Едва Лойгайре ушел, как Медб призвала к себе Конала Кеарнаха.

– Привет тебе, Конал Кеарнах, – сказала она. – Мы считаем тебя первым из первых героев Улада и тебе отдаем долю победителя. Прими от нас серебряную чашу с золотой птицей на дне.

Напутствовав его так же, как она напутствовала Лойгайре, она попрощалась с ним и призвала к себе Кухулина.

– Король и королева зовут тебя к себе, – сказал ему гонец.

В это время Кухулин играл в шахматы со своим возницей Лаэгом.

– Что я, дурак, чтобы шутить со мной шутки? – вскричал Кухулин и швырнул в гонца шахматной фигурой, попав ему между глаз, отчего он упал и умер, и Айлиль и Медб его не дождались.

– Клянусь! – воскликнула Медб. – С Кухулином нелегко иметь дело!

Она сама пошла к нему и обняла его обеими руками за шею.

– Обманывай других, – сказал ей Кухулин.

– Великий сын Улада! Слава Ирландии! – вскричала Медб. – У нас и в мыслях не было обмана. Даже если бы все герои Ирландии собрались здесь, доля победителя все равно досталась бы тебе, потому что никто не сравнится с тобой храбростью, славным именем, молодостью, великими подвигами!

После этих слов Кухулин встал и вместе с Медб пошел в королевский дворец. Айлиль ласково встретил его и вручил ему до краев наполненную сладким вином золотую чашу с птицей из драгоценных каменьев на дне.

– Ты – первый из первых, – сказала Медб, – и я желаю тебе жить сто лет и радоваться жизни, лучший из лучших в Уладе!

– Вот что мы решили, – в один голос сказали Айлиль и Медб. – Как ты первый из первых героев Улада, так и твоя жена первая из первых жен Улада. Она правильно сделала, что первая вошла в пиршественную залу, потому что кому, как не ей, быть королевой над уладскими женами.

Кухулин одним глотком опорожнил чашу и, попрощавшись со всеми, отправился в обратный путь. Вечером он был уже в Эмайн Махе.

Среди уладов не нашлось ни одного смельчака, который спросил бы героев о решении Айлиля и Медб, а там подошло время садиться за столы да приниматься за пир.

Оставив все споры, воины Улада ели, пили и веселились. Явился на пир и Суалтайм, сын Ройга и отец Кухулина. В его честь Конхобар приказал вкатить в залу бочку своего лучшего вина.

Тем временем пришла очередь и доли победителя.

– Сегодня долю победителя получит один из трех героев, возвратившихся из Круахана, – сказал злоязычный Дуабтах. – Верно, они принесли знаки, по которым мы узнаем, кто из них первый из первых.

Тут вскочил с места Лойгайре Буадах и высоко над головой поднял бронзовую чашу с серебряной птицей.

– Доля победителя моя!

– Нет! – завопил Конал Кеарнах. – Вот моя чаша! – И он высоко поднял серебряную чашу с золотой птицей на дне. – У тебя чаша бронзовая, а у меня серебряная! Доля победителя моя!

– Нет! – крикнул, поднимаясь, Кухулин. – Король и королева обманули вас. Доля победителя моя! Смотрите на мою чашу!

С этими словами Кухулин поднял над головой золотую чашу с птицей из драгоценных каменьев.

– Если судить по-честному, то я – первый из первых, – сказал Кухулин.

– Ты, – согласились Конхобар и Фергус и все остальные улады. – Таково решение Айлиля и Медб.

– Клянусь, – вскричал Лойгайре Буадах, – не просто так тебе вручили золотую чашу. Ты ее купил! Сколько золота и серебра ты дал Айлилю и Медб, чтобы они назвали тебя первым из первых? Честью клянусь, их суждение мне не указ!

Герои, выхватив мечи, выскочили на середину, однако Конхобар встал между ними, так что Лойгайре, Коналу и Кухулину пришлось умерить свой пыл.

– Придется вам ехать к Курою, чтобы он решил ваш спор, – сказал Сенха.

– Согласен, – сказал Лойгайре Буадах.

– Согласен, – сказал Конал Кеарнах.

– Согласен, – сказал Кухулин.

