– Послушай меня, я дам тебе все мое графство, – предложил он, – если ты останешься со мной.

– Клянусь, я этого не сделаю. Мой рыцарь первый, которому я поклялась в верности, и я не нарушу клятвы и не опорочу себя неверностью!

– Я думал, ты умнее. Ведь если я убью твоего рыцаря, – заявил граф, – ты будешь моей столько времени, сколько мне захочется, а потом я просто-напросто вышвырну тебя из дворца. Зато если ты придешь ко мне по доброй воле, я не разлучусь с тобой до самой смерти.

Энид задумалась над его словами. В конце концов она решила, что лучше не спорить с ним, а, наоборот, слегка его разжечь.

– Ты поступишь по-рыцарски, если возьмешь меня, никого не лишая жизни. Приходи ночью. Но только сделай все так, словно я ни о чем не догадываюсь.

– Так я и сделаю.

Он встал, кликнул своих рыцарей и ушел. Энид ничего не сказала Герайнту о своем разговоре с графам, чтобы не сердить его и не ставить в неловкое положение.

В обычный час они легли спать, и Энид удалось немножко соснуть, а незадолго до полуночи она встала, собрала доспехи Герайнта, чтобы он мог быстро их надеть, и, все еще побаиваясь своей настырности, подошла к его ложу.

– Мой господин, – тихонько проговорила она, – просыпайся и надевай доспехи, потому что нечестно говорил со мной граф и намерения у него тоже нечестные.

Энид все рассказала Герайнту.

Разгневанный Герайнт прислушался к ее словам и надел доспехи, а Энид зажгла свечу, чтобы ему было сподручнее.

– Оставь свечу и позови ко мне хозяина дома, – приказал ей Герайнт.

Энид повиновалась, и вскоре, ничего не понимая спросонья, явился хозяин дома.

– Сколько я тебе должен? – спросил его Герайнт.

– Совсем немного.

– Возьми в уплату одиннадцать коней с доспехами.

– Да благословит тебя Господь, мне хватило бы и одного доспеха.

– Что ж, разбогатеешь, – заметил Герайнт. – А теперь не покажешь ли ты мне дорогу из города?

– С радостью. В какую сторону ты направляешься?

– Не в ту, откуда пришел сюда.

Хозяин дома взялся проводить их, что было на руку Герайнту, и, приказав Энид ехать впереди, Герайнт покинул город, а потом позволил своему провожатому возвратиться обратно.

Едва тот вошел в дом, как услышал страшный грохот и, выглянув, увидел прямо перед собой восемьдесят рыцарей в полном вооружении с графом Дунном во главе.

– Где рыцарь, который поселился у тебя? – грозно спросил граф Дунн.

– Он уехал.

– Ты посмел, негодяй, отпустить его, не известив об этом меня?

– Господин, ты мне ничего не приказывал, а иначе я бы ни за что не дал ему уехать.

– По какой дороге он отправился?

– По главной, господин, а по какой дальше – не знаю.

Граф и его рыцари повернули коней и обрадовались, разглядев на дороге следы подков.

Вскоре наступил рассвет, и Энид посмотрела назад. Она увидела вдалеке клубы пыли, которые, однако, быстро приближались. Ей стало страшно, так как она поняла, что это граф со своими рыцарями.

Посмотрев на ехавшего позади нее мужа, она подумала: «Пусть он меня убьет, но лучше я умру от его руки, чем увижу, как убьют его».

– Господин, – сказала она, – за нами погоня. Это граф, и с ним много воинов.

– Я вижу их, – ответил ей Герайнт, – а ты, сколько я тебе ни приказываю, все не можешь удержать язык за зубами.

Герайнт развернул коня и, с ходу ударив копьем первого же рыцаря, поверг его наземь. Так он уложил одного за другим всех воинов из восьмидесяти. От самого слабого до самого сильного ни один не смог устоять.

Остался живым и на коне лишь граф Дунн, и он последним выехал против Герайнта, но сломал одно копье и сломал второе копье, а потом Герайнт ударил копьем прямо в середину его щита и пробил щит, доспехи и грудь графа, так что тот еле живой упал на землю. Герайнт подъехал к нему поближе, и конь графа Дунна тяжело переступил ногами, отчего граф ненадолго очнулся.

– Пощады, господин, – попросил он.

