Одна из ее рук была подвязана.

Ричард продолжал сидеть с непроницаемым выражением, и сказал, — Моника, это тот человек, который ранил тебя?

Моника перешла на сторону стола Ричарда, достаточно близко, чтобы прикоснуться. Не то, чтобы они прикоснулись.

— Да, — сказала она. — Этот сукин сын…

— Видите? Она в порядке. Ты в порядке, не так ли, леди? — Мейтленд перебил ее, почти маниакально в своем желании переманить ее на свою сторону.

Моника зашипела, как кошка, и ее глаза горели с настоящей яростью. Ричард протянул руку и положил ладонь на ее неповрежденное запястье — это просто легкое прикосновение, ничего, что могло бы удержать ее. Он знал свою сестру достаточно хорошо, чтобы знать, сколько ему придется спустить с рук.

— Ты умрешь, — сказала Моника. — Так же, как твои друзья. Сосунок.

— Выведите ее отсюда, — сказал Ричард вампиру копу. — Я поговорю с ней позже. Отведите ее в мой кабинет.

После того, как Моника ушла, воздух стал слишком горячим. Мейтленд тоже это почувствовал и продолжил, вытирая пот со лба.

— Послушайте, — выпалил он. — Я облажался, ладно? Но это была не моя идея, я был просто… это был Джо, Джо сказал, что это будет легко, и посмотрите, что произошло, Джо мертв, Лавелл мертва. Вы хотите посадить меня, хорошо. Просто не сажайте меня здесь. Не в этом городе, хорошо? Здесь что-то не так. Я хочу вернуться в Даллас. Черт, отправьте меня в Хантсвилль, куда угодно, только не сюда, ладно?

Ричард пожал плечами. — Ваш адвокат здесь, — сказал он. — Я думаю, вам лучше поговорить с ним, прежде чем сказать что-нибудь еще.

— Но… я не хочу адвоката! Послушайте, я просто хочу дать признательные показания, отправьте меня в тюрьму, пожалуйста, только не…

Ричард встал. Он перегнулся через стол, положив руки на теплую поверхность, и посмотрел прямо в лицо Мейтланду.

— Вы ударили мою сестру, — сказал он. — И навсегда потеряли свой шанс покинуть этот город живым.

Рот Мейтленда открылся, и он пытался говорить, но ничего не вышло. Ричард отодвинулся, вышел из комнаты для допросов, и присоединился к Оливеру с другой стороны стекла. Вампир стоял молча, скрестив руки на груди, наблюдая за Мейтлендом через одностороннее окно. Его глаза очень слабо светились красным в темноте.

— У него действительно есть адвокат? — спросил Оливер, праздное любопытство, подумал Ричард. Этот пустяк не имеет для него никакого значения.

— Конечно. Джесси Поттсдам.

Оливер рассмеялся, и Ричард увидел вспышку клыков в тусклом свете.

— Тебя действительно никогда не следует недооценивать, мой мальчик, — сказал он. — Однажды, ты станешь прекрасным мэром этого города.

Ричард, по-прежнему бесстрастный, смотрел сквозь стекло на Мейтленда. Двое полицейских последовали за ним, и теперь, Джесси Поттсдам зашел в комнату, красуясь каждым дюймом своего адвокатского эго. Хрустящий черный костюм, белая рубашка, тщательно завязанный красный галстук. Дорогие ботинки и кожаный портфель.

Джесси улыбнулся своему клиенту, и глаза его горели ярко-красным.

Мейтланд закричал. Оливер протянул руку и выключил динамик.

— Я не думаю, что должны наблюдать остальное, — сказал он. — Быстрое правосудие.

Ричард наблюдал так или иначе, его живот болезненно скрутился. Это должно быть сделано. Он был лгуном, он убил бы всех в том банке, включая Монику.

Это правосудие.

Но на самом деле он так не считал.

Эта история была впервые опубликована в BenBella антологии "Бессмертные" под редакцией никого иной, как Ф. К. Каст, так что если вы хотите прочитать другие YA вампирские рассказы, ищите! Не разочаруетесь.

Я решила сделать историю, ориентированную на конкретные действия, с точки зрения Шейна. В то время была шутка, что я должна добавить в Морганвилль зомби, и так как я не поддавалась искушению в книгах, то добавила их сюда… в некотором смысле. Мы посетим важные места Морганвилля, сразимся с зомби и выясним, куда исчез Майкл — и что отец Шейна делал как раз за пределами города, что могло все изменить.

