«Не бывать на этих холмах тому, кто не пройдет жив и здоров от Самайна до Ойлмела». Это значит, что я должен живым и здоровым сражаться от Самайна, то бишь с конца лета, до Ойлмела, до начала весны, и от начала весны до Белтайна, а от Белтайна до Брон Трогайна. «Ой» на языке бардов – имя овцы, а оймел – время, когда доят овец. «Суайн» – нежный звук, и обычно в Самайн можно услышать такие звуки. «Белтайн» – время огня. Каждый год в это время друиды колдовством разжигают костры и водят между ними скот, чтобы не было мора. «Брон Трогайн» – начало осени, когда земля дарит людям урожай, «Брон Трогайн» – роды земли.

Кухулин продолжил путь и к ночи был в Эмайн Махе.

Форгал возвратился в крепость, и с ним вместе его воины и землевладельцы, которым их дочери без промедления рассказали о юноше в прекрасной повозке и о его загадочной беседе с Эмер, из которой они не поняли ни слова. Землевладельцы поспешили к Форгалу, и уж он-то все понял.

– Знаю я, кто тут был! – вскричал он. – Глупый мальчишка из Эмайн Махи! Они с Эмер влюбились друг в друга, но у них ничего не выйдет, потому что я против.

Прикинувшись чужеземцем, посланцем короля галлов, Форгал будто бы для переговоров отправился в сопровождении своих воинов и с многими дарами, золотом и галльским вином, к королю Конхобару, и тот принял его с великими почестями.

Минули два дня, и на третий, когда улады принялись на все лады восхвалять Кухулина, Конала и других великих воинов, одержавших много славных побед, но больше всех Кухулина, Форгал сказал, что неплохо бы Кухулину поучиться еще у жены-воительницы Скатах, которая живет в восточной части Альбана, а без этого, мол, его искусство еще не искусство.

На самом деле он думал, что если Кухулин примет его совет, то уж никогда не вернется обратно. Не так-то просто справиться с необузданными воинами Скатах.

Наутро Форгал отправился домой, а Кухулин проснулся и принялся готовиться к долгому путешествию, и с ним вместе непобедимые Лойгайре Буадах и Конал Кеарнах. Потом он вновь пересек равнину Брегия и еще раз встретился с Эмер, чтобы поговорить с ней на прощание, прежде чем взойти на корабль. Девица рассказала Кухулину о том, что в Эмайн был Форгал, но не отговаривала плыть к Скатах, чем бы это ни грозило, желая ему стать первым в воинском искусстве. Эмер и Кухулин обещали до могилы хранить друг другу верность, и Кухулин отправился в Альбан.

Первую остановку воины сделали у кузнеца Донала, и тут увидели они, словно воочию, Эмайн Маху, отчего смутились Лойгайре и Конал и повернули назад. Форгал сотворил это колдовство, чтобы разлучить воинов и тем вернее погубить Кухулина, которому пришлось продолжать путь одному. Тяжело стало у него на сердце и в мыслях, но он решил держать слово и не возвращаться, не отыскав Скатах, даже если придется сложить голову.

Растерялся Кухулин, не зная, куда ему идти, но тут он увидел огромного зверя, похожего на льва. Не сводя с Кухулина настороженных глаз, зверь подошел ближе, но не набросился на воина. Он словно звал его за собой, и Кухулин повиновался ему. Вскоре зверь остановился и повернулся к Кухулину боком. Кухулин вскочил ему на спину, и зверь четыре дня и четыре ночи вез его неведомо куда. В конце концов вдалеке показалось человеческое жилье. На лугу было много играющих юношей, которые, заметив Кухулина на спине чудовища, принялись смеяться над ним. Тогда Кухулин спрыгнул на землю, попрощался со зверем, и тот в мгновение ока исчез, словно его никогда не было.

Вскоре Кухулин подошел к большому дому, и к нему вышла прекрасная девица.

– Добро пожаловать, Кухулин.

Кухулин спросил, откуда она знает его имя, и девица ответила:

– Я жила приемной дочерью у сакса Ульфкина, когда ты пришел учиться у него красноречию.

Она накормила его мясом, напоила вином, и он пошел дальше.

