– Что делает пес? – спросил мальчика Ойсин.

– У него глаза вылезают из орбит и шерсть стоит дыбом.

– Отпусти его.

Бран Ог бросился на самую большую птицу из всех, у которой тень была как огромная туча. Они бились, не щадя своих сил, и Бран Ог одолел птицу и напился ее крови. Обезумев, с открытой пастью и горящими огнем глазами он помчался обратно к Ойсину.

– Я боюсь, Ойсин, – сказал мальчик. – Он в ярости бежит к нам.

– Возьми железный мяч и брось в него, когда он будет близко.

– Я боюсь.

– Положи мяч мне в руку и, когда пес будет близко, поставь меня к нему лицом.

Мальчик все сделал, как сказал Ойсин, и когда Ойсин бросил мяч, то попал псу прямо в рот. Упал Бран Ог и забился в судорогах.

Ойсин и мальчик направились к мертвой птице, и Ойсин приказал мальчику разрубить ее мечом на четыре части. Внутри птицы мальчик нашел большую ягоду рябины, какой ни разу в жизни не видел, и лист плюща величиной с буханку хлеба.

Ойсин вернулся к святому Патрику и показал ему четверть птицы, что была больше четверти вола, ягоду рябины, что была больше маслобойки, и лист плюща, что был больше буханки.

– Смотри, Патрик-звонарь, – сказал Ойсин, – нет неправды в моих словах, и никогда не было неправды в словах фениев. Мы жили с честными сердцами и сильными руками и не бросали слов на ветер.

– Нет неправды в твоих словах, – повторил святой Патрик.

Когда Ойсин совсем ослеп, каждый вечер он ставил одного из слуг себе на плечи и шел с ним проверить, не случилось ли беды со скотом. Но один раз слуги, не желая никуда идти, договорились сказать Ойсину, будто непогодится на дворе.

Первый сказал Ойсину так:

– Шумит сильно на дворе, льется вода с верхушек деревьев, даже моря из-за нее не слышно.

Второй сказал так:

– Гнутся деревья в лесу, и березы чернеют, и снег убивает птиц, такая на дворе непогода.

Третий сказал так:

– На восток повернули и белый снег, и черный дождь, холодно на дворе из-за злого снега.

Но была в доме служанка, которая сказала Ойсину так:

– Поднимайся, Ойсин, иди к белоголовым коровам. Холодный ветер вырывает из земли деревья с корнями.

Пошел Ойсин к коровам, неся на плечах слугу, который взял с собой кувшин с водой и ветку березы и вылил воду на лицо Ойсину, и Ойсин подумал, будто идет дождь. Однако, пока они шли к загону, где держали скот, Ойсин понял, что его обманули, и больше ни о чем никогда не спрашивал слуг.

Святой Патрик решил обратить Ойсина в христианскую веру и крестить его, однако это был нелегкий труд, потому что, если он что говорил, Ойсин не медлил с ответом. Не один раз они говорили и спорили, и вот как это было.

Патрик. Ойсин, долго ты спишь. Поднимайся и внимай псалму. Силы покинули тебя, хотя ты привык к битвам и сражениям.

Ойсин. Силы покинули меня, потому что нет больше воинства Финна. Не люблю я священников, их музыка не пленяет меня.

Патрик. Не было музыки прекраснее с сотворения мира. А ты, старый, седой и глупый, как сражаться ты думал в воинстве Финна?

Ойсин. Как сражался я, Патрик неумный, так и думал сражаться, и нечего тебе позорить меня, нечего мне стыдиться.

И слышал я музыку прекраснее твоей, как ни хвали ты своих священников. Слышал я песню черного дрозда в Лейтер Лаой, и глас рога фениев, и сладкозвучную песню дрозда в Долине Теней, и шум ладьи, пристающей к берегу. Лай собак приятнее мне, чем шум в твоих школах, Патрик.

Когда, играя на арфе, запевал карлик Финна, маленький Орешек, Орех моего сердца, засыпали все фении до единого.

Когда Финн спускал с поводка двенадцать своих гончих, когда бежали они на волю из Киуира, их лай был слаще для нас, чем звуки арфы и флейты.

Я расскажу тебе о Финне. Пятнадцать нас было, и мы победили короля саксов, совершившего много великих подвигов, и победили могучего короля Греции.

Девять раз мы сражались в Испании, и девятью двадцать раз в Ирландии, из Лохланна и из Восточной Земли посылали Финну дань золотом.

