В это время Финнахта Зубастый, первый муж в доме короля Всех Земель, подхватил корону и принес ее Конмайлу, сыну короля, и надел ее ему на голову.

– Она принесет тебе удачу, – сказал он.

Еще он вручил Конмайлу оружие его отца, и юноша сошел на берег в поисках Финна, положив по пути пятьдесят фениев. Увидел это Голл Гарбх Грубый, сын короля Альбана, и вступил в бой с Конмайлом. Улучив мгновение, когда Конмайл отвел от себя щит, он ударил его в левый бок, а потом отрубил ему голову.

Финнахта Зубастый подхватил королевскую корону и принес ее Огармах, дочери короля Греции.

– Надень корону, Огармах, ибо предсказано жене владеть Всеми Землями, а тебе нет соперницы.

Она сошла на берег в поисках Финна, и ее увидел Фергус Сладкогубый, который, не медля, явился к Финну.

– О король фениев, – сказал он, – вспомни о своих победах, вспомни о победе над королем Всех Земель, ибо грозит тебе великая опасность. Огармах, дочь короля Греции, вызывает тебя на бой.

Не успел он это сказать, как приблизилась к ним жена-воительница.

– О Финн, – сказала она, – мало мне чести в тебе после того, как многие короли и вожди пали от рук твоих и твоих фениев, но лучше уж ты, чем никто.

– Ничего у тебя не выйдет, потому что ляжет твоя голова на кровавое ложе так же, как легли головы всех, кто прежде звал меня на бой.

Сошлись они лицом к лицу, словно встали друг на друга полноводная волна Клиодны и стремительная вода Туай, и большая могучая волна Рудрайгхе. Долго Огармах не уступала Финну, однако в конце концов Финн одолел ее, сбросил с ее головы королевскую корону, а потом отрубил ей голову.

Долго еще бились два воинства, и уже никто не стоял на ногах, кроме Гаэла, сына Кримтанна, и вождя из дома короля Всех Земель по имени Финнахта Зубастый. Финнахта сошел на берег и, среди множества мертвых тел отыскав тело короля Всех Земель, отнес его на корабль, а потом сказал:

– Фении Ирландии, много потерь понесли воинства Всех Земель, но вам пришлось хуже. Теперь я возвращусь в Восточные Земли, чтобы всем рассказать об этом.

Услыхал его Финн, лежавший на окровавленной земле в окружении первых из первых фениев.

– Горе мне, что нашел я смерть прежде, чем услышал поносные речи чужеземца. Не будет мне доброй славы, не будет доброй славы фениям Ирландии! Чужеземец живой и невредимый собирается в обратный путь, чтобы всем рассказать о битве на Белом Берегу. Неужели нет никого живого? – возопил он.

– Я живой, – откликнулся Фергус Сладкогубый.

– Что ты видишь на поле боя?

– Горе мне! Как сошлись поутру два воинства, так не сделали ни шагу назад, пока не полегли все воины до последнего. Так и лежат они нога к ноге, губы к губам. Не видно ни травинки, ни песчинки кругом. Все полегли в крови, кроме вождя из дома короля Всех Земель и твоего приемного сына Гаэла, сына Кримтанна.

– Поднимайся и иди к нему.

Фергус пришел к Гаэлу и спросил, не ранен ли он.

– Нет, – ответил ему Гаэл. – Но горе мне, потому что поклялся я, что если отнимут у меня шлем или меч, то не быть мне в живых, а теперь чужеземец собирается плыть обратно, и я не могу догнать его. Помоги мне, Фергус, отнеси меня к морю, и тогда не уйти ему от меня живым.

Фергус поднял Гаэла, отнес его к морю, и Гаэл поплыл к кораблю, на котором его поджидал Финнахта, потому что думал, будто еще одному чужеземцу удалось избежать смерти. Он протянул Гаэлу руку, и Гаэл, ухватив его за запястье, из последних сил утянул его за собой в море. В крепком ненавистном объятии легли они на песчаное дно чистого моря.

Вскоре на Белый Берег пришли во множестве жены, и барды, и музыканты, и лекари, пожелавшие исцелить раненых и с почестями похоронить убитых.

