Майкл зарабатывал себе на жизнь в музыкальном магазине — в основном потому, что он отказался жить как остальные вампиры, взяв человека или, предпочтительно, людей, для защиты. Ну и шутка. Единственная защита вампиров — защита их интересов. Люди имели выбор — платить двадцать процентов своих доходов на счет вампира или осуществлять регулярные пожертвования в банке крови. Большинство людей выбрали кровь, что достаточно причудливо. В Морганвилле сложно зарабатывать.

Технически, Шейн предполагал, что его Покровитель — и Клэр, и Евы — была Основатель. Пока Амелия от него или Евы ничего не просила — ни денег, ни крови, ничего. Может быть, трудолюбие Клэр в лаборатории Сумасшедшего Безумного Кровососущего Ученого Придурка оплачивало все их счета. Что не заставляло Шейна чувствовать себя мужественным.

— Кого учишь? — спросил Шейн, стараясь, чтобы это прозвучало обыденно. Судя по взгляду Майкла, у него не получилось.

— Рауля Гарза, — ответил Майкл. — А что?

— Просто любопытно. Похоже, у тебя много ночных клиентов. Ты создал группу неживых или типа того? — Не то чтобы это было плохой идеей, теперь, когда Шейн подумал об этом. — Ну там, басист, барабанщик?

— Еще нет. Не уверен, что среди вампиров много желающих.

— Не обязательно, чтобы все были вампирами. Я просто говорю.

Это был почти нормальный разговор, подумал Шейн. Майкл не был параноидальным по этому поводу, что хорошо.

— Да, это правда, — сказал Майкл. — Я подумаю об этом. Может быть весело.

— Просто убедись, что я получу пятнадцать процентов. Или сколько у агентов?

— Выкуси.

— Думаю, ты стороной ошибся, чувак.

Майкл обнял Еву сзади, пока она перемешивала спагетти, и поцеловал ее шею. Он мог бы задержаться там подольше для дискомфорта Шейна, но до сих пор на шее Евы не было никаких шрамов. До сих пор.

— Я вернусь, как только смогу, — произнес он. — Повеселитесь, ребята.

И просто ушел. Ева посмотрела ему вслед несколько секунд с грустным выражением, потом выключила пасту и пошла за дуршлагом. После этого она не говорила об отсутствии Майкла, просто сфокусировалась на еде.

Шейн был голоден, и он проглотил миску, едва останавливаясь, чтобы вставить ммм-хм комментарий в монолог Евы, который был как яркий маниакальный саундтрек, который он едва понимал. Он думал о Майкле. О том, что он обещал сделать. Через пять минут он полоскал в раковине свою тарелку.

— Эй, — позвала Ева с другой комнаты. — Я знаю, было вкусно, но что за спешка?

— Нужно кое-где быть, — крикнул он, чувствуя укол вины за ее молчание после этого высказывания. — Извини.

Прозвучало неубедительно.

— Все равно мне нужно побыть одной, — ответила Ева. — Куда собираешься?

— На свидание с супермоделью на стороне.

— Ха-ха, очень смешно, хочешь, чтобы я передала это Клэр?

Шейн просунул голову в гостиную, где Ева еще сидела за обеденным столом, угрюмо тыкая свою наполовину полную миску.

— Я не могу сказать тебе, — ответил он. — Но это важно, ясно?

Она подняла голову и посмотрела на него, и не считая всей готической белой краски на лице и густые черные линии вокруг глаз, не говоря уже о кричащей фиолетовой помаде, на секунду она выглядела как его мать. Еще когда его мать была… собой.

— Ты должен сказать, куда идешь, — произнесла Ева. — Это не безопасно, если ты просто… уйдешь. Ты знаешь это. Ты вырос с этим.

— Ага, — ответил он, избегая ее взгляда. — Что ж, на этот раз, я не могу. Я вернусь.

Он вышел через заднюю дверь, прежде чем она успела бы что-нибудь крикнуть ему в след. Он надел шлем, схватил байк и тихо покатил его по улице, где завел его. Машины Майкла уже давно не было, конечно, но это неважно; мотоцикл тихо зарычал, а потом взревел, когда он завернул за угол. Ему нравилось, как он отвечал ему, когда он наклонился в одну сторону, затем в другую, избегая воображаемые препятствия. Было темно, в Морганвилле не обеспечено освещение, но ночное видение, встроенное в шлем, было поразительным — все выглядело призрачно-зеленым, но было отлично видно. На улице стояло несколько автомобилей, в основном того же типа, что водил Майкл, но он игнорировал их. Все вамп-мобили выглядели одинаково, особенно в ночное время, но Ева дала Майклу светящуюся в темноте наклейку на бампер и его легко отличить от остальных.