И Герайнт пощадил его.

Земля была твердая и каменистая, где они сражались, и рыцарям несладко пришлось бы, если бы они все не были смертельно ранены еще до того, как могучий удар выбивал их из седла.

Герайнт продолжил путь, и вновь Энид ехала впереди него, когда их глазам открылась прекраснейшая долина, по которой протекала широкая река.

Через реку был перекинут мост, и дорога вела прямо к нему. На другом берегу реки стоял красивый и надежно укрепленный город.

Едва они оказались возле моста, как Герайнт увидел всадника на могучем, гордом и послушном коне.

– Рыцарь, – спросил его Герайнт, – откуда держишь путь?

– Из долины, – ответил рыцарь.

– Скажи мне тогда: кто хозяин этой прекрасной долины и города за надежными стенами?

– Скажу с радостью. Франки зовут его Гвиферт Малыш, а здешний народ прозвал Король Малыш.

– Можно мне проехать по мосту и вон по той дороге, что не доходит до города?

– Если ты проедешь мимо его башни по ту сторону моста, то придется тебе с ним сражаться, потому что у него обычай – вызывать на поединок всех рыцарей, ступивших на его землю.

– Клянусь небом, я все-таки поеду по той дороге, – заупрямился Герайнт.

– Что ж, если так, придется тебе за свою смелость заплатить стыдом и бесчестьем.

Герайнт сделал, как сказал, а когда выехал на дорогу, то заметил, что его преследует рыцарь на широкогрудом боевом коне, горделиво ступавшем по камням. Зато всадник оказался столь мал ростом, что Герайнту не случалось таких видеть. И на всаднике, и на его коне были боевые доспехи.

Догнав Герайнта, Король Малыш спросил:

– По незнанию или намеренно ты нарушаешь мои законы и наносишь мне оскорбление?

– Я не знал, что по этой дороге никому нельзя ездить.

– Нет, ты знал. Поэтому ты отправишься со мной и будешь со мной сражаться.

– Ну уж нет. Я бы не явился даже ко двору твоего господина, не будь он вассалом Артура.

– Клянусь рукой Артура, – заявил тогда рыцарь, – ты заплатишь мне за оскорбление – или я погибну от твоей руки.

Они бросились друг на друга, и оруженосец стал подавать своему господину копья, которые ломались одно за другим. Рыцари наносили и терпели жестокие удары, и вскоре на их щитах уже нельзя было различить цвета.

Герайнту было непривычно сражаться с таким маленьким рыцарем, и он никак не мог, сколько ни старался, развернуться во всю свою мощь.

В конце концов их измученные кони пали на колени, и Герайнту удалось сбросить Короля Малыша на землю.

Они принялись биться на мечах и такие жестокие обрушивали и терпели удары, что их шлемы помялись, подшлемники порвались, руки стали дрожать, а глаза залило потом и кровью.

Тут Герайнта охватила ярость, и он, собрав остатки сил и призвав на помощь всю свою злость, решимость и безжалостность, занес над Королем Малышом меч и со всего маху опустил его ему на голову, разрубив пополам шлем и достав мечом до самого черепа. Меч выпал из рук Короля Малыша и откатился к обочине, а сам король запросил пощады.

– Ты не был справедлив и учтив со мной, – ответил ему Герайнт, – но я пощажу тебя, если ты станешь моим союзником и дашь слово никогда больше не нападать на меня и всегда приходить на помощь, коли в том будет нужда.

– С радостью, господин, – только и сказал Король Малыш.

Он обещал Герайнту быть ему до самой смерти верным другом.

– А теперь, господин, поедем ко мне, – пригласил он Герайнта, – ведь тебе надо отдохнуть и оправиться от ран.

– А вот этого как раз не будет, – заявил Герайнт.

Гвиферт Малыш поглядел на Энид и пожалел благородную даму, одетую в не подходящее ее званию платье.

Он сказал Герайнту:

– Господин, ты неправильно поступаешь, не желая принять мое приглашение. Если ты не отдохнешь, тебе будет нелегко одолеть трудности, которых не избежать в пути.

Однако Герайнт не стал его слушать. Одолевая боль, он сел на коня и не пожелал даже смыть с себя кровь.

Энид поскакала к лесу, который виднелся впереди, и Герайнт за ней.