Кем был Айк Тернер, которого вы знали?

– Он был сыном проповедника и белошвейки. Школа ему не нравилась, поэтому он был необразованным. Думаю, он даже не окончил начальной школы. У него был комплекс по части того, как он говорил. Многие его драки объясняются тем, что у него не было уверенности в манерах, и тем, что он не получил образования. Поэтому в Айке сидела злость. А наркотики ее усугубляли. Я всегда знала, что Айк талантлив и что он великий музыкант. Впрочем, он не был великим сочинителем песен, потому что все его песни были о боли или женщинах – такова была его жизненная дилемма. Я терпеть не могла его песни. Знала, что он пишет о других женщинах. Психологически можно постараться и заставить себя думать, что тебе нравится песня, когда ты ее поешь. Когда Айк чувствовал, что мое исполнение плохо, то ругал меня за то, что я не включаюсь в работу. Он говорил, что не может делать хитовых пластинок, потому что я не включаюсь в работу. Во всем была виновата я. В этом проявлялся весь его подавляемый гнев.

У Айка было много других женщин?

– Всегда, он никогда не прекращал с ними встречаться. Мне это не нравилось, но я была в ловушке. Мы записали хитовую песню[165], и я стала звездой, и он в меня просто вцепился, потому что боялся потерять. Успех и страх были неразделимы. Когда я наконец решилась сказать ему, что не хочу продолжать… именно тогда он схватил колодку для растягивания обуви.

И впервые поднял на вас руку?

– Да. Я сказала: «Я не могу ездить с тобой, не могу петь эти песни». И он сказал: «Ну, мы тебя рассчитаем», и я сказала: «Ладно». Это был обман. Мы начали ездить, и я связалась с ним.

Я на это не рассчитывала, потому что он сказал, что будет мне платить, а когда он не стал платить, я боялась заикнуться о деньгах, потому что жила с ним. Я связалась с ним, еще не зная, как поступить.

С этого и начались, конечно, шестнадцать лет вашего битья. Вы были избиваемой женой, которую держали в страхе.

– Я находилась в безвыходном положении, но дело зашло слишком далеко. Я была в ловушке, потому что действительно заботилась об Айке. Если бы я ушла от него, что бы он стал делать? Вернулся бы в Сент-Луис? Мне не хотелось, чтобы он опустился. Он так ужасно обращался со мной, а я продолжала чувствовать ответственность за него. Все это время я решала духовную проблему. И я боялась уйти. Я знала, что мне негде спрятаться, потому что он знал, где живут мои близкие. Моя мама вообще жила в доме Айка в Сент-Луисе. Моя сестра жила в квартире, фактически снимаемой Айком.

Трудно объяснить. Этот человек избивал меня – у меня всегда был синяк под глазом или еще где, а он повсюду встречался с женщинами и не давал мне денег, – и все же я не уходила. Мне было его жаль.

Айк не раз поступал с вами ужасно, но самое необъяснимое то, что он избивал вас, а потом занимался с вами сексом.

– Он действовал так, как если бы это было нормой в наших отношениях. Но то, что было настоящей пыткой, так это вешалки. Мне так неловко оттого, что люди знают, через что я прошла. Я не хотела уродливой жизни и сама загнала себя в нее. Я никогда не переставала молиться… это было моим орудием. Психологически я защищалась, вот почему я не употребляла наркотиков и не пила. Я должна была держать себя в руках, поэтому я все время, духовно, искала ответа.

А вы когда-нибудь действительно пытались его бросить?

– Да, несколько раз, но он всегда ловил меня. И это меня пугало. Я знала, что если меня поймают, то мне достанется вешалкой. Когда он впервые схватился за вешалку, я сбежала. Я заняла деньги у знакомых – они всегда мне помогали, потому что знали, что происходит, – и села на автобус. Я заснула, а когда проснулась, то увидела перед собой его лицо. «Выходи, твою мать», – сказал Айк. Он чертовски меня напугал. Айк доехал до места моего назначения раньше меня.

В то время у него была пушка. Он все время заставлял меня чувствовать, что в любой момент может приставить пистолет к моей голове. Во всяком случае, мы вернулись в отель и он продолжил развлекаться с пушкой. Он знал, что делает. Там лежала вешалка, и вдруг он схватил ее и начал размахивать ею. Я не могла поверить в происходящее. Он так с ней управлялся, что я подумала: он, наверно, наловчился с ней на ком-нибудь еще.

