– Будь они живы, королева, не поносили бы они фениев, а сказали бы, что пали от рук храбрых и могучих воинов.

– Не верю я ни тебе, ни фениям, – стояла на своем Айлне. – Ни один воин, вызвавший их на бой, не победил их, потому что бился честно.

– Если ты не веришь мне, прекрасная Айлне, твое воинство падет от рук фениев, и это будет честная битва.

– Ну нет! – воскликнула Айлне. – Я верю, мое воинство победит фениев в память о мертвых героях.

– Айлне, ты пришла издалека. Пойдем со мной и фениями. Мы накормим и напоим тебя.

Айлне отказалась принять еду от людей, совершающих недоброе. Так она сказала, потому что мечтала о мести за своего мужа и своих сыновей.

Поначалу было решено, что выйдут с обеих сторон по два воина, но Айлне сказала, что их должно быть по тридцать с обеих сторон, а потом сказала, что вернется домой с головой Финна или не останется в живых ни один из ее воинов.

Началась великая битва, потому что не часто выпадало фениям биться с таким сильным врагом.

Долго ли, коротко ли, но победили фении, и Айлне Светлоликая покинула Ирландию с остатками своего воинства. Никто не знал, куда она подалась.

Гора же, у западного подножия которой бились с врагами фении, стала называться Кнок-ан-Айр, что значит Гора Сражений.

Однажды, когда Финн и фении охотились на склоне Слиав Фуад, вышел к ним большой олень с ветвистыми рогами, постоял немного, потом повернулся и побежал прочь. Охотники – за ним. Долго скакали они, пока не оказались сначала в зеленых горах Лиадхаса, а потом в гористом Кайргине. В конце концов они потеряли оленя из виду, но Скеолан отыскал его, и он помчался обратно к Слиав Фуад. Фении за ним.

Случилось так, что Финн и Дайре Слагатель Песен, которые были рядом на той охоте, отделились от остальных и вскоре уже не знали, скачут они на запад или на восток.

Финн громко прокричал тревогу, а Дайре заиграл печальную песню, чтобы дать знать фениям, где они. Фении услышали его, но как будто издалека и то ли на востоке, то ли на севере, то ли на западе, поэтому они не знали, куда им податься.

Тем временем на Финна и Дайре опустился туман, и они тоже не знали, в какую сторону повернуть.

Неожиданно они увидели перед собой юную и пригожую жену, и Финн спросил, кто она и откуда.

– Я – Гланлуадх, жена Лобрахана. Мы ехали неподалеку, как вдруг он услышал лай собак и присоединился к охоте, и теперь я не знаю, где он.

– Мы тоже не знаем, где охотники, но мы позаботимся о тебе, – сказал Финн, – пока будем их искать.

Они поскакали дальше и, оказавшись у подножия горы, услыхали сонную музыку сидов. Когда она стихла, кто-то закричал, зашумел, а потом опять заиграла арфа, и Финн с Дайре заснули глубоким сном.

Когда они проснулись, то увидели перед собой просторный светлый дом посреди неспокойного синего моря. По волнам к ним приблизился серый великан, поднял Финна и Дайре, тотчас лишившихся сил, перенес их в дом и закрыл дверь на железные крюки.

– Добро пожаловать, славный Финн, – проговорил он грубым голосом, – мы заждались тебя.

Финн и Дайре сели на край ложа, и к ним вышла жена, в которой они тотчас узнали Айлне, жену Меаргаха.

– Долго я искала тебя, Финн, – сказала она, – чтобы отомстить за предательское убийство Меаргаха, моих юных пригожих сыновей, Талка, сына Трена, и всех его воинов. Ты не забыл их, Финн?

– Не забыл. Но пали они в честном бою, сраженные мечами фениев, а не моим предательством.

– Твоим предательством, – возразил ему Серый Муж. – И милая Айлне своим горем подтверждает это. И ее сильное воинство, горюющее о ней, тоже.

– Кем ты приходишься Айлне, муж с грубым голосом? – спросил Финн.

– Братом.

Сказав так, Серый Муж наложил колдовские путы на Финна, и на Дайре, и на Гланлуадх и отнес их в надежный и укромный покой.

В горе и скорби пробыли они там пять дней и пять ночей без еды, без воды и без музыки.

Когда пришла к ним Айлне, то Финн сказал ей так:

– Вспомни, Айлне, как ты пришла к фениям и как фении были добры к тебе. Не годится тебе позорить нас и морить голодом, грозя смертью.

