— Нам пора, — сказал Майкл. — Тебя подвезти?

— Шутишь? — спросил Шейн. — Знаешь, что Рад делает с людьми, которые не возвращают его байки?

Солнце только взошло, когда Шейн сел на край кровати Клэр. Он не разбудил ее. Она свернулась на боку, утренний свет золотил ее кожу, делая кончики ее волос красными. Шейн накрутил прядь вокруг пальца, на ощупь она была как теплый шелк.

Он позволил волосам упасть, и мягко переместил палец к ее щеке, потом к губам. Веки Клэр дрогнули, и она издала мягкий довольный горловой звук.

А потом сфокусировала на нем взгляд.

Ее карие глаза на солнце стали золотистыми, и он почувствовал золото внутри. Она ничего не сказала. Как и он.

Он наклонился и поцеловал ее, и ее губы были теплыми и сладкими, и он подумал, что ради этого стоит жить.

Когда он наконец сел, она улыбнулась ему, и улыбка была настолько прекрасной, что он забыл, что собирался ей сказать. Возможно, что-то банальное, как доброе утро.

— Что ты делал ночью? — спросила она, подвинувшись.

Шейн медленно опустился рядом с ней, не отрываясь от ее теплых, освещенных солнцем глаз. И этой улыбки.

— Знаешь, — сказал он. — Как обычно.

Если у нее и были какие-либо подозрения, она оставила их при себе. Им было о чем подумать… и ничто из этого не включало вампиров.

И все это было… приятным.

Это важная сцена между книгами, и по какой-то причине я в конечном итоге продала его как рассказ из антологии Вечные, следующей за антологией Бессмертные, также под редакцией Ф. К. Каст. Мне нравится писать от лица Евы, особенно когда она язвительная. Здесь также модные платья, ревность, танцы, Майкл в беде, ТАНЦУЮЩИЙ ОЛИВЕР (не могу это не выделить, потому что всегда хотела написать эту сцену) и, скорее всего, спонтанное предложение. Так что если вы не читали его, вот ваш шанс, чтобы увидеть историю Майкла, Евы, Глорианы и последний танец королевы драмы.

Меня зовут Ева, и я — королева драмы.

Не в смысле, что я обычный истеричный подросток, о нет. Я — Королева Драмы, с большими заглавными буквами и завитушками на вершине. Я упорно тружусь над этим, и меня бесит, когда меня сваливают с кучей подражающих позеров, которые даже не Начинающие Надутые Губки, тем более не Главные по Истерикам.

Так что когда у меня появилась золотая возможность закатить большую, полную драмы сцену и в конечном итоге вести себя как взрослый человек, вы поймете, насколько важно это было для меня. Но подождите, я забегаю вперед.

Во-первых, позвольте мне описать драму, которая являлась моей жизнью — и это только фон, широкие мазки, из-за которых я такая эпичная, скажу я вам. Я гот, но в основном из-за моды, а не показушности. У меня эмоциональный жестокий отец и свалившая мать. Мой младший брат оказался в шаге от психушки или федеральной тюрьмы.

О, и мой бойфренд — милый парень, одаренный рок-гитарист и, как бывает, имеет аллергию на солнечный свет и жажду плазмы на регулярной основе. Тем не менее, в нашем родном городе Морганвилль это норма, так как около трети граждан — вампы. Да, вампиры. Серьезно. Теперь вы понимаете, почему моя жизнь с раннего возраста была кошмаром… монстры под кроватью не выдумка, и давление на всех нас заставляло сдаваться. Быть хорошим морганвилльским конформистом.

Сдавать нашу кровь для дела.

Но не мою. Я договорилась со своими мятежными друзьями. Мы никогда, никогда не были частью этой сцены.

Я уже упомянула, что мой парень — вампир, так? Да. Вот так вот.

Учитывая все это, когда я говорю, что наступил кризис… ну. Может быть, вы осознаете всю масштабность того, о чем я говорю.

