Адам проанализировал показания датчиков:

— Покойники гуляют по царству живых совсем на других частотах, — сказал он. — Либо носитель жив, либо здесь что-то новенькое.

Действительно, мы нашли старушку в психбольнице. Она оказалась не просто живой, но и достаточно резвой, чтобы удрать от нас в уборную. Санитарка предупредила: «Бабуся странная. Ни с кем не разговаривает, родственников не узнает, чуть что, и огреть может».

Мы не стали искушать судьбу, наше дело было только удостовериться. Начало странствиям было положено. Из Екатеринбурга мы полетели в Иркутск, на очереди была Астрахань.

— Что творится на Земле? — удивлялся Адам. — Нигде такого цирка не видел.

И я решилась выдвинуть гипотезу о том, что земляне почему-то имеют в наследстве разные типы гелиосомных зарядов. Ведь именно сильные заряды позволяют слэпам имитировать в фазе организм носителя, преодолевать чудовищные расстояния, всасывать инородные зоны… Как будто раса землян поливариантная оттого, что смешана с субгармональными и неустойчивыми расами.

— Когда ездишь по вызовам на полтергейсты, — ответил Адам, — кажется, что мир состоит из сплошных привидений. Активные слэпы — норма для Коридора. Интересно другое, кто ставит крест на ваших перспективах? А главное, зачем?

— А разве мы не можем найти тех, кто делал имплантант и спросить напрямую? Разве мы не имеем права?

— Я не решаю такие вопросы, — заявил мой скрытный попутчик. — Для этого есть Вега. Я только поставляю информацию.

Чем ближе я узнавала Адама, тем больше удивлялась. Настал момент, когда мне показалось, что этот, самый неприметный человек в команде, интереснее всех нас, гениальных и исключительных. Я не верила, что Адам альф. Может потому, что привыкла считать его происхождение загадочным; может потому, что при внешнем соответствии альфа-сигирийской расе, он являл собой ее противоположность, и это не было игрой, это было свойством натуры. Альфа-сиги, по природе медлительные и обстоятельные, долго вникали в задачу, не спеша подходили к ее решению и анализировали свою деятельность, если она приносила успех. Стоило альфу выбиться из ритма, он становился нервным и непредсказуемым, точно как наш шеф. С Адамом все было иначе: на концентрацию ему требовалась секунда, он сразу находил оптимальный подход к проблеме, решал ее и приступал к следующей. Я получала удовольствие, наблюдая, как он работает. Его энергия восхищала, выносливость вызывала подозрение, саркастическая улыбка на физиономии подчеркивала нейтралитет, но я бы много дала, чтобы узнать, о чем он думает, когда не улыбается и не мечется по делам. Настал момент, когда у меня возникли вопросы личного характера к этому существу, но я не решалась задавать их с той же легкостью, что много лет назад, когда бессовестно искала пупок у него на спине.

К маю мы исколесили Россию, решили закончить вояж и отдохнуть на побережье, пока не нахлынут туристы, но Алена перехватила нас в дороге:

— Приезжайте в Одессу, — сказала она. — Заодно поработаете. Здесь интересный случай.

Действительно, из всего, что мы видели, здесь был случай, пожалуй, самый уникальный. Домашний полтергейст жил на пятом этаже обычной панельной коробки. Перекладывал вещи в квартире, ронял посуду, включал электроприборы. Мы измерили фон. «Барабашка» оставил очертания молодого человека, но в фазе не удалось сделать четкий контур. Либо носитель был где-то близко, либо слэп обладал колоссальным (почти алгоническим) зарядом. А это именно та аномалия, которую наша экспедиция имела цель обнаружить. Обычно эти домашние «питомцы» — явление спонтанное, слэповый выброс кого-нибудь из близких, знакомых, родственников. Чаще всего, психически ненормальных людей, детей или подростков, так как детство, особенно подростковое, само по себе психически неадекватное состояние. В семье как раз был мальчик четырнадцати лет. Оставалось подтвердить его авторство и сдать дело в архив, если бы ни одна загвоздка: слэповый фон ребенка не совпадал с фоном полтергейста.