На другой день рано поутру все трое – Лойгайре, Конал и Кухулин – отправились в путь. У ворот крепости Куроя они распрягли повозки, а во дворе их приветливо встретила Бланад, дочь Минды, жены Куроя, которого не было дома. Однако он все знал наперед и заранее наказал жене, как ей принимать гостей. Она все сделала как полагается. Сначала подала им воду – умыться с дороги, потом вина – прогнать все печали, потом приказала слугам помягче постелить постели, чтобы не пожаловались герои на негостеприимство.

Когда же наступил вечер, Бланад сказала героям, что им до возвращения Куроя наказано сторожить крепость.

– Так он велел. И еще он велел передать, чтобы первым стал на стражу самый старший из вас.

Курой же, где бы он ни был, каждый вечер заколдовывал крепость, и она крутилась, как мельница, чтобы после захода солнца ни один недруг не нашел вход в нее.

В первую ночь встал на стражу Лойгайре Буадах, потому что годами он был старше других. Незадолго перед рассветом он увидел, как на западе поднялась от моря тень и направилась к нему. Она была длинной и очень страшной и в конце концов приняла обличье великана, голова которого упиралась в небо, а ноги попирали сверкающее море. В руках у него были выдранные из земли дубы, которые и шести коням не сдвинуть с места. Великан швырнул одним дубом в Лойгайре, но промахнулся. Так он промахивался три или четыре раза, и Лойгайре остался жив и невредим, да еще с неразбитым щитом, отчего осмелел и метнул в великана копье, но не причинил ему никакого вреда.

Великан в ответ протянул руку и схватил Лойгайре, который, хотя был высоким и сильным, почувствовал себя словно годовалый младенец у него на ладони, а великан, повертев его в пальцах, как вертят шахматную фигурку, полумертвого бросил его во двор крепости, да в самую грязь. В это время все ворота были на запоре, поэтому в крепости решили, что он сам перепрыгнул через стену и таким образом вызывает других героев на соревнование.

Миновал еще один день, и наступила очередь Конала стеречь крепость, потому что он был старше Кухулина. С ним произошло все то же, что с Лойгайре.

А на третью ночь наступил черед Кухулина.

Около полуночи он услыхал шум, а когда в небе поднялась полная луна, то увидел девять серых теней над болотом.

– Стойте! – крикнул Кухулин. – Кто вы? Если друзья, то идите с миром, а если враги – не ждите пощады!

Тени зашумели, закричали, но Кухулин отрубил всем девяти головы, и они упали бездыханные на землю.

Кухулин стал стеречь крепость дальше.

Еще девять воинов вышли против него, и еще девять, но он всех победил и всем отрубил головы, которые сложил в кучу вместе с оружием.

Приустав, Кухулин все же внимательно вглядывался во тьму и услыхал вдруг, что озеро поблизости зашумело, словно бурное море. Ему очень хотелось отдохнуть, но долг превыше всего, и он решил посмотреть, что там такое. Из озера поднимался длинный-предлинный червь, который уже повернулся раскрытой пастью к крепости, намереваясь проглотить один из приглянувшихся ему домов.

Кухулин подпрыгнул, обхватил одной рукой шею червя, а другую засунул ему в пасть, вытащил у него из груди сердце и бросил его на землю. Враг Кухулина упал бездыханный, и Кухулин разрубил его мечом на куски, а голову бросил поверх остальных голов.

Совсем обессилел Кухулин и, не двигаясь, просидел почти до рассвета, как вдруг увидал тень великана, шагавшую к нему с запада – от моря.

– Ну и ночка! – вздохнул великан.

– Смотри, как бы не пришлось хуже! – пригрозил ему Кухулин.

Великан замахнулся на Кухулина бревном, но оно не задело героя. Тогда он бросил в него еще три или четыре дерева, но все они пролетели мимо, не причинив Кухулину вреда. Великан протянул руку, чтобы схватить Кухулина, как было с Лойгайре и Коналом, но Кухулин прыжком лосося взобрался великану на голову и вытащил меч, чтобы отрубить ее, как великан взмолился:

– Жизнь за жизнь, герой.

Он исчез и больше никогда не показывался.

Кухулин же, подивившись про себя, как это Лойгайре и Конал сумели перепрыгнуть через стену, такую высокую и широкую, что он два раза прыгал и оба раза безуспешно, разгневался и, отойдя подальше, разбежался, едва касаясь ногами травы. Он все-таки одолел ее и оказался прямо у дома Куроя. Кухулин толкнул рукой дверь и, тяжело вздыхая, вошел.