Действие происходит через некоторое время после полного превращения Майкла в вампира; Шейн еще привыкает к мысли, что его лучший не-вампирский друг перешел на другую сторону. Небольшой броманс и много Фрэнка Коллинза.

Возможно, я немного думала о знаменитом эпизоде Баффи — истребительнице вампиров “The Zeppo”… но только в смысле футболиста-нежити. И да, я цитировала кино восьмидесятых Buckaroo Banzai. Виновна по всем пунктам.

Жить в Западном Техасе — все равно что в аду, только климат не такой теплый и соседи не столь симпатичные. Жить в Морганвилле, штат Техас, — все то же самое и еще целый мешок кое-чего похуже. Я-то знаю. Меня зовут Шейн Коллинз, я родился здесь, уехал и снова вернулся — все это, правда, не по собственной воле.

Итак, для вас, счастливчиков, никогда здесь не бывавших, небольшая прогулка по Морганвиллю. Это родной дом для двух тысяч жителей, которые дышат, и черт знает какого количества обитателей, которые в дыхании не нуждаются. То есть вампиров. Жить с ними невозможно, но и без них не получится, поскольку Морганвилль находится целиком в их руках. Не считая этого, город представляет собой скопление заурядных, скучных зданий-коробок постройки шестидесятых — семидесятых годов, словно застывших во времени.

Университет в центре, обнесенный стенами, существует как самостоятельный маленький город.

Ах да, еще здесь есть укромный, надежно охраняемый вампирский квартал. Я был там — в цепях. Очень приятное местечко — если вы любитель жутких публичных казней.

Когда-то я хотел сжечь этот город дотла, но потом случилось это… как его называют… прозрение? На меня прозрение снизошло вот так: однажды утром я проснулся и осознал, что, если Морганвилль и все живущие в нем исчезнут, у меня не останется вообще ничего. Все, кто мне небезразличен, кого я люблю и кого ненавижу, находятся здесь.

Прозрения — штука мучительная.

В тот день со мной случилось и еще кое-что. Сидя в закусочной Марджо, я вдруг увидел, как мимо окна снаружи движется мертвец. Увидеть мертвеца в Морганвилле — дело обычное; черт, один из моих лучших друзей — мертвец, но по-прежнему ворчит по поводу моих кулинарных достижений. Однако существуют мертвые-вампиры, каким и является Майкл, и прочие мертвые, к которым относился Джером Филдер.

Так или иначе, но Джером прошел за окном закусочной.

— Твой заказ! — рявкнула Марджо и метнула мне тарелку, словно мяч на третью базу.

Я не дал тарелке врезаться в стену, выставив руку как заслон. Верхняя часть булочки моего гамбургера шлепнулась на стол — в виде исключения, горчицей вверх.

— Вот поэтому тебе и не дают чаевых, — сказал я.

Марджо, уже нацелившаяся на следующую жертву, сделала мне неприличный жест.

— Можно подумать, ты когда-нибудь оставлял их, скупердяй.

Я продемонстрировал ей тот же жест.

— Тебе еще не пора отправляться на свою вторую службу?

— Какую еще вторую службу? — поинтересовалась она, замерев на мгновение.

— Ну, не знаю… Утешать скорбящих, может быть? Ты ведь такая чуткая.

В ответ я удостоился еще одного, даже более непристойного жеста. Марджо знает меня с тех пор, как я был младенцем, отрыгивающим молочную смесь. Она не любила меня ни тогда, ни сейчас, но в этом нет ничего личного. Марджо не любит никого. Где же ей еще работать, как не в сфере обслуживания?

— Эй! — Я перегнулся через стол, чтобы взглянуть на ее удаляющуюся толстую задницу. — Ты видела, кто только что прошел за окном?

Она повернулась и свирепо уставилась на меня, впившись в круглый поднос острыми красными когтями.

— Пошел ты, Коллинз! Я здесь делом занята, мне некогда таращиться в окна. Хочешь еще что-нибудь или нет?

— Да. Кетчуп.

— Тогда возьми и выжми помидор.

Она заторопилась обслужить следующий столик… а может, и нет, кто знает, что ей в голову взбредет?