Хастер смахнул перчатками невидимую пыль и предложил Алики сесть. Потом присел рядом с ней и сразу заявил:

— Вы должны помочь мне отыскать Наору!

— Помочь? Но я сама ничего не знаю о ней, — искренне призналась Алики. — Я ее не видела с самого Нового года. По–моему, она так и живет на том постоялом дворе… как его?… «Ежик в тумане»?

— Был я в «Ежике», — хмуро произнес Хастер. — Два раза был. Там о ней будто бы ничего не знают, и вообще, постояльцев сейчас не принимают, потому что у них, видите ли, идет обновление комнат перед летним сезоном… А когда я через забор попробовал перелезть ночью, меня поймали два здоровенных мордоворота, отметелили и за ворота выкинули — до сих пор все печенки болят. — Хастер вздохнул. — Я Наоре адрес оставлял — ничего. Счастье еще, что вас вот увидел, думал, вы поможете. — Он опять вздохнул и уставился в землю. — И где же мне теперь ее искать? Не у Шута же Императора справки наводить…

— А вы у господина Годола спросите, — ухмыльнулась Алики.

Хастер покосился на нее и тоже нервно хмыкнул в ответ:

— У него спросишь, пожалуй… А вот человечек там, в «Ежике», был, — вспомнил он. — Тощий такой, неприятный… Рет — Ратус, да? Вы не знаете, где его найти? Он ведь вам вроде начальник был.

— Он и сейчас мне начальник, — мрачно сообщила Алики. — Пока еще.

— Пока? — удивился Хастер.

— Я замуж скоро выхожу.

— Поздравляю.

— Было бы с чем, — горько сказала Алики.

Он посмотрел на нее.

— У каждого свои проблемы, да?.. Так что Рет — Ратус?

— Ничего он вам не скажет, — сказала Алики уверенно. — Он не только мой начальник, он еще начальник Отдельной Тайной Коллегии и эрст–резидент.

Хастер помолчал, соображая, потом присвистнул.

— Лихо, — заметил Хастер без энтузиазма. — Н-да, к такому просто так не сунешься. — Он хлопнул себя кулаком по колену. — А он–то ведь точно знает!

— Я думала, Наора для вас так, баловство, — сказала Алики, искоса глянув на него.

— Нет! — произнес Хастер так, что Алики отвела взгляд.

— Я не думаю, что с Наорой случилось что–то плохое, — сказала она успокаивающе. — Рет — Ратус обещал ей заплатить, а он не станет обманывать по пустякам. Просто… Просто первоначальный план изменился. Наверное, она до сих пор сидит в этом «Ежике», вроде как под домашним арестом, пока дело не прояснится.

— Что же, ей и написать было нельзя? — вздохнул Хастер.

— Значит, нельзя, — сказала Алики. — У нас с этим строго.

Они замолчали. Алики, так же как Хастер, смотрела в землю. Но лучше от этого не было. Она всем своим существом чувствовала недоброе давление тяжелых стен. Словно сотни недобрых глаз подсматривали за ней сейчас. Что же это за «то самое место», которое, надо полагать, искал господин Годол так долго?.. Нехорошее место…

— Послушайте, — не выдержала она наконец. — Давайте уйдем отсюда. Мне как–то не по себе.

— Что? — очнулся от своих мыслей Хастер. — Ах, да. Конечно, давайте уйдем. Может, вас подвезти?

Они уже стояли возле скамейки.

— Я как раз хотела просить вас об этом.

— О чем речь! — воскликнул Хастер.

Всю дорогу до Политехнической школы, где Хастер покинул коляску и, щедро расплатившись с извозчиком, велел доставить барышню туда, куда та пожелает, они промолчали.

— Да не грустите вы, господин Тенедос, — сказала Алики напоследок. — Я попробую что–нибудь разузнать для вас. Мне Рет — Ратус, может быть, и ответит.

Хастер грустно улыбнулся ей:

— А вот об этом я и хотел просить вас…

Алики была очень близка к истине, предположив, что Наора находится в «Ежике в крыжовнике» под домашним арестом.

На следующий день после сумбурной новогодней ночи в комнату пришел Рет — Ратус; вид у него был такой, что Наора сразу догадалась, что он как минимум не ложился спать, а может и не спал уже вторую ночь — таким осунувшимся, словно постаревшим на несколько лет, с красными воспаленными глазами и каким–то неподтянутым, что ли, она не видела его никогда. Наоре даже показалось, что в волосах его прибавилось седины, но это скорее следовало приписать ее артистическому воображению.