Вместе с другими пришла и Кредхе, жена Гаэла. Проливая горькие слезы, искала она возлюбленного мужа, когда увидела журавлиху с двумя журавлятами, а неподалеку следившего за ними лиса. Журавлиха накрыла собой одного птенца, чтобы спасти его от смерти, и лис бросился на другого, но она опередила его, готовая сама расстаться с жизнью, но не дать своих детей на съедение хитрому зверю. Поглядела на них Кредхе и сказала так:

– Не диво, что люблю я своего пригожего мужа, не диво, что птица заботится о своем гнезде.

А потом услыхала Кредхе оленя, кричавшего по оленихе. Девять лет они жили вместе в лесу в Фид Лейс, пока Финн не убил олениху, и девятнадцать дней олень не брал в рот ни травинки, оплакивая подругу.

– Не стыдно мне умереть от горя, если олень умирает вслед за оленихой.

Встретив Фергуса Сладкогубого, она спросила его:

– Не знаешь ли ты, живой или мертвый мой муж?

– Знаю, – ответил ей Фергус. – Вместе с последним чужеземцем из воинства короля Всех Земель он лежит на морском дне.

В это мгновение волны вынесли Гаэла на берег, и жены и мужи, искавшие его, подняли его тело и понесли на южный конец Белого Берега. Пришла Кредхе и оплакала возлюбленного мужа:

– Море вопит, о, громко вопит-причитает море над Мысом Двух Бурь, над утонувшим героем, что пришел с Озера Двух Псов, и теперь волны кричат о нем берегу.

Сладкоголосая журавлиха, о сладкоголосая журавлиха с болот, что на краю Земли Двух Сильных Мужей, не спасла ты птенцов, не спасла птенцов от двухцветного дикого пса.

Горько плачет, горько плачет-рыдает дрозд на Любезной Горе, горько плачет черный дрозд в Лейтер Лаэг.

Горько рыдает, о, горько рыдает-кричит олень в Двухсветной Земле, умерла олениха в Фруим Кайленн, и могучий олень плачет над ней.

Горе, о, горе мне, умер герой, сын жены из Леса Двух Чащ, лежит предо мной на травяном ложе.

Горе, о, горе мне, Гаэл умер, волны омыли его белое тело, от его красоты я теряю разум.

Жалобно плачут, о, жалобно плачут прибрежные вол-

ны, к ним ушел мой Гаэл, красивый Гаэл, горе мне, ушел к ним.

В горе бьются о камень, о, бьются о камень северные волны, разбиваются о камни, крича о Гаэле.

В горе бьются, о, в горе на севере бьются море и берег, поблекла моя красота, и близок конец моей жизни.

Печально поют, о, печально поют волны Тулха Лейс, никого у меня не осталось. Утонул сын Кримтанна, и никого не любить мне отныне. Много славных мужей пало от его руки, а его щит молчал в сражении.

Потом Кредхе легла рядом с Гаэлом и умерла от горя. Их похоронили в одной могиле, и Каойлте водрузил сверху камень.

Когда закончилась великая битва на Белом Берегу, которая продолжалась одну тысячу и один день, то на земле осталось множество разбитых щитов и мечей, и множество мертвых тел осталось лежать там.

Слава покинула воинство Всех Земель, и с тех пор славными зовут фениев Ирландии. Они взяли себе корабли со всем золотом и серебром и стали еще пуще беречь Ирландию от фоморов и от всех прочих, желавших завладеть ею.

С тех пор были фении сильнее всех и ни разу никому не уступили вплоть до последней несчастливой битвы в Габхре.

Однажды фении охотились на острове Ториг к северу от Ирландии и подняли быструю и прекрасную олениху, которая помчалась к морю от Финна и шестерых его мужей и, приведя их в Слиав Набан, опустила голову и ушла сквозь землю, так что сколько ее ни искали, так и не нашли.

Неожиданно повалил густой снег и наклонил верхушки деревьев, словно это были плакучие ивы, и храбрость и сила покинули фениев. Тогда Финн спросил Каойлте:

– Есть ли здесь дом, в котором мы могли бы укрыться от непогоды?

Каойлте поскакал на поиски, и едва объехал гору с юга, как увидел празднично освещенный дом, в котором чего только не было. Он долго стоял в раздумье около двери, зная, что это дом сидов, и не решаясь перешагнуть порог, а потом все же вошел и уселся в сверкающее кресло посреди залы. Оглядевшись, он увидел по одну сторону от себя восемь и двадцать воинов в доспехах и рядом с каждым пригожую жену, а по другую сторону – шесть юных светловолосых девиц в потрепанных одеждах.