– Грайне была добра ко мне, – печально проговорила Айлне. – Но окажись даже все фении крепко связанными, я бы лишь порадовалась их злой доле. – И она повернулась к Гланлуадх: – Почему ты рядом с Финном при живой жене?

Гланлуадх рассказала Айлне обо всем, что с ней приключилось, как она ехала со своим мужем Аобраханом по полю и он, услыхав лай собак, покинул ее, а потом на землю опустился туман, и она не знала, где запад и где восток, когда увидала Финна, которого ни разу не видела прежде.

– Если так, то нет на тебе вины и не за что тебя наказывать.

Айлне позвала своего брата Серого Мужа и попросила его освободить Гланлуадх, которая в печали покидала Дайре и Финна. Едва Айлне привела ее в свой покой, как принесли мяса и вина, но от слабости Гланлуадх была не в силах пошевелить рукой, и никто не мог смотреть на нее без жалости.

Тогда Айлне принесла колдовскую чашу сидов и дала Гланлуадх отпить из нее. Тотчас воспряла Гланлуадх, и ее красота возвратилась к ней, хотя она не перестала печалиться о томившихся в путах Финне и Дайре.

– Вижу я, Гланлуадх, ты печалишься о Финне и Дайре, – сказала Айлне.

– И вправду печалюсь, потому что они страдают от голода и жажды.

– Если хочешь, можешь накормить их хлебом и водой, потому что они не должны умереть, пока я не увижу в путах все воинство фениев.

Две жены отнесли Финну и Дайре хлеб и воду, а Гланлуадх постаралась ободрить Финна и не удержалась от слез, видя его слабым в жалкой темнице. Но и ее слезы не смягчили сердце Айлне.

Тем временем Серый Муж, который слышал, как фении превозносят музыкальный дар Дайре, захотел сам послушать его и отправился к нему в темницу.

– Сыграй мне, Дайре, – приказал он.

– Моя музыка нравилась фениям, – отвечал ему Дайре, – но не думаю, что она понравится тебе.

– Играй. Я хочу знать, правду говорят о тебе или нет.

– Я не могу играть, потому что я ослабел от твоих козней, лишивших меня мужества.

– Играй, и я расколдую тебя.

– Я не могу играть, когда Финн страдает от твоего колдовства, – отвечал ему Дайре. – Для меня видеть его в путах хуже, чем быть в них самому.

– Играй, и я расколдую его.

Серый Муж ослабил путы, приказал принести мяса и вина, и, когда Дайре заиграл, ему показалось, что он никогда не слышал музыки прекраснее. Он позвал Гланлуадх и Айлне, и им тоже понравилось, как играл Дайре, а Гланлуадх обрадовалась, что Финн и Дайре немного приободрились.

В это время фении по всей земле искали Финна и Дайре. Оказавшись поблизости, они услыхали сладкозвучную арфу Дайре и очень обрадовались, что нашли обоих мужей, а потом, нимало не медля, пошли штурмом на крепость Айлне, желая во что бы то ни стало освободить их.

Однако до Серого Мужа донеслись крики фениев, и он вновь заколдовал Финна и Дайре, отчего фении сначала услыхали притихшую арфу, а потом словно грохот валов, и все до единого погрузились в непробудный сон, похожий на смерть.

Стараясь не шуметь, Серый Муж и Айлне вышли из крепости и, колдовством лишив воинов сил, перенесли их в темницу, где были Финн и Дайре, которые загоревали пуще прежнего. Серый Муж и Айлне покинули их.

Много дней прошло, прежде чем Гланлуадх не выдержала и спросила Серого Мужа:

– Если тебе понравилось, как играл Дайре, почему ты не позволишь ему сыграть еще раз?

– Дайре будет играть для тебя, но он захочет играть и для Финна с фениями.

Так и было.

– Я не могу играть, когда фении в беде, – сказал Дайре, – потому что если фении в беде, то я тоже в беде и не могу услаждать слух сладкими звуками, пока страдает хоть один фений.

Когда Серый Муж ослабил колдовские путы, Дайре взял в руки арфу и заиграл то нежно, то воинственно, а потом запел о беде, пришедшей к фениям. На это Серый Муж сказал, что вскоре ни одного фения не останется в живых, и арфа Дайре оплакала героев Ирландии. А потом Финн приказал Дайре играть весело, чтобы ободрить фениев, и Дайре играл, как он приказал ему.