В конце концов все стало так плохо, что вы пытались покончить с собой, приняв сверхдозу валиума.

– Потому что не видела выхода. Приходится думать, шевелить мозгами, и когда я начала петь, именно тогда и начала шевелить мозгами. Начала думать: «Я не собираюсь убивать себя, это не для меня. Этот человек не понимает, что я ему помогаю, что я стараюсь быть хорошей и доброй». Именно тогда я обратилась за помощью к своей духовной стороне. И помощь я получила.

Когда вы ушли от него в июле 1976 года, вы ведь ушли без денег?

– У меня не было ничего. Я даже не знала, как заработать деньги. На меня работала одна девушка, которая раньше работала на Айка, – она знала, как заработать деньги. Я ничего об этом не знала. Айк не думал, что я смогу найти дом, а я знала. Он отправил детей и деньги на мой первый взнос за аренду, потому что думал, что я вернусь, когда деньги кончатся. Первую ночь мы спали на полу. Я взяла мебель напрокат. У меня было несколько талонов фирмы BlueChip, которые я получила на детей, на них я купила посуду. Потом сестра помогла мне с продуктами. Мы пользовались и талонами на продукты – да, талонами на продукты. Я участвовала в «Hollywood Squares»[166] и в нескольких других телевизионных шоу.

Когда вы в последний раз видели Айка?

– Я не видела его с момента развода. Это было в суде.

Где он теперь?

– Где-то в Калифорнии. Он продолжает слать телеграммы, требуя денег.

Каково ваше отношение к мужчинам сегодня? Ваш опыт с Айком вас не озлобил?

– Очень трудно сказать, что я думаю о парнях. Я не зациклена на мужчинах. И я жду, что наступит время, когда у меня сложатся прекрасные отношения, но я не настолько глупа, чтобы бросаться на каждого Тома, Дика и Гарри просто потому, что сейчас в моей жизни нет мужчины. Не все мужчины насильники. Не все мужчины дерутся. Все дело в том, чтобы найти свою половину.

У вас вид утонченной женщины. Вы считаете себя красавицей?

– Я ни с какой стороны не красавица. Вот эфиопские женщины, те красавицы: у них правильные черты лица, красивые носы и волосы. И скандинавские женщины красивые. Мне нравится, что они блондинки. Они как бы светятся, такие белые. Мне не нравятся крупные фигуры, но я знаю, как одеться. У меня красивые ноги, и я знаю, какие туфли надеть, чтобы мои ноги выглядели красиво. Я знаю, что делать, чтобы хорошо выглядеть, но я не красивая женщина. Я из той категории, у которых «все в порядке».

Вы понимаете, что многие мужчины, возможно, отвернулись бы или испугались бы той Тины Тернер, которая выступает на сцене, – такой сексуальной, зажигающей, одетой в кожу женщины в сетчатых чулках и мини-юбке.

– Это смешно, потому что все, что я делаю для моего выступления, на самом деле вполне практично. Я стала носить сетчатые чулки, потому что другие чулки ползут. Я не задумываюсь над тем, понравятся ли они парням. Я не чувствую, что одеваюсь для мужчин. Короткие платья работают для меня на сцене, потому что у меня непропорционально короткое туловище и потому что я много танцую и поэтому потею. Ноги у меня красивые, но вы видите их потому, что у меня короткое тело. Вовсе не потому, что я выставляю их напоказ, потому что создаю им рекламу. Я никогда не преподношу себя мужчинам. Всегда работаю для женщин, потому что если девушки на твоей стороне, то найдутся и парни. Черные женщины очень ревнивы. А мне не хотелось не нравиться им на сцене, поэтому много лет назад я стала работать на них. Я знала, что у меня сексуальный имидж, и не хотела, чтобы парни думали, что я выступаю для них, поэтому смотрела на женщин – так я меньше стеснялась. Любая женщина знает, что я развлекаюсь, а не пытаюсь завлечь парня. Я на сцене, чтобы выступать. Кожа появилась потому, что я искала материал, на котором не виден пот. Я на сцене обливаюсь потом, и если бы на мне были обычные джинсы, то это стало бы заметно. Грязь не видна на коже, и это удобно в поездках. Она не мнется и прочная. Когда я надевала кожу, то думала, что людям не придет в голову, что мне жарко или тесно в одежде.