Горе мне! Пережил я Финна, и нет мне радости в играх и музыке. Почему не умер я вместе с фениями? Горше мне жить, чем не жить. Никогда не заключить нам мир, мне и служителю священных книг.

Был бы жив Финн, были бы живы фении, ушел бы я от священников, ушел от их колоколов. Я бы скакал за оленем в долине, я бы настиг его следом за гончими.

Проси, Патрик, своего Небесного Бога, о Финне и фениях, молись за великого мужа, нет и не было равных ему на земле.

Патрик. Не буду я просить Бога о Финне, об умном муже, против которого восстает мой гнев. Не нашел он ничего лучше, чем охотиться дни напролет в долинах.

Ойсин. Если б хоть раз побыл ты среди фениев, Патрик безрадостных священников и колоколов, забросил бы ты свои школы и забыл бы о своем Боге.

Патрик. Никто из живущих на западе и на востоке не разлучит меня с Божьим Сыном, а ты, Ойсин, бессильный бард, бойся возмездия за Божьих священников.

Ойсин. Любил Финн лай гончих в горах, когда они гнали волков из логовищ, победные крики своих гордых воинств любил Финн.

Патрик. Много чего любил Финн, но все забыли о нем с тех пор, как он умер. Нет больше ни Финна, ни гончих, и ты не вечен, Ойсин.

Ойсин. Гремит слава о Финне, с которым никто не сравнится из прежних и нынешних, из прежних и нынешних никто так не щедр, как великий Финн.

Патрик. Чем теперь поможет тебе щедрость Финна? Навсегда он в аду за предательство и самовластие.

Ойсин. Я не верю тебе, муж из Рима с белыми книгами, не может щедрый Финн, вождь фениев, быть в руках чертей и демонов.

Патрик. Навсегда в аду твой Финн, щедрый муж, не знавший счета золоту, не чтил он Господа и за то принимает муки в доме скорби.

Ойсин. Будь там сыновья Морны или сильнейшие из сильнейших сыновей Байскне, они бы спасли Финна или сами остались в том доме.

Патрик. Будь там пять королевств Ирландии, будь там семь отрядов героев-фениев, не спасти им Финна, не вызволить его, как бы ни были они сильны.

Ойсин. Были бы живы Фаолан и Голл, рыжеволосый Диармайд и храбрый Осгар, ни Бог, ни дьяволы не удержали бы Финна, вождя доблестных фениев, в своей власти.

Патрик. Ни Фаолан, ни Голл, ни все воинство фениев не вызволили бы Финна из дома скорби, где он обречен на вечные муки.

Ойсин. Что сделал Финн против Бога, за что он держит его в доме скорби? Чем плохи были его школы и его воинства? Что плохого в том, что он раздавал золото и охотился с гончими?

Патрик. Финн, вождь фениев, обречен на муки, потому что думал только о школах бардов да о своих гончих и не воздавал должное Господу Богу.

Ойсин. Ты говоришь, Патрик, распевающий псалмы, что не высвободили бы Финна фении, будь с ними даже пять королевств.

Я расскажу тебе о Финне. Пятнадцать нас было, когда одолели мы короля Британии, щедрого на пиры. Одолели мы его, потому что были мы сильными и копья наши били без промаха.

Мы одолели великого Магнуса, сына короля Лохланна, владевшего многими пятнистыми кораблями. Многие короли из дальних стран платили дань Финну.

Ах, Патрик, горе мне, если Финн, вождь фениев, томится в неволе, потому что его сердце не знает зависти и злобы, потому что его сердце жаждет побед.

Несправедливо поступает Господь, не раздавая людям еду и богатства. Никогда не отказывал Финн ни богатому, ни бедному, и за то томится он ныне в холодном аду.

Любил Финн слушать Друим Деарг, спать на берегу Эас Руадх, охотиться на оленя в долинах Ирландии.

Любил он пение дроздов в Лейтер Лай, шум волны Рудрайгхе, бившейся о берег, рев быка Маг Маойн, мычание теленка в Глеанн-да-Мхайл.

Любил шум охоты на Слиав Крот, крики олених на Слиав Куа, вопли морских чаек возле Айоррус, хриплое карканье ворон на поле сражений.

Любил плеск волн, бившихся в борт ладьи, вой охотничьих собак в Друим Лис, голос Брана на Кнок-ан-Айр, грохот рек на Слиав Мис.