Ты вселяешь силы в слабых и побеждаешь сильных! Добро пожаловать, Лабрайд! Добро пожаловать!

На этот раз Лабрайд не смолчал.

– Оставь свои похвалы, Либан, потому что ни прошлые победы, ни твои похвалы не радуют меня сегодня. Сражение близко! Засверкают мечи в левой и правой руках! В сердце Эохайда Иуила храбрости столько, сколько в сердцах многих доблестных воинов! Не время гордиться собой!

– У нас добрая весть, – сказала тогда Либан. – Посмотри, вот Лаэг, возница Кухулина. Он к тебе с верным словом героя, который вступит сегодня рядом с тобой в битву.

Лабрайд ласково поздоровался с Лаэгом.

– Поезжай, не медля, домой. Скажи Кухулину, чтобы он поторопился, потому что сражение назначено на сегодня.

Лаэг возвратился в Эмайн Маху и обо всем рассказал Кухулину и другим воинам. Он сказал так:

– У Лабрайда великое воинство. Я видел его страну. Она красивая, свободная, и никто там не говорит лживых слов, никто не говорит злых слов. Я слышал музыкантов, услаждавших слух дочерей Аэда, и, не торопись я обратно, у меня не хватило бы сил так скоро покинуть остров.

Я видел Гору Сидов. Жены там все как на подбор красивые, и у всех талантов без счета. А красивее всех Фанд, дочь Аэда Абрата, и никакой королеве не сравниться с ней.

Этне Ингуба тоже красивая, но Фанд своей красотой может ослепить целое воинство.

Жаль, Кухулин, ты не поехал со мной, хотя тебя просили об этом, не то увидел бы такой большой дом, какого мне еще не приходилось видеть.

Если бы мне принадлежала вся Ирландия и я был бы королем счастливых гор, я все отдал бы и считал, что отдал мало за жизнь на том острове, на котором я побывал сегодня.

– Хорошо, – сказал Кухулин.

– Ты поступишь по справедливости, – продолжал Лаэг, – если поедешь туда, потому что нет прекраснее страны на земле.

Кухулин встал и провел рукой по лицу, после чего ласково поблагодарил Лаэга за то, что тот укрепил его в его решении.

На это Лаэг ответил:

– Торопись, Кухулин! Сражение назначено на сегодня!

Кухулин приказал готовить повозку и вместе с Лаэгом отправился на прекрасный остров. Лабрайд и все жены приветливо встретили его, а Фанд и вовсе не скрывала своей радости.

– Что мне делать? – спросил Кухулин.

– Сделай так, – сказал Лабрайд. – Зайди в тыл вражескому воинству.

Кухулин, Лабрайд и Лаэг отправились на поле сражения, и им показалось, что на нем без счета мужей в бранных доспехах.

– Уйди ненадолго, – попросил Кухулин короля Лабрайда. Лабрайд послушался, а Кухулин остался стоять на виду двух воинств.

Тут с криками прилетели две вороны, и все рассмеялись.

– Похоже, – сказали воины друг другу, – вороны сообщают нам, что где-то рядом гневный муж из Муиртемне.

И они прогнали ворон.

Долго ли, коротко ли, Эохайд Иуил отправился помыть руки в ближайшем ручье и подставил Кухулину прикрытую одной рубахой спину. Кухулин не упустил счастливого случая и копьем поразил Эохайда Иуила в самое сердце.