Вскоре Кухулину повстречался юноша, который тоже приветствовал его и сказал, что его зовут Эоху. Кухулин спросил его, какая дорога ведет в крепость Скатах, и юноша показал ему дорогу через Несчастливую Равнину, что раскинулась перед ними, предупредив, что поначалу трава будет словно подталкивать его идти быстрее, а потом станет цеплять его за ноги и не пускать его. И он дал ему колесо, чтобы полпути Кухулин бежал за ним, а для другой половины дал яблоко, чтобы Кухулин бросил его на землю и шел по его следу, никуда не сворачивая. Он много рассказал ему о том, что случится с ним и как ему одолеть все беды и опасности, а на прощание предрек ему великую славу. Когда же они распрощались, Кухулин сделал все, как ему сказал юноша, и, без труда одолев равнину, пошел дальше. Впереди лежала долина, кишевшая чудовищами, которых наслал в нее Форгал, не оставивший надежды погубить Кухулина, и была в ней только одна безопасная тропинка, о которой Кухулин тоже узнал от юноши. Когда же долина осталась позади, впереди встала высокая неприступная гора, но и ее одолел Кухулин.

Наконец он добрался до того места, где жили ученики Скатах, и увидел среди них Фердиада, сына Дамана, а еще Наойзе, Айнле и Ардана, трех сыновей Уснеха. Едва они узнали, что он из Ирландии, как бросились к нему с поцелуями и принялись расспрашивать о последних новостях. Кухулин в свой черед спросил, где ему найти Скатах.

– Видишь остров?

– Как мне добраться до него?

– По мосту, – ответили они. – Но перейти его могут лишь герои, и многие королевские сыновья лишились на нем своей жизни.

Мост же был такой с виду: посередине высокий, а с краев низкий. Если прыгать на него в первый раз, то он сужался, как человеческий волос. Если во второй, то он укорачивался чуть ли не до дюйма. Если в третий, то он делался скользким, как угорь. А если в четвертый, то он поднимался вверх, как корабельная мачта.

Все воины собрались на берегу посмотреть, как Кухулин будет одолевать мост. Трижды он прыгнул на него, и трижды у него ничего не вышло, отчего все вокруг стали смеяться, де слишком он молод и не дорос еще до таких подвигов. Разозлился Кухулин, и над головой у него вспыхнул геройский огонь, да и сам он стал похож на бога. Прыжком лосося одолел он половину моста и, едва коснувшись его ногами, был уже на другом берегу, когда мост только начал выгибаться посредине. А на другом берегу стоял солнечный дом Скатах с семью большими дверьми и семью большими окнами между каждыми двумя дверьми. Внутри дома между окнами стояли три раза по пятьдесят скамей, и три раза по пятьдесят девиц в небесно-голубых платьях и алых плащах сидели на скамьях в ожидании Скатах.

Среди них была и Уатах, дочь Скатах. Она первая углядела незнакомого юношу, который был прекраснее всех юношей Ирландии, когда-либо пытавшихся одолеть мост, и тотчас полюбила его, отчего то бледнела, как снег, то краснела, как роза. И в рукоделье она наделала столько ошибок, спутав золотые и серебряные нитки, что Скатах не могла не заметить неладное.

– Вижу, тебе понравился юноша, – сказала она.

– Печально, что он должен вернуться домой, где бы ни был его дом, потому что, я знаю, его ждут там.

Перепрыгнув через мост, Кухулин подошел к дому и ударил в дверь копьем с такой силой, что оно прошло насквозь, и Скатах сказала на это:

– Воистину, юноша одолел все наши премудрости в другом месте.

Уатах открыла дверь, и Кухулин спросил ее, где ему искать Скатах, а потом отправился на то место, где она под высоким тисом учила воинскому искусству двух своих сыновей Куара и Кета. Кухулин вытащил меч и, приставив его к груди Скатах и угрожая смертью, потребовал, чтобы она научила его всему, что она знает. Скатах ничего не оставалось, как согласиться.

Тем временем Лугайд, сын Нойса, великий король Мунстера, отправился с двенадцатью мужами на север свататься к двенадцати дочерям храбрых воинов Мак Роса, однако все они уже были невестами.

Форгал Манах прослышал об этом и помчался в Эмайн, чтобы сообщить Лугайду о самой прекрасной и благонравной девице Ирландии, которая все еще живет непросватанная в его доме. Лугайд очень обрадовался, когда Форгал пообещал ему в жены свою дочь Эмер, а его двенадцати воинам – двенадцать дочерей землевладельцев из Брегии. И поспешил в крепость играть свадьбу.