Алена решила: либо барахлит прибор, либо случай нетипичный. Адам повторил замеры и выдал окончательное заключение: это не он. Мы задумались. Пришлось проверить родственников. Иногда свободные слэпы меняют формы. Ни один из родственников на эту роль не годился. От отчаяния, мы пошли по соседям. Одни относились к нам с пониманием, другие — с юмором. Третьи не открывали дверь, и нам приходилось сканировать их сквозь стены. По дому поползли слухи, что здесь работает группа специалистов по паранормальным явлениям. И вдруг однажды к нам в гостиницу самостоятельно пришел подросток. Такой же, как наш первый подозреваемый, только худой и бледный. Представился соседом, назвался Сережей, попросил проверить его и объяснил, что когда все началось, он плохо себя почувствовал: у него стала часто болеть голова, появилась слабость, ухудшилась память и мышцы иногда дергаются сами, особенно на контрольных по алгебре.

Мы замерили фон — ничего подобного! «Парень решил отдохнуть от школы», — решили мы и посмеялись, но потом обнаружили, что сбилась настройка прибора. Сережа жил в соседнем подъезде, на том же этаже, буквально за стенкой злосчастной квартиры. Балконы сообщались и он, таким образом, ходил в гости к соседскому мальчишке, потому что учился с ним в одном классе и вообще, дружил, но это уже не имело значения. Мы замерили фон прибором, который был у Алены — он также вышел из строя. Об отдыхе пришлось забыть. «Либо этот молодой человек обладает натуральным алгоническим слэпом, — заявил Адам. — Либо он работает на разведку цивилизации, объявившей сигам войну».

Мы немедленно взялись за дело, представились родителям Сережи, как сотрудники Института, и попросили отпустить сына с нами в Москву, поскольку в походных условиях помочь бессильны. Напуганная мать согласилась. То ли на нее подействовала Аленина визитка с учеными степенями — единственный подлинник в нашем собрании липовых удостоверений. То ли Адам применил к ней гипноз. А, может быть, поверила искренним намерениям, потому что ребенок и впрямь выглядел плохо.

Сергей прожил в офисе неделю, стараясь помочь семье друга избавиться от напасти, причиной которой он невольно стал. Нам не удалось погасить его аномальный фон даже стационарной аппаратурой, которая не то что слэпы… человеческую плоть способна растворить до микрочастиц. Полтергейст в одесской квартире продолжался на расстоянии, Адам перепробовал все и, в конце концов, сбил настройки офисного фазодинамика. Мать Сережи стала звонить нам, обвинять в мошенничестве и требовать сына обратно. Контору спасало то, что у несчастной не хватило денег на билет до Москвы. Наш Сережа совсем отощал и поник, когда Семен Семеныч вернулся на Землю лечить супругу Ольгу Васильевну от депрессии. И я, помня его нетрадиционные методы, рассказала историю молодого человека.

Семен Семеныч вник в суть проблемы и не нашел в ней ничего аномального. Для начала он отвез супругу в деревню и прописал ей огородную трудотерапию. Потом вернулся в офис при костюме с галстуком и критически осмотрел Сережу.

— Ну те-с, молодой человек, — сказал он. — Крещен ли ты по православному обряду, как положено?

Сказал и поглядел на изможденного юношу, как на Страшном суде.

— Кажется, нет, — неуверенно ответил Сережа.

— К завтрашнему утру накрахмалить рубаху, пришить пуговицу к воротничку и вычистить ботинки, — приказал Семен и вынул из дипломата детскую Библию. — А сегодня на-ка, прочти сию книжицу.

Утром следующего дня все вместе мы повели Сережу в собор.

— Черт возьми! — ругался шеф. — Неужели мы настолько бессильны?! Неужели все так безнадежно?

Не стоило переживать. Проблема решилась раньше, чем Адам успел починить ФД. Наш юный пациент преобразился. Мы не имели права задерживать парня в офисе, но так сильно привязались к нему, что стали перезваниваться после его отъезда и узнавать, что чувствует он себя прекрасно, читает христианскую литературу и начал новый учебный год с одних пятерок (наврал, конечно), а у соседей (хвала Господу) давно воцарился порядок. Мы даже не запомнили день, когда он впервые появился здесь, наш маленький «отец Сергий», Сережа Басиров. Тогда мы и предполагать не могли, как странно свяжутся наши судьбы.