Он кивнул открывшей дверь Наоре, задернул занавеску и присел на стул; Наора опустилась на свою кровать.

— Здравствуй, девочка, — сказал Рет — Ратус не сразу. — Видишь, как все получилось.

Наора толком ничего не знала, кроме того, что ей нашептала ночью Алики, с пятого на десятое подслушивавшая разговор в гостиной, но догадаться, что дело приняло какой–то совершенно неожиданный, непредусмотренный оборот, было можно. Поэтому она кивнула.

Рет — Ратус потер пальцами уголки глаз и продолжал:

— Словом, девочка, сейчас нам пока не до тебя. Ты понимаешь? — Он посмотрел на Наору, и она кивнула. — Тогда у меня будет к тебе просьба… вернее, это приказ… В общем, понимай, как тебе будет угодно, но придется тебе некоторое время пожить здесь. С неделю примерно, пока все не утрясется. Всем необходимым тебя обеспечат, но выходить из гостиницы тебе не позволят и ни с кем посторонним разговаривать не дадут. — Он снова поднял глаза и посмотрел на Наору.

— Я арестована? — спросила она.

— Можешь считать так, — кивнул Рет — Ратус и горьковато усмехнулся. — Поверь, это лучшее, что я могу тебе предложить. Некоторым из участников вчерашних событий пришлось куда хуже… Мн–да…

Наора похолодела:

— Вы имеете в виду господина Тенедоса?

— А? Что? — нахмурил брови Рет — Ратус. — Тенедос? При чем здесь Тенедос? Я говорю об особе, которую ты так успешно сыграла. И которая, Аха ее забери, заварила всю эту кашу!.. Причем здесь этот Тенедос?

— Значит… — Наора заранее покраснела и опустила глаза. — Значит, я могу написать ему?

— Написать? Ты хочешь ему написать?

Наора кивнула.

— Но зачем? — казалось, Рет — Ратус был по–настоящему удивлен, и помимо воли Наора улыбнулась: надо же, есть все же на свете что–то, чего вездесущий Рет — Ратус не знает!

Впрочем, если и не знает, то тут же догадался.

— Ах, вот как, — проговорил он задумчиво. — Вот, значит, в чем дело… — И сказал резко: — Нет!

— Но почему? Ведь он также, как и я, знает об этом деле! Уверяю, вас, сударь, я даже не упомяну…

— Нет, — повторил Рет — Ратус как отрезал. — И вообще, я бы посоветовал тебе поскорее позабыть о нем.

Наора вскинулась:

— А вот это уже не ваше дело!

Рет — Ратус усмехнулся:

— Наверное так, и все же мой тебе совет: выкинь ты его из головы. Ты думаешь, он тебя помнит? Боюсь, что господин Тенедос забыл тебя, едва унес ноги из Арафы.

Наора закусила губу и чуть не плакала. Рет — Ратус вздохнул:

— Пойми меня, девочка. Я не хотел тебя обидеть, просто я старый и немного понимающий в жизни человек. Представляю, что ты себе напридумывала, но твой Тенедос просто мальчишка, студентик и внебрачный сын. Всей–то славы, что одна его бабка провела бурную ночь с Джебелом VIII, а другая была почти официальной наложницей Джебела IX. Он, конечно, дворянин, но, если отвлечься от родословной, таких дворян в Империи пруд пруди. Я знаю, что говорю.

— И все же я хочу ему написать! — упрямо сказала Наора.

— Хорошо, напишешь. Потом. — Рет — Ратус встал. — Извини, но сейчас мне некогда. Действительно некогда. О своих обязательствах я помню, не сомневайся. Когда все это устроится, будет тебе и театр, и роли, и достойное почтение публики… Да и не сезон сейчас. А до осени, не беспокойся, с голоду не умрешь, гонорар за роль ты получишь полностью… Прощай!

На этом разговор закончился. Можно даже сказать, что закончились разговоры вообще. Крепкие ребята, приносящие Наоре еду прямо в комнату, были скупы на слова, как те же самые «третьи прислужники» из пьес. «Кушать подано» и «чего изволите» были, пожалуй, единственными словами, которые она слышала. В ее распоряжении был весь второй этаж, сейчас совершенно пустой, но комнату она покидала только для того, чтобы воспользоваться туалетом и ванной комнатой.