Сага началась в обычный день — собственно, как обычно. Я имею в виду, конечно, однажды утром там, в доисторические времена динозавр проснулся, зевнул, пожевал какие-то кофейные зерна и думал, что его день будет до смерти скучным, как раз перед тем, как комета упала поблизости. "Обычный день" в моей жизни означает, что я поздно просыпаюсь, ору на моего соседа, Шейна, убраться с моего пути, пока мчусь к ванной в моем шелковом халате с вышитым драконом, и провожу сорок пять минут с шампунем, гелем для душа, кондиционером, укладываю волосы, делаю макияж и одеваюсь, все это время слушая, как Шейн стучит в дверь и жалуется, что описается в моей спальне, если я настаиваю на проживании в ванной комнате.

Сегодня утром, выходя, я послала ему насмешливый поцелуй с черной помадой, проверила время и поморщилась. Я опоздала на работу в Common Grounds, лучшее местное кафе из двух имеющихся в городе. (Я также работала и во втором лучшем, но в другие дни). Я не была против тащить свою задницу в университетский центр, но в Common Grounds босс тот еще — возможно, потому что он заставлял людей приходить вовремя еще до изобретения карманных часов.

Я попыталась прокрасться через заднюю дверь Common Grounds, что вроде бы прокатило; я бросила мою сумочку в виде гроба в свой шкафчик, схватила длинный черный фартук и повязала его, прежде чем пойти за клипбордом. Я провела быструю, не очень тщательную инвентаризацию и поковыляла в зал…

…Где мой босс, Оливер, уставился на меня долгим, холодным взглядом, что, вероятно, устрашало подчиненных в течение сотен лет. Оливер = вампир, хотя он проделал хорошую работу, натянув человеческую улыбку и выглядя как Мистер Милый Хипповатый Чувак, когда он думал, что это поможет ему что-то заполучить. Сегодня он не был надоедливым, потому что на стойку нахлынуло три очереди людей, отчаянно нуждающихся в утренней дозе кофеина, а его помощница, как — ее — зовут или Джоди — через — и, еще не появилась. Я подняла клипборд и надела мое лучшее невинное выражение лица.

— Я делала инвентаризацию, — сказала я. — Нам нужно больше крышек.

Он зарычал, и я могла слышать это даже через шипение латунного монстра по изготовлению эспрессо.

— Добавь в журнал, — рявкнул он, и могу сказать, что он не купился на оправдание инвентаризацией. Ну, в любом случае это было не очень убедительно. Я беззвучно извинилась и поспешила лучезарно улыбнуться очереди посетителей, которые хотели раскошелиться на четыре пятьдесят за мокко — шоколадное — фраппе или что еще они там заказывают. У нас все просто, цена зависит от размера напитка, каким бы он ни был. Забавно, как люди не понимают, что это экономит время. Я работала быстро, обслуживая любителей кофе в рекордно короткие сроки, а затем пошла помогать Оливеру с кассой. Он перестал рычать и время от времени одобрительно кивал. Для Оливера это словно организация оплачиваемого отпуска и дюжины роз.

Мы пережили утренний пик, и наступил спокойный полуденный период, когда дверь в задней части магазина открылась, и зашла девушка. Это не было необычным — эта дверь была типичным вампирским входом для тех, кто хотел избежать не столь здоровый эффект от прогулки на солнце. Но я никогда не видела эту вампиршу раньше. Она была… интересной. Массы вьющихся светлых волос с таким же блеском, словно только что из салона, как в рекламе; фарфорово-бледная кожа (без использования пудры, как это делала я); большие нефритово-зеленые глаза с золотистыми пятнами. Она была одета в футболку Ed Hardy под черной кожаной курткой с пряжками и молниями, и она выглядела как любая двадцатилетняя в любом городе США и других стран. Но ниже. Она была пять футов и три дюйма (160 см), но соблазнительная.

Мне она не нравилась, из принципа, пока она брела к прилавку. Оливер, который протирал стойку, остановился посреди движения, чтобы посмотреть на нее. Это выглядело по-мужски, потому что я заметила, как носители Y хромосомы, включая стол геев, тоже наблюдали за ней. Мне она не кажется такой сексуальной, по крайней мере не такого рода, и она не делала это своей вампирской силой (не каламбур)… но она привлекла внимание, хотела она того или нет.

Я не привыкла быть невидимкой, и это своего рода разозлило меня.

Тем не менее, я выдавила из себя улыбку, подойдя к кассе.