Шейн обнаружил светящуюся голову Смерти меньше, чем за три минуты, и облегченно снизил скорость. Шум двигателя перешел в пульсацию, и он околачивался рядом — насколько это возможно в Морганвилле — стараясь быть незаметным. Что сложно, но он был одет в черную куртку и черный шлем, а краска мотоцикла слилась с темнотой.

Майкл сделал несколько поворотов, ведущих его прочь в разрушенную промышленную зону на южной стороне города; они проехали мимо старого шинного завода, за что Шейн был благодарен, потому что у него были плохие, жуткие воспоминания об этом месте. Они также проехали старую больницу, закрытую и полуразрушенную. Куча не очень устойчивых ржавых сараев, которые использовались в качестве мастерских и складов. Опять же, не остановились.

Майкл продолжал ехать, направляясь к окраине города. Шейн начал беспокоиться; как вампир, Майкл вполне может иметь разрешение покинуть город, но он знал, что если он попытается, кто-нибудь заметит. Кроме того, он не фантазировал насчет стирания воспоминаний о городе, особенно теперь, когда он знал, кто — и что — это делал. Он многого наслушался на эту тему от Клэр, чтобы чувствовать себя комфортно. Шейн бессознательно снизил скорость и наблюдал, как седан со светящимся черепом становился все меньше. Он колебался в течение секунды, затем снова вдавил газ. Двигатель угрожающе зарычал, и он направился к границе города.

Но Майкл не пересек знак черты города. Вместо этого он свернул налево в темноту, вниз по улице, которая выглядела разрушенной, не говоря о пустынности. Шейн замедлился и ехал накатом. Майкл развернул свой автомобиль в грязном дворе перед одним из почти рухнувших жестяных зданий с прожилками ржавчины, словно плесенью.

Шейн припарковался, выключил двигатель, но не снял шлем с ночным видением. Он пригнулся, хорошо зная, что Майкл может видеть в темноте, но внимание его лучшего друга было сфокусировано на строении перед ним. Майкл казался нерешительным даже с того расстояния, на котором находился Шейн; он стоял у машины в течение нескольких секунд, потом шагнул вперед. Медленно. Шейн мог сказать, что так выглядел человек, шедший на собственную казнь.

Черт возьми. Шейн понял, что не мог просто… подождать здесь. Он должен пойти за Майклом внутрь, что являлось девятью видами сумасшествия, не говоря о самоубийстве. Если информация мэра верна — и у него не было оснований не верить — Майкл влип во что-то плохое и возможно не по своей воле. Это место не для человека, особенно без прикрытия.

Но он не мог позволить Майклу идти одному.

Шейн переместился тихо, как только мог — что, учитывая время жизни в Морганвилле, было чертовски тихо — к темной, зловещего вида двери, за которой исчез Майкл. Ему пришло в голову, что Ева никогда его не простит, если сам здесь погибнет, не предупредив ее перед этим.

Он не хотел даже думать о Клэр. Не сейчас. Иначе он может развернуться и уйти.

Шейн сделал глубокий медленный вдох и шагнул во тьму.

Рука сомкнулась вокруг его горла, выдернула его из равновесия и затащила в тени. Ремешок под подбородком на шлеме сломался, и его сорвали, но не было звука удара о землю, так что злоумышленник держал его, может быть, думая ударить его им позже. Шейн пытался вывернуться, ноги шаркали по бетонному полу, но ничего не получалось. Рука на его горле была холодной и очень сильной.

А потом Майкл прошептал:

— Шейн? — он отпустил его, и Шейн пытался успокоить сердцебиение и дышать без хрипов. — Идиот, какого черта ты тут делаешь?

— Слежу за тобой, — прошептал Шейн в ответ. — Думаешь, я приехал сюда ради пейзажа?

— Ебаный придурок. — Майкл был очень зол; он не часто использовал это слово еще до переезда Клэр. Это было, вероятно, неосознанно. — Серьезно